Аэропорт - Сергей Лойко

Алексей спустился из‑под подернутого паутиной потолка на пол, щедро расплатился с благодарно кивающим большой черной головой персонажем Гарриет Бичер Стоун. Поднялся на обшарпанном, лязгающем, скрипящем и дергающемся лифте на свой одиннадцатый VIP-этаж, один из двух этажей во всем отеле, где все еще было отопление, теплая вода и, о чудо из чудес, Wi‑Fi, который работал время от времени исправно и быстро, — если повезет. Особенно если выйти из номера и сесть на пол спиной к стене рядом с дверью лифта.

Алексею повезло. Он отправил Ксюше письмо по имейлу, в котором деловито сообщил, что все SNAFU, что на американском военном сленге времен Вьетнама означало — Situation Normal All Fucked Up.[78] Написал, что любит ее, скучает и скоро приедет. Потом послал в свою фоторедакцию несколько дополнительных back‑up снимков и только после этого понял, что ничего не ел целый день. Открыл мини-бар и одним глотком осушил двухсотграммовую бутылочку виски Jameson. В холодильнике не было морозильника и, соответственно, льда, но виски и так было холодное настолько, что моментально согрело и расслабило все его ноющее и усталое тело.

В полночь позвонила Ника и поблагодарила его за то, что он спас ей жизнь:

— Я рассказала про все Степану. Вот он здесь, рядом. Он тоже благодарит вас. Вы настоящий герой.

Лучше бы она не звонила. Он вполне мог обойтись и «без кузнеца».

Каждый следующий день недели приближал его к неминуемому отъезду. Злодей Янукович бежал, как и все его клевреты разной степени кровавости и одинаковой степени коррумпированности. Его карманный парламент тоже почти весь был в бегах. Костры погасли, баррикады разбирали. Ликования особого не было. Никто даже из самых-пресамых идеалистов-революционеров не ожидал такого оптимистического развития событий. Власть просто грохнулась им в руки, и они, похоже, не знали толком, что с ней делать.

Так, в суете гаснущей победы революции, проходила неделя, и где‑то в середине нее Алексей понял, что ему пора возвращаться. Позвонил в редакцию, получил «добро» и взял билет до Далласа через Франкфурт на 27 февраля. Он больше не терзал себя обвинениями в грехах, которых он не совершил и уже, похоже, не совершит. Бог миловал, как говорится.

Утром Алексей купил какие‑то сувениры для всей семьи, копченое сало и ароматную колбасу на Бессарабском рынке, горилку[79] в соседнем магазине. Вернулся в отель и больше уже не выходил из номера. Упаковал чемодан, улегся на кровать в одежде и просто лежал, глядя в потолок.

Внешне он был абсолютно спокоен, словно дремал, закрыв глаза. Но внутри его бесновался девятый вал Айвазовского. Когда он открывал глаза, на него накатывалась степная ночь Куинджи, возвращая его назад, в море внутри...

Никогда еще он не испытывал такого смятения, такой растерянности, такого соблазна. Позвонить ей. Он начинал набирать ее номер и бросал телефон на постель рядом с собой, через несколько минут поднимал его, но так и не мог набрать номер до конца.

Наконец, телефон зазвонил сам. Он быстро схватил трубку, — первый гудок даже не успел закончиться, — и услышал теплый, родной и любимый голос.

— Милый, я так соскучилась, — тихо и нежно, словно сквозь слезы, говорила Ксюша. — У меня какое‑то тревожное чувство. Места себе не нахожу. Не могу поверить, что скоро увижу тебя, Алешенька. У меня все внутри дрожит. У тебя все в порядке?

— В полном, — ответил он ровным, спокойным, ласковым голосом. — Все отлично. Я уже чемодан упаковал. Купил вам всем всякой ерунды. Ребята будут рады.

— Ну, слава Богу! А то ни с того ни с сего волноваться стала. У вас ведь не стреляют уже?

— Нет, конечно. Скука дикая. Room Service тоже ненавязчивый совсем. Девочек больше не предлагают.

Ксюша засмеялась. Как‑то не очень естественно. Замолчала. Он тоже молчал. Шутка не удалась. Не к месту.

— Ты видела, у меня первые страницы и развороты всю неделю, — сменил тему Алексей.

— Конечно, видела. Ты такой молодец. Я так тобой горжусь. Приезжай скорее. Я очень, очень тебя люблю.

— А я люблю тебя безумно.

— Нет, я безумней. Приезжай скорей, сам увидишь!

— Люблю тебя. Пока.

— Пока, любимый. Целую крепко.

— Твоя репка.

Оба одновременно рассмеялись, теперь уже не так принужденно и одновременно положили трубки. Она часто жаловалась ему, что он первым кладет трубку.

— Тогда мы никогда не закончим говорить и разоримся, — отвечал он.

