Кино для взрослых - Евгений Игоревич Новицкий

вы об этом? — протянула Варя. — Нет, ну обычно он среди бела дня не ложится, а тут просто… напился, одним словом.

— А разве это для него необычно — напиваться? — не удержался я.

— Сейчас вы скажете, что и это за ним водилось…

— Скажу.

— Вы раньше пили вместе?

— Нет, никогда, — помотал я головой. — Ну почти никогда. Мы просто учились ведь вместе — и все про всех знали. Кто сколько пьет, кто сколько спит (так и напрашивалось добавить: «и с кем», но я удержался от этой пошлости)… Про Волнистого… Валерия всегда говорили, что он любит выпить, а еще больше любит в таком состоянии заснуть чуть ли не на сутки…

Говоря это, я удивлялся сам себе. На самом деле ничего подобного про Волнистого никогда не говорили. Да, пил, но не то чтобы сильнее многих других. А насчет какого-то особого спанья — это и вовсе химера, а попросту говоря — чушь. Кто, спрашивается, не засыпает после обильных возлияний? Едва ли Волнистый был в этом деле каким-то чемпионом…

Кажется, я просто-напросто подвожу сейчас Варю к той мысли, что ее муженек проснется не скоро и что мы с ней смело можем провести вместе время до утра.

И это не только подло — это и опрометчиво. Уж она-то гораздо лучше осведомлена о привычках и повадках того, с кем живет.

К моему удивлению, Варя, однако, лишь выразила полное согласие с услышанным:

— Да, вы правы, он и сейчас такой же. До сих пор.

— Часто пьет? — уточнил я.

Варя пошевелила в воздухе пальцами:

— Частенько. Сначала мне казалось, что он очень умеренно выпивает. Но чем дальше, тем… Не то что он стал пить больше, а просто меня это почему-то стало больше раздражать…

— Но вы только себя не вините, — с досадой отозвался я.

— Нет-нет, это я виновата, — упрямо сказала Варя. — Нельзя раздражаться. С какой стати? Только потому, что я сама не большой любитель вот этого… В смысле того, чтобы пить… Я очень редко могу себе это позволить… Так что тогда, в ресторане, это было практически исключительное для меня состояние…

— Я сразу так и понял. Но это же очень хорошо, Варя! Вы сейчас еще начнете жалеть, что не имеете склонности к алкоголю…

— У меня к нему отторжение, — призналась Варя.

«К мужу?» — хотел воскликнуть я, но вместо этого спросил:

— К алкоголю?

— Да, — подтвердила Варя. — То есть со стороны. Мне не нравятся пьяные люди. Разве только если я сама пьяная, но это, как я сказала, бывает со мной совсем нечасто…

43

Желание поцеловать ее стало почти нестерпимым. И что меня, спрашивается, останавливает? Мы уже дважды целовались — а сейчас будет третий раз. Бог троицу любит. Не убежит же она, в самом деле, от меня. Если уж в прежние два раза не убежала.

Я медленно стал к ней придвигаться. Она, кажется, все поняла — и просто замерла. Затаила дыхание и ждала. Ну конечно, она тоже этого хочет, чего же я медлю…

Неестественно перегнувшись, я приблизил свое лицо к Вариному — и поцеловал ее в губы. На этот раз наш поцелуй был дольше двух прежних. Однако я сам вынужден был прервать его — слишком неудобную позу принял. Если бы Варя придвинулась ко мне, было бы легче, но она, напротив, несколько отстранялась, словно не могла выбрать ни одно из двух противоречащих друг другу желаний — целоваться или выскочить из машины.

Вернувшись в привычное водительское положение, я повернул ключ зажигания.

— Давайте поедем ко мне, — сказал я, но это прозвучало не как предложение, а как констатация факта.

— Нет-нет, — прошептала Варя. Но это было такое «нет-нет», сквозь которое недвусмысленно просвечивало «да-да». Я самодовольно ухмыльнулся и поехал домой.

В мою квартиру Варя входила с преувеличенной осторожностью — словно в клетку к дикому зверю.

«Она будто боится, что здесь каким-то образом оказался ее Волнистый — выспавшийся и протрезвевший», — мелькнула у меня в голове дурацкая мысль.

— Все в порядке, — сказал я, шагая по квартире и нажимая на все существующие в ней выключатели. — Светло, тепло, сытно и комфортно.

— Сытно? — как будто удивилась Варя.

— Конечно. Вы проголодались?

— Нет, нисколько. Это я так… Я так поздно не ем.

— Но хоть чаю выпьете?

— Хорошо, — подумав, ответила она.

— Прекрасно, — одобрил я и пошел на кухню.

Через пять минут Варя сидела напротив меня за столом и медленно пила горячий чай, не выпуская чашку из ладоней. На меня она не смотрела, к сымпровизированным мной бутербродам не притрагивалась. Она явно о чем-то крепко задумалась.

Я терпеливо выжидал.

— Что я здесь делаю? — вздохнула вдруг Варя, поставила недопитую чашку на стол и чуть ли не брезгливо отодвинула ее от себя.

— Это вопрос ко мне? — галантно осведомился я.

— Нет, к самой себе. — Она по-прежнему не поднимала на меня глаз.

— Варя, — я кашлянул, — пусть это нескромно, но мне кажется, что я вам нравлюсь. И вот поэтому вы здесь.

— Ну конечно, вы мне нравитесь. — Варя наконец посмотрела на меня и улыбнулась. — Как, кажется, и я вам, — почти неуверенно добавила она.

— «Кажется»! — воскликнул я. — Варя, вы мне гораздо больше, чем просто нравитесь. Вы мне нравитесь больше, чем кто-либо и когда-либо!

— Не преувеличивайте, — засмущалась Варя.

— Вот даже на столько не преувеличиваю, — возразил я, показав Варе крошечное расстояние между двумя пальцами. И тут же поморщился, вспомнив, что так делал Чичиков, когда хотел убедить Ноздрева в какой-то заведомой лжи.

Но я-то искренен — я не Чичиков. Я со всех сторон чист и открыт перед Варей. Правда, я выдал себя за друга Гагарина — но это единственный мой промах. И ничего подобного больше не повторится.

«Если ты так чист и открыт, — внезапно проклюнулся во мне проклятый внутренний голос, — немедленно сознайся ей, что участие в твоем фильме не принесет ей ничего хорошего».

Вместо этого я встал, подошел к сидящей на табурете Варе, опустился перед ней на колени — и, схватив обе ее руки, стал покрывать их поцелуями.

44

Через час мы с Варей уже лежали, обнявшись, — абсолютно голые. Постель была расстелена, но в квартире стояла чуть ли не жара, поэтому мы лежали не под одеялом, а поверх него. Я с восторгом рассматривал Варю и поглаживал ее шелковистую кожу.

До этого я никогда не имел близости с замужними женщинами — и заранее страшился своих и Вариных ощущений от ее, старомодно выражаясь, адюльтера. В голове маячили образы чеховской дамы с собачкой и ее кавалера-пошляка