Магия слова. Диалог о языке и языках - Дмитрий Петров

То есть, это Штирлиц Киевской Руси.

Есть еще знаменитая Septuaginta, когда собрали в III в. до н. э. 70 переводчиков, чтобы перевести Ветхий Завет с древнееврейского на древнегреческий. Не нам судить, насколько это реально, но Божественным провидением всё было переведено в высшей степени точно, причём всеми «толковниками» одновременно.

— Какие еще есть исторические упоминания от переводчиках?

— В древнем Китае существовали школы переводчиков с санскрита и пали на китайский, которые занимались переводом буддийских текстов. В XII–XIV веках в Ганзейских городах и примкнувшим к ним Великом Новгороде и Пскове существовали школы толмачей. В этом случае формальное изучение языков друг друга было вызвано потребностями торговли. В то время уже активно применялись разные формы контрактного права. Нужны были письменные договоры для «купил — продал».

— Мы им исстари поставляли пеньку, мед, пушнину…

— …А они нам — серебряные монеты. И вина. Так называемые ромейские.

— Вот кто нас споил!

— Немец нас и споил. До этого же пили мед да пиво. Ни в одной сказке ты не прочтешь: «Я там был, коньяк-водку пил».

— Не только в мирное время, но и на войне без переводчиков не обойтись…

— Все завоевательные походы с древности предусматривали наличие в армии необходимого количества толмачей — людей той местности, которую предстояло захватить. Не случайно вплоть до наших дней дожило выражение «взять языка» — то есть, поймать человека с той территории, которую надлежит завоевать, и владеющего языком той местности. Человека, который может послужить связующим звеном — проводником, переводчиком, парламентером. Это не просто пленный, источник информации, а изначально — носитель языка.

— Дмитрий, у тебя немалый опыт общения с крупными политическими деятелями. Расскажи о наиболее памятных встречах.

— В 1991 году, в последний год существования Советского Союза, время настолько сгустилось, что не то что каждый день — едва ли не каждый час приносил какую-то новость. И, находясь в гуще этой информационно-политической среды, я, естественно, многое наблюдал. Драма была шекспировского накала. Напряженная атмосфера сказывалась на каждом. В какие-то моменты переводчик во мне вступал в конфликт с человеком и гражданином. В августе 1991-го, когда Ельцин выступал с галереи Белого дома, обращаясь к народу, мне хотелось быть гражданином, а не толмачом, раствориться в толпе, поддаться эйфории. Но в то же время рядом находился оператор, и я должен был передавать информацию на АВС News.

— То есть ты был и русским, и американцем одновременно.

— Да. Нечто подобное происходило и в ночь, когда ожидали штурма Белого дома. Я был внутри него со съемочной группой. Мы тогда «допросили» всех абсолютно, кроме Ельцина, который, как нам сказали, нездоров и спит. И тогда я тоже поймал себя на противоречии. С одной стороны — эмоциональная вовлеченность в событие. А когда ты увлечен, часто это отвлекает. Но в момент, когда рушится империя, оставаться просто сухой функцией очень сложно. Тем не менее, старался совмещать то и другое.

— И все-таки вернемся к встречам с политиками.

— Я переводил Михаила Горбачёва в прямом эфире вскоре после Беловежской пущи, когда он фактически объявил о роспуске Союза. Дело в том, что бюро американской телекомпании, на которую я тогда работал, находилось на метро «Кропоткинская», в нескольких сотнях метров от Кремля. Начиная с 1989 года, со съездов народных депутатов, у нас появилась возможность работать в режиме live, передавая репортажи обо всех событиях, которые тогда происходили. Причем приходилось сочетать перевод с аналитикой. Потому что американцы, да и вообще западные люди, включая советологов и кремленологов, не понимали, что у нас происходит и чего ожидать… Любой русский человек, который владел английским языком и с ними взаимодействовал, был для них источником информации. Их запрос был не «переведи, что тот-то сказал», а скорее — «что он имел в виду?» В те дни не было такого пафосного ощущения, что распадается великая держава — просто череда быстро меняющихся событий. Не было предчувствия, что отныне всё будет по-другому. Вот почему, когда Горбачев говорил фактически о распаде великой страны (еще до объявления о своей отставке!), этому не придавалось такое уж судьбоносное значение. Был просто прямой эфир, и мне сказали: «Он что-то увлекся, эмоциональные всплески даёт, так что ты быстренько сам подытожь и сворачивай, а то, может, он еще полчаса будет говорить».

