Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине - Вальтер Скотт

Он снова попытался привстать с постели, и де Во должен был приложить все усилия, чтобы удержать его, и даже призвал на помощь двух дежурных офицеров, бывших в передней части шатра.

– Ты бесчестный изменник! – вскричал венценосный монарх, когда, выбившись из сил, в изнеможении, он вынужден был уступить силе и улечься в постель. – Как бы я желал… Как бы желал я иметь столько сил, чтобы схватить секиру и раздробить тебе череп.

– Желал бы и я, государь, чтобы вы были в силах это сделать, хотя бы это и привело к моей гибели. Весь христианский мир выиграл бы, если бы король Ричард по-прежнему стал бы здоров, хотя бы ценой жизни Томаса Малтона.

– Добрый и верный слуга мой, – сказал Ричард, протянув руку барону, которую тот почтительно поцеловал, – прости государю твоему его вспыльчивость. Это, конечно, лихорадка. Но пожалуйста, узнай, что за чужестранцы появились в лагере, и приди сказать мне. Это шум не от христианских труб.

Де Во вышел из шатра, чтобы исполнить приказание короля, думая скоро возвратиться к больному.

Он поручил офицерам, оставленным при государе, заботы о нем, угрожая им наказанием в случае какого-либо упущения. Эти угрозы могли увеличить их робость, но не сделали их более внимательными к больному – они боялись сурового, неумолимого лорда Гилсленда не меньше, чем гнева самого монарха.

Глава VII

Никогда не сражались Англия с Шотландией без потоков крови, орошавших наши пажити, как ручей воды, стекающий в долину.

Оттербурнское сражение

Много шотландских рыцарей присоединилось к крестоносцам, ставшим под знамена английского монарха. Будучи, как и воины этого государя, происхождения саксонского или норманнского, они разговаривали на одном языке. Некоторые из них имели поместья как в Шотландии, так и в Англии, и многих связывали узы родства и брака.

Во время царствования Эдуарда I, который разжег кровопролитные войны между Англией и Шотландией, оба народа жестоко сражались: англичане стремились покорить Шотландию, шотландцы твердо и упорно стремились отстоять свою независимость. Для нее они были готовы на любые жертвы. Хотя войны между обоими народами были частыми и кровопролитными, те и другие относились с уважением к отважному противнику, что несколько смягчало ужасы войны. Благодаря этому в мирное время оба народа могли объединиться во имя общей цели, и воины обеих земель могли вместе сражаться, как теперь, против неверных мусульман.

Открытый, прямой и воинственный характер Ричарда, который не делал различий между своими воинами и подданными Вильгельма, короля Шотландского, способствовал тому, что воины обеих земель стекались под его знамена. Однако в трудных обстоятельствах, сложившихся в долгий период его болезни, национальная ненависть снова вспыхнула среди воинов разных земель: так раскрываются застарелые раны на человеческом теле, когда оно, изможденное, поражено болезнями.

Во время перемирия, остановившего борьбу с неверными, вновь пробудились в них старые взаимные распри. Принадлежа к народу более слабому, часто чувствующему сильную руку англичан, шотландцы, гордые и ревнивые к своей славе, с болезненным самолюбием часто чувствовали себя оскорбленными. Как римские полководцы в былые времена оспаривали владычество вселенной, так и шотландцы не допускали мысли о своей подчиненности, а англичане не признавали их равенства с собой. Всюду возникали распри и доносы: воины, их начальники и рыцари, единодушно действовавшие во время сражений, смотрели враждебно друг на друга, не сознавая, что теперь, более чем когда-либо, не только успех их предприятия, но даже личная безопасность зависит от единодушия. Несогласие царило среди всех народов: французы и англичане, немцы и итальянцы, даже датчане и шведы находили повод быть недовольными друг другом. Но их распри нас не так занимают, как вражда двух живущих на одном острове народов, владеющих родственным языком.

Из всех английских дворян, последовавших за королем в Палестину, барон де Во был враждебнее остальных настроен против шотландцев. Его поместья находились на границе с Шотландией, и всю свою жизнь он провел, воюя с соседями. Он жег их жилища, истреблял их мечом, а они платили ему тем же. Его привязанность и верность государю походила на любовь к своему господину английской собаки, которая всегда ворчит даже на тех, кому симпатизирует, и опасна для всякого подозрительного человека.

Барон де Во всегда с негодованием и ревностью смотрел на знаки отличия, которые раздавал Ричард жестокому, лживому и злонамеренному, по его мнению, народу, раскинувшему свои поселения на заречной границе, в нагорной стороне и по степным местам. Он даже сомневался в успехе Крестового похода, в котором приняли участие и шотландцы: барон де Во относился к ним почти как к сарацинам. Прямой и открытый, не привыкший скрывать малейшие проявления любви и ненависти, он не любил утонченной вежливости шотландцев в обращении, которую они заимствовали от своих постоянных союзников французов. Эту вежливость он всегда считал знаком лживости и обмана; ею, думал он, этот народ старается усыпить подозрения своих соседей, которых они не могут одолеть открытыми и законными средствами.

Хотя барон де Во и испытывал неприязнь к своим северным соседям, распространяя ее даже на шотландских крестоносцев, однако его уважение к королю, его долг и обет крестоносца не позволяли проявлять ее. Он лишь старался избегать общения со своими северными собратьями, был суров и неприступен по отношению к ним всякий раз, когда ему случалось быть вместе в походе. Бароны и шотландские рыцари замечали его презрение и платили ему тем же. Из-за такого отношения шотландцы привыкли смотреть на него как на своего непримиримого врага. Однако, хотя не было в нем мягкости и снисхождения, сердце его было открыто для сострадания ближнему, и он всегда готов был оказать ему помощь. Благодаря своему богатству Томас Гилсленд имел всегда в изобилии всякого рода припасы и часть их тайно отправлял в шотландский лагерь. Он всегда помнил драгоценный завет – творить добро любящим и ненавидящим. Он, тайно делавший добро даже недругам своим, и думать не мог о мести и радости в связи с гибелью своих врагов. Эти черты характера сэра Гилсленда особенно важны, чтобы осмыслить последующие события.

Едва Томас де Во вышел из королевского шатра, как убедился в справедливости замечания английского монарха, которого, как знатока музыки, не мог обмануть слух, привыкший различать оттенки звуков: звуки, проникшие в палатку, действительно издавали трубы и литавры сарацин. В конце длинного ряда палаток, примыкавших к шатру Ричарда, он увидел толпу воинов, собравшихся в центре лагеря, откуда раздавалась музыка. К своему великому удивлению, он различил между разнообразными шлемами белые тюрбаны, длинные копья вооруженных сарацин, верблюдов-дромадеров с их неуклюжими шеями.