Телефон замигал и погас — аккумулятор разряжен. Он стал искать зарядку и понял, что оставил ее в офисе CNN в гостинице «Украина».

«Ну и хорошо. И слава Богу. Все правильно», — подумал он и отвернулся к стене.

Полежал так минут пять, которые, казалось, длились часа два.

«А что, если из редакции позвонят? — подумал он. — Нет, так нельзя».

Он связался по комнатному телефону с ресепшн, спросил, есть ли у них зарядка для Nokia его модели. Алексей не любил айфоны. Он ненавидел электронный набор и часто промахивался пальцами. Его это злило и раздражало, и он оставался верным кнопочному телефону. Через минуту дежурная ответила милым тоном, что зарядку найти никак не могут.

«Значит, не судьба», — окончательно решил он, и вдруг его осенило: он же может в Киев по местному телефону позвонить. Какой он и впрямь тупой, беспомощный идиот.

Он снова набрал дежурную, извинился и спросил, как набрать городской телефон из номера.

— Мы очень сожалеем, но после пожара в соседнем доме, помните, в начале недели, из‑за огня на баррикаде, у нас нет городской линии, — проворковала дежурная. — Только внутренняя.

— Спасибо. — Алексей бросил трубку.

Местный телефон вдруг ожил и сам позвонил.

— Если вам очень нужно позвонить куда‑то в Киеве, вы можете моим мобильным воспользоваться, — предложила добрая дежурная.

— Спасибо, — ответил Алексей. — Я к вам сейчас спущусь.

Он бросился к двери, открыл ее и остановился в проеме.

Он понял, что не сможет ей позвонить ниоткуда, кроме как со своего мобильника. Ее номер был забит в его телефоне. И он не мог вспомнить его, как ни старался. Вышел на балкон, почувствовал, что голоден и не прочь выпить. Собрался было вызвать Room Service, как вдруг в дверь постучали.

Сердце выскочило у него изо рта и повисло на тонкой ниточке-артерии, что все еще связывала его с жизнью.

— Так, возьми себя в руки, — сказал он тихо, но твердо. — Как тебе не стыдно?! Сколько тебе лет? Досчитай хотя бы до десяти.

На цифре «два» он открыл дверь. За дверью стояла она. Дежурная. С зарядкой в руке.

— Вот, мы в ресторане у повара взяли, — с улыбкой сказала она. — Подойдет?

— Конечно! — Алексей, не глядя, выхватил зарядку у нее из руки и захлопнул дверь перед ее носом. Потом спохватился, снова открыл дверь и крикнул вслед услужливой, смазливой и фигуристой дежурной: — Спасибо!

Та, уже у дверей лифта, развернулась на высоких каблуках, улыбнулась всеми своими белоснежными зубами и крикнула в ответ:

— Не за что! Что‑нибудь еще?

— Нет, спасибо, все в порядке.

Алексей закрыл дверь, сел на постель, поставил телефон на зарядку и стал ждать. Ждет и ждет. Минуту, две, три. Потом не выдержал, включил телефон и набрал ее номер. Он ждал минут пять, пока она возьмет трубку. Она не взяла. Вместо нее ответил металлический голос: «У абонента места для записи сообщений не осталось».

— Так тебе и надо, старый дурак.

Алексей набрал Room Service, заказал салат «оливье», щучью икру, диетическую кока-колу и сто граммов водки.

— Ледяной, — попросил он.

26–27 ФЕВРАЛЯ 2014 ГОДА. СЕВАСТОПОЛЬ - СИМФЕРОПОЛЬ, КРЫМ

Вечер 26 февраля 2014 года был темным, безлунным, влажным и промозглым. В этот вечер три военно-морских парома доставили на одну из учебных баз российского Черноморского флота возле Севастополя около роты элитных спецназовцев российского ГРУ и приданных им десантников со всем их специальным вооружением, включающим и боевые машины десанта.

Операция «Восход» началась в полной и абсолютной секретности. Даже командование Черноморского флота не было оповещено о целях и задачах операции. Еще месяц назад оно получило сверхсекретный приказ не давать больше никаких отпусков офицерам и матросам флота, морской пехоты и авиации, находиться в полной боевой готовности и в полной секретности обеспечить прием и размещение военнослужащих и спецоборудования, прибывающих с материка.

В 11 вечера 26 февраля ГРУшники и десантники выдвинулись несколькими группами на боевых машинах «Тигр» в сторону Симферополя.

В 4 часа 26 минут утра первые российские спецназовцы, вооруженные до зубов, без единого выстрела вошли в здание Верховного Совета Автономной Республики Крым и вышвырнули на улицу, предварительно разоружив, немногочисленную милицейскую охрану.

В течение следующих двадцати минут захватчики разместились на всех этажах и по периметру здания, внеся в него автоматы, пулеметы, гранатометы, взрывчатку, БК и провизию, необходимую для ведения городского боя в изоляции и окружении в течение двух недель.