Шоссе Петля - Олег Новгородов

предали земле. «Карателей» со множественными переломами, вышибленными зубами и опущенными почками представляли в суде четверо адвокатов, заливавшие хором, что обвиняемые в действительности замечательные люди, примерные граждане, и вообще стали жертвами полицейского беспредела. Им дали по полгода условно, зачли отсидку в СИЗО и освободили из-под стражи в зале суда. Дождавшись вердикта, майор Овчарук и несколько его парней отправились по домам, и там, каждый сам по себе, но одинаковым способом сняли стресс, негодование и ярость.

А в феврале месяце на Опольцево вновь появились чужаки.

Это были другие «примерные граждане», но внешне они мало отличались от кладбищенских палачей. Крючковатые носы, глубоко посаженные глаза и широкие плечи выдавали в них специалистов по силовым акциям. Они припарковали свою тонированную «бэху» на общей стоянке после часу дня: период, когда число праздношатающихся на районе сведено к минимуму. Иначе манера нагло рассматривать встречных прохожих привела бы их не к дому номер 12 (они двигались именно туда), а к травматологу: у нас таких недолюбливают. Но большинство местных работало или просиживало штаны на учебе, и напарники достигли цели, не выхватив арматурой по хребтине. Они обклеили стены подъезда листовками с текстом: «Ваш сосед Лев Кисляков должен денег банку! Договор цессии передан коллекторскому агентству! Верни долг, паскуда, не то живым закопаем!» И подписи: «Петрусь Матеяка, старший взыскатель» и «Сашко Секач, уполномоченный по взысканиям». Они долго трезвонили и колотили в дверь квартиры Лёвы Контуженного, после чего выломали ее ногами, но хозяина внутри не нашли (Лёва третий день расчищал засыпанные снегом дорожки на кладбище). Разгромив убогое жилье, коллекторы сели в «бэху» и рванули к Лосиной Роще.

Всполошенная Антонина вызвала полицию, но дежурный сообщил, что ждать придется долго: на радиополигоне дерутся футбольные фанаты, и все патрули сейчас там. Антонина принялась названивать Лёве на сотовый – Лёва был недоступен (сеть на кладбище ловит не везде и четко отрубается в низине под колумбарием). Женщина позвонила участковому Савияку, однако инспектор отсутствовал: они с Карлычем уехали в Москву, где заседали в президиуме ежегодной конференции мореходов-полярников.

Антонина схватила ключи от мотороллера и бросилась по лестнице вниз, но подвернула щиколотку и еле доползла до кровати. Остаток дня она набирала номер Лёвы, а, когда наступила ночь, охая от боли, выбралась на лестничную площадку, и, плача, стала срывать со стен коллекторские воззвания. Громыхнула подъездная дверь, послышались шаги. Испуганная Антонина ждала возвращения двоих бандитов, но тот, кто поднимался по ступенькам, был один, и это был Лёва. От него сильно пахло землей, один глаз заплыл, а между зубами сочилась кровь. Увидев, во что превратили его квартиру, он ничего не сказал, только вздохнул, помог Антонине лечь и сделал ей перевязку. Спать он пошел к себе, пообещав, что припрет дверь шкафом.

Наутро Антонине перезвонил Савияк, отслушавший записи на своем автоответчике. Вскоре он пришел лично для разбора, с расстегнутой напоказ кобурой. С «залётных» сталось бы не оценить намек, но на Опольцево любой в теме, что участковому не в падлу отчитываться за патроны. Впрочем, Лёва Контуженный уже вставил на место выдранный с мясом замок и складывал инструменты в ящик. Он сказал, что никаких проблем в дальнейшем не ожидает. Сам он, разумеется, кредита не брал, и коллекторы искали его как поручителя по крупному займу, но он и поручителем не является. Просто мошенники вписали в договор его паспортные данные, но ведь подпись-то не настоящая. И всё это он, как мог, донес до сведения обоих взыскателей, хотя поначалу его не очень-то и слушали.

Савияк покивал головой, типа: ну и ладушки, коль все живы и здоровы и довольны. Но в глазах у Лёвы он рассмотрел едва скрываемый ужас... Нет, Лёва держался молодцом, но инспектор видел людей насквозь, и напускное спокойствие его не обмануло. Все же он ничего не спросил, будучи почему-то уверен, что правды тот не скажет.

На Опольцево коллекторы бывают редко, скорее - никогда не бывают: местные жители не охотники кредитоваться, а если берут взаймы, то друг у друга. Участковый на всякий пожарный оповестил о ЧП Овчарука, и тот отрядил патрульных пошерстить район на предмет крючконосых подозрительных типов в бомберах и камуфляжных брюках. Но никто подозрительный замечен и доставлен в отделение не был. Жизнь пошла дальше своим обычным путем. Лёва по-прежнему приносил Антонине набитые сумки из магазина, она готовила на его долю, и они иногда обедали вместе, а иногда Лёва ел у себя.

Через две недели в ОВД «Антенное поле» поступила ориентировка на пропавших без вести сотрудников агентства по взысканиям «Цунами Кэш Столица». Поскольку работа их носила разъездной характер, в агентстве не могут уточнить, куда именно они направились, но один «клиент», внесенный в их квартальный план, проживает на шоссе Петля. Фотографии сотрудников отлично совпадали с описанием, которое удалось получить у немногочисленных очевидцев блицкрига коллекторов от автостоянки к двенадцатому дому. Ну а со слов Антонины получалось, что, не застав Льва Кислякова по месту прописки, оба терминатора обострились на кладбище.

Овчарук промоделировал варианты развития событий, и остатки волос на его плешивой голове встали дыбом. Он-то читал личное дело гвардии старшины Кислякова, и знал, что Лёва воевал на Северном Кавказе, что он спецназовец, что он участвовал в боях и ликвидировал нескольких полевых командиров. Но люди, которые этого личного дела не читали, запросто могли по скудоумию попутать берега. И, хотя медкомиссия признала Лёву негодным для спецназа и армии в принципе, а выглядел он как самый обыкновенный терпила, его учили убивать, и вряд ли он разучился.

Получив дополнительный пинок под зад в виде звонка из следственного комитета с требованием принять необходимые меры к розыску