Здесь и сейчас - Кейт Уолкер

— Монджибелло. Это от арабского слова «гора». А некоторые люди называют ее просто muntagna — гора. Просто и по существу.

Голос Джио звучал неровно и сбивчиво, мысли его были явно далеки от темы разговора.

— Хочешь выпить чего-нибудь? — спросила Терри, чувствуя смущение и внутреннюю неуверенность. — Может быть, вина?

— Нет, ничего алкогольного.

Джио покачал головой. Весь день его одолевали странные ощущения, и как с ними справиться, он не знал. Ему казалось, что он видит себя со стороны, наблюдает за своими движениями. И ничего не понимает.

Он шел по знакомым с детства местам, потом ужинал в давно любимом ресторанчике, где бывал раз сто или больше. Но при этом все выглядело каким-то новым, совсем другим.

И чувства его стали новыми.

Описать свои ощущения Джио мог только так: пустота, которая образовалась два года назад и мучила его все это время днем и ночью, не переставая, вдруг начала заполняться и стала уже не такой темной.

И дело не в том, что с ним кто-то был. Он уже сбился со счета, сколько раз ходил к местам, связанным для него с Лючией. И один, и с Цезарем или Мэган, или с ними и Паоло. Но все равно чувствовал себя одиноким, потерянным. Опустошенным.

И вот сегодня эта стройная белокурая англичанка все изменила и заполнила его пустоту. Так, как никто раньше не мог.

Тереза… Джио уже открыл рот, чтобы произнести ее имя, чтобы сказать… но потом понял, что не знает, что именно сказать, и остановился. Как раз в тот момент, когда Терри вошла и вдруг рассмеялась.

— Тогда я предложила бы тебе кофе, если, конечно, нам удастся выпить его на этот раз. Тогда в гостинице и потом у меня дома он так и остался нетронутым и остыл. Говорят, в третий раз обычно везет. Что скажешь?

К собственному удивлению, Джио понял, что улыбается ей в ответ.

— Скажу, что соглашусь на кофе. При условии, что мы обойдемся без бренди.

— Никакого бренди — даю слово, — рассмеялась Терри, выходя из гостиной в коридор.

В кухне молодой человек прислонился к шкафу светлого дерева, наблюдая, как она двигается. Терри напоминала ему нежный экзотический цветок в простом платье без рукавов, того же бирюзового оттенка, что и ее купальник, только намного светлее, как будто оно выцвело от времени и многочисленных стирок.

Из-за изнуряющей дневной жары она собрала волосы в аккуратный узел на затылке. Когда Терри наклонилась над кофеваркой, взгляд Джио упал на изгиб ее шеи, в котором он уловил изящество и беззащитность.

Где-то внутри него желание расплескалось теплой волной, и одновременно он ощутил прилив нежности.

Не в силах совладать с собой, Джио подался вперед, подошел к ней и нежно коснулся губами основания шеи.

— Ммм…

Она повернулась, посмотрела ему в глаза, на лице изумление и озадаченность.

— А это зачем?

— Мне так хотелось. И у тебя нет повода возмущаться, потому что… — Он поднял обе руки и вытянул, растопырив пальцы. — Видишь… не касаюсь и пальцем.

В его тоне не было ни злости, ни раздражения, ни упрека.

— Ладно, тогда прощаю, — ответила она. — Может быть, станет лучше, если поговорить об этом? О Лючии.

Она ждала, что Джио рассердится и откажется. Или закроется, уйдет, скажет, что его прошлое ее не касается. Но он лишь вздохнул и пожал плечами.

— Что ты хочешь знать?

Терри с трудом проглотила застрявший в горле ком, не зная, что спросить.

— Все, что сочтешь нужным рассказать.

Джио отстранился от нее. Ему было нужно двигаться, ходить по просторной кухне.

— Мы рано познакомились, еще в детстве…

Голос звучал хрипло, надломленно, словно Джио приходилось прикладывать усилия, чтобы говорить. Терри хотелось подойти к нему, обнять, помочь, но интуиция подсказывала, что этого делать не стоит — Джио нужно было самому справиться с прошлым.

Он вдруг перестал ходить из угла в угол, остановился на мгновенье, провел руками по волосам, неотрывно глядя куда-то в пространство, как будто вглядывался в картинки из прошлого, а потом снова размашисто зашагал.

— Цезарь говорит, что мужчины в нашей семье теряют голову, когда влюбляются. Такое случается с нами раз в жизни…

Джио был в другом конце кухни и потому не заметил, как она вздрогнула от последней фразы, как потемнели от боли ее глаза. «Раз в жизни».

— Вот, пожалуйста, пример: мама и Роберто. У них именно так все и случилось. Он влюбился в нее, когда она еще была замужем за отцом. А когда папа умер, Роберто был рядом, поддерживал маму. А Цезарь никогда ни о ком, кроме Мэган, не мечтал. Он ждал ее много лет. Потому что обещал ее отцу.

— Я знаю. Мэган мне рассказывала.

А еще она знала, как сильно Джио любил Лючию. Ее саму точно так же, словно молнией, ударило, когда она впервые увидела Джио в баре гостиницы.

— Еще она говорила, что вы с Лючией пригрозили родным, что сбежите вместе, если они не разрешат вам пожениться.

Уголки губ Джио поползли вверх.

— Да, мы выдвинули ультиматум. Родители считали, что мы слишком молоды, они хотели, чтобы мы расстались и немного пожили друг без друга, прежде чем связать наши жизни навсегда. Но мы-то с ней ни в чем не сомневались.

— И ты решился на такое?

— Мы оба решились. И в конце концов родители согласились на помолвку, при условии, что я не бросаю учебу и сосредоточиваюсь на юридической карьере. Нам было по девятнадцать, когда мы поженились.

— Так рано.

— Да. Но мы просто не могли больше ждать… сумасшедшие, да?

— Может, вы чувствовали… может, вам что-то подсказывало, что у вас впереди не так много времени… Что вам не суждено прожить вместе много лет. Поэтому не хотели упускать ни минуты. — Она поняла, что задела его за живое, и поспешила добавить: — Расскажи мне о ней. Какая она была?

«Неужели ты правда хочешь знать?» — удивился внутренний голос. Но когда Джио начал говорить, девушка поняла, что, против ее ожиданий, воспоминания о женщине, которую он любил и потерял, не обижали ее, не причиняли боли. Наоборот, заинтересовали, рассказали много нового о нем самом.

Она узнала, каким он был в юности, как рос и взрослел. Как много сил положил на то, чтобы стать юристом и зарабатывать для своей молодой семьи, несмотря на то, что клан Карделла был и без того достаточно богат. Узнала, почему он любил, что значили для него честность и верность. Он рассказал ей, как сходил с ума от счастья, когда Лючия забеременела, и как радовался, когда родился Паоло.

Потом Лючии не стало. Так рано. Он не пытался скрывать слез, не стеснялся их, и Терри уважала его за это. Ее сердце сжималось от жалости к Джио и бедняжке Лючии, которым было отведено так мало времени, чтобы насладиться семейным счастьем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});