Взвод, приготовиться к атаке!.. Лейтенанты Великой Отечественной. 1941-1945 - Сергей Михеенков

17.06.43

Город К.

Володя Маклаков получил письмо от своей невесты. За все время – первое письмо. Настроение его вроде бы улучшилось. Когда мы остались одни, он вытащил треугольник из нагрудного кармана и сказал:

– Если хочешь, прочитай.

Я отказался, сказав ему, что письмо – это откровение для одного человека, и только для одного – для него. Тогда он мне сказал, что ему нужен совет, как ему дальше вести себя. Как относиться к ней. Я сказал, что если она человек чистый, то чужая грязь к ней не пристанет.

– Спасибо тебе, – сказал он. – Ты хорошо сказал. Я об этом тоже думал. Но я мог ошибаться.

– Ты любишь ее? – спросил я.

– Кажется, люблю. Да, очень люблю. – Он улыбнулся.

Мы должны воевать хорошо. Ради тех, кто нас ждет.

18.06.43

Город К.

Военная наука – интересный предмет. У нее богатейшая история. Цезарь, Ганнибал, Чингисхан, Александр Македонский, Олег Киевский, Ричард Львиное Сердце, Александр Невский, Суворов, Кутузов, адмирал Нахимов. Наши офицеры и преподаватели чаще всего упоминают имя Суворова. Для будущих младших лейтенантов этого, пожалуй, вполне достаточно.

После этой войны будет другая жизнь. Иначе нет смысла в тех страданиях и лишениях, которые переносит наш народ.

19.06.43

Город К.

Откуда-то принесли немецкие трофейные пластинки. Видимо, кто-то из курсантов поживился в городе. Особенно понравилась «Лили Марлен» в исполнении Лейл Андерсен. Довольно приятный голос. А песня простенькая. Я после нескольких прослушиваний смог ее перевести. Конечно, приблизительно. Кто-то, видимо, доложил куда надо. Пришел замполит курсов и забрал пластинки. Хорошо, что патефон оставил. Вскоре появились другие пластинки. Советские. Очень хороший репертуар. Кто-то из наших товарищей наладил обмен пластинками с гражданским клубом. Видимо, по тому же каналу к нам в казарму попали и трофейные пластинки.

Моя гимнастерка, которую я ношу с марта месяца, совсем истлела. Воротник буквально отваливается. Старшина как-то остановил меня, осмотрел и покачал головой:

– Потерпи, сынок, еще недельку. Там новую выдадим – комсоставскую.

Поскорее бы. Вода, которую мы поглощаем в изрядном количестве на полигоне во время занятий, тут же солью выступает на наших спинах. Приходится часто стирать одежду. В банные дни – само собой.

Некоторые курсанты выносят из бани те кусочки мыла, которые выдает старшина: один кусочек размером со спичечный коробок – на двоих. Потом эти кусочки мыла уплывают в город. Либо на базарчик, либо в женское общежитие.

20.06.43

Город К.

Пришла старший лейтенант медицинской службы. Ей лет тридцать, стройная и красивая женщина. Прочитала лекцию о борьбе с педикулезом. Вшей мы в свою казарму не пускаем. Хотя, когда прибывали с фронта новые абитуриенты, белье на них шевелилось. Вновь прибывающих сразу же направляли в санпропускник. Раздевали. Части тела, имеющие волосяной покров, густо мазали специальным раствором. Нас, прибывших из госпиталей, тоже пропустили через это заведение. Стоит в дверях фельдшер с ведром какой-то вонючей жидкости, окунает самодельную пеньковую кисть в ведро и каждого, кто выходит из бани, этой кистью обмахивает. При этом свирепо рявкает: «Руки вверх! Ноги расставить!» Одежду вскоре возвращают из прожарки. Она уже чистая, без посторонних жителей.

Мы с Володей Маклаковым постриглись наголо. Так гигиеничней и легче переносить жару.

У здешних жителей особый говорок. И слова попадаются непонятные. Особенно смешно разговаривают старики.

21.06.43

Город К.

Стрельбы. Странное ощущение охватывает тебя, когда берешь в руки оружие, занимаешь огневую. У оружия свой запах. Ни с чем невозможно спутать. Заряжаешь обойму, толкаешь затвором в патронник первый патрон, поднимаешь приклад к плечу, и тебя охватывает ощущение, будто ты держишь в руках судьбу. И не только свою…

22.06.43

Город К.

По всему чувствуется, что скоро выпуск. Даже отношение преподавателей и командиров стало иным. Они понимают, что нам скоро на передовую. А они останутся здесь, в тылу. Но об этом никто не говорит.

Старшина привез обмундирование. Все новенькое, со склада. Мои сапоги настолько разбились, что наш ротный сапожник Ганделян сказал:

– Овсянников! Это уже нельзя починить! Давай я тебе на подметки кровельной жести вырежу. Неделю проходишь!

Вспоминаю солдат на передовой, которых мы меняли. Их до крайности изношенные сапоги с отлетевшими подметками, подвязанными телефонным проводом. Немецкие шинели, надетые прямо поверх своих. Даже нашивки не спороты. Лишь бы не мерзнуть ночами.

23.06.43

Город К.

Письмо от Нади. Неужели война когда-нибудь закончится и мы встретимся? Я вдруг почувствовал, что и она мечтает об этом. Хотя о встрече после войны в ее письме ни слова.

В монастыре в первую военную зиму был концлагерь для наших военнопленных. В овраге братская могила. Вот откуда шел запах. Говорят, там лежат тысячи умерших от ран, морозов и расстрелянных. Охрану лагеря в основном осуществляли полицейские. Все они ушли с немцами.

24.06.43

Город К.

Все мы будем направлены не сразу в воинские части, а вначале поступим в офицерский резерв армии. Значит, вопрос о направлении в свой батальон нужно будет решать там.

– Какая разница, в каком батальоне воевать, – сказал Володя Маклаков. – Никакой разницы. Тебе – тем более. Ты всего несколько часов воевал в своем батальоне. Вряд ли кто из твоих товарищей в живых остался. Так что давай проситься в одну роту. В любой полк. Дальше фронта не пошлют, больше роты не дадут.

Тогда я впервые услышал эту армейскую поговорку. И вначале не понял ее смысла. Возразил Маклакову:

– Роту? Нам? Младшим лейтенантам?

– В бою и сержанты ротами командуют, – сказал Маклаков. – По поводу «дальше фронта не пошлют…» – это такая поговорка, лейтенантская. Знаешь, как называют старшие офицеры пехотных лейтенантов? Ванька-взводный.

Ванька-взводный… Обидное прозвище.

25.06.43

Город К.

Сегодня перед строем начальник курсов майор Ланьшин зачитал приказ об отчислении троих курсантов. За пьянку и самовольную отлучку. Ребятам повезло, могли бы их самовольные походы в город признать за дезертирство, и тогда им грозил бы трибунал и – штрафная рота. Шепель сразу притих. В курилке я слышал, как он даже осуждает их. А ведь попались ребята в общежитии… Всех троих отправили на фронт сержантами.

26.06.43

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});