— Что ж ты такое сказал в переводе?

— Не помню дословно, но нечто вроде: «Как это ни трагично, и, вероятно, впоследствии история рассудит по-другому, но мы сейчас говорим об окончании эпохи Советского Союза. Будем надеяться, что это не приведёт ни к каким трагическим последствиям и т. д.»

— Ну, наконец-то мир узнает, кто именно стал могильщиком Советского Союза. Сухая функция и жёсткие эфирные рамки ABC News и вывели на эту роль синхронного переводчика Дмитрия Петрова. А вдруг, поговори Михаил Сергеевич еще полчаса, история иначе бы повернулась. С Борисом Николаевичем тебе доводилось работать?

— Я на нём пари выиграл. Начинались какие-то переговоры, и я поспорил с коллегами на ящик пива, что Ельцин сейчас покачает головой. Сел в кабинке, надел наушники и говорю в микрофон: «Борис Николаевич, с вами на связи синхронный переводчик. Если вы меня хорошо слышите, покачайте головой из стороны в сторону». И он сделал такое движение, как будто шею разминает. Пиво я выспорил.

— Слышал я, ты и Путина своим полиглотством поразил…

— Приехал как-то в Россию президент Исландии. С подругой. В Георгиевском зале Кремля — прием у Владимира Путина. Сначала — встреча с глазу на глаз. Я — переводчик исландского президента, у Путина — свой: по протоколу положено, что на встречи такого уровня каждый приходит со своим толмачом. Но так как путинский переводчик — мой однокурсник — извинился и, доверившись мне, ушёл, то фактически это была встреча втроём. Беседа шла на английском. После того, как обсудили несколько вопросов, настало время банкета. Всё по тому же протоколу каждый глава государства должен держать речь на родном языке. И, естественно, президент островного государства говорит на исландском — гортанном языке викингов, который не менялся последнюю тысячу лет, в котором практически нет заимствований из других языков (заимствования даже запрещены конституцией). А я начинаю переводить на русский. Народ на меня косится: вот это да, чувак запросто и красиво с исландского переводит. Он говорит, а я перевожу — дословно, чётко, правильно, не поступившись ни единым словом. Затем садимся по местам. Владимир Владимирович с официальной подругой исландского президента беседуют о горных лыжах. А она сама родом из Нидерландов, голландская еврейка. С Путиным говорит по-немецки, а со мной — по-английски. И время от времени спрашивает у меня немецкие слова. Путин удивлённо оборачивается ко мне: «Вы и по-немецки можете?» — «Да, Владимир Владимирович. И не только». А фокус с переводом речи с исландского был вот в чём. Заранее заготовили профессиональный перевод со всей разметкой — где исландский президент будет делать паузы, смысловые ударения и т. д. А я просто работал диктором — красивым поставленным голосом его зачитывал. Вот такие у нас бывают маленькие хитрости.

Впрочем, с загадками общения великих мира сего сталкиваешься постоянно. Я всегда впадаю в ступор, когда слышу в новостях, что, допустим, президенты Обама и Медведев так подружились, что перешли на «ты». Обама, вроде, в знании русского не замечен, а как Медведев ухитрился по-английски перейти с «Вы» на «ты», тоже непонятно. Не иначе, переводчики решили, что пора активнее налаживать отношения между нашими странами…

Полный абзац!

Согласно законам гостеприимства

Рассказывает Дмитрий Петров:

Я лично переводил переговоры российских дипломатов с разницей в пару дней. Мы поздравили испанцев с годовщиной победы над маврами в 1492 году, а на следующий день — португальцев с годовщиной победы над испанцами в 1640-м. В зависимости от того, кто перед вами, можно сказать: "Мы с Пруссией победили Наполеона в Битве народов в 1813-м!" Или: "Мы с французами одолели Гитлера!" Всегда можно найти период истории, когда мы с вами вместе воевали против кого-нибудь ещё.

***

А как-то мы с группой европейских дипломатов ехали по узкой горной дороге на юге России. Вдруг автобус резко тормозит, из-за горы выскакивают всадники в папахах и начинают палить в воздух. Делегация лезет под кресла. Дверь открывается, всех просят на выход. Бледные дипломаты, дрожа, жмутся друг к другу и особенно ко мне — на месте их порешат или все-таки потребуют выкуп? И тут всадники расступаются, из-за куста выходят красны девицы с хлебом-солью, все дружно запевают удалую песню. Оказалось, местные власти решили приятно удивить гостей. И им это удалось — без помощи переводчика!