Боги лотоса. Критические заметки о мифах, верованиях и мистике Востока - Еремей Иудович Парнов

рождение мира бритоголовые жрецы в дельте Нила.

А Гесиод в своей «Теогонии» пел:

Здравствуйте, дочери Зевса, и дайте

желанную песню.

Славьте священное племя бессмертных,

от века живущих,

Кои от звездного неба и ночи глубокой

родились,

И от Земли, и которых соленое море питало…

«Я рождаюсь, как только у людей исчезает справедливость и усиливается несправедливость. Я рождаюсь из века в век, чтобы спасти добро, уничтожить зло и установить господство справедливости». Так говорит о себе Вишну в «Бхагавадгите».

Древние оставили нам прекрасные сказания, в которых отразили свои воззрения на природу и человека. Они написаны на языке искусства, которому свойственны особый образный строй и удивительная наивность ребенка, открывающего для себя мир. И вот эту-то поэтическую наивность мы принимаем за подлинные, если можно так сказать, «протонаучные» воззрения древних. Возможно, мы допускаем ошибку. Иначе необъясним невероятный скачок от прекрасного поэтического лепета к стройным системам греческих философов и пророческим идеям вед и упанишад. Тем не менее, если мы хотим хоть что-то сказать о далеких истоках нашего знания, мы просто вынуждены обращаться к мифам и поэмам. Пусть древнеиранский бог света Ахурамазда создал из первичной материи сначала шесть верховных божеств, а уж потом небо, солнце, огонь и воду. Пусть Брахма, который «сам себя родил и непостижим для нашего ума», сделал первобытный океан доступным чувствам через пять стихий. Согласимся на минуту, что люди действительно думали так, как говорили о том в своих священных песнях.

Меня в данном случае интересует другое. Суть в том, что современные космогонические теории кое в чем приблизились к своим, затерянным во мгле поколений истокам. Если вдуматься, то стройная и величественная современная картина «большой вспышки», несмотря на всю ее математическую строгость, несет в себе весьма похожий на древние легенды аромат романтики, поэзии.

Мы стоим сейчас в эпицентре «большого взрыва» и следим, как раздувается чудовищный пузырь, имя которому - вселенная. На «границах» вселенной разлетающееся вещество достигает световых скоростей. Мчась по замкнутым траекториям, световые кванты наливают внутреннюю поверхность раздувающегося «пузыря» ослепительным сиянием. Но мы не видим сияющих этих границ, ибо они постоянно убегают от нас со скоростью света. Да и разве можно назвать границами то, что отделяет нас от Ничто и уносится в Никуда?

Индуистская история сотворения мира, которую донесли до нас «Манусмрити» и древние пураны, рисует вселенную бесконечной. Она наполнена бесчисленными мирами, построенными из грубой или тонкой материи, и каждый из них имеет свое начало и конец. Вселенная, таким образом, представляет собой вечно изменчивый сонм рождающихся и гибнущих миров. Вопрос лишь в том, что следует понимать под словами «вселенная» и «мир».

Приведу в этой связи выдержку из популярной книги современного автора Александра Горбовского «Загадки древней истории».

«17 февраля 1600 года после восьмилетнего заключения был сожжен Джордано Бруно.

Он был сожжен за то, что высказал мысль о бесконечности Вселенной и множественности обитаемых миров, подобных нашей Земле.

Но за тысячи лет до него эту же идею (и не в качестве предположения, а как непреложную истину) излагали тексты пирамид, священные книги древней Индии и Тибета. В одном из самых ранних текстов пирамид (14346) высказывается идея бесконечного космоса. А в древней санскритской книге «Вишну-Пурана» прямо говорится, что наша Земля - лишь один из тысяч миллионов подобных ей обитаемых миров, находящихся во вселенной. Согласно одному из тибетских текстов, «во вселенной так много миров, что даже сам Будда не может сосчитать их». Как гласит буддийская традиция, «каждый из этих миров окружен оболочкой голубого воздуха, или эфира».

Оставляя точность цитат на совести автора, я позволю себе усомниться по поводу этой самой «традиции». В том-то и суть, что в индо-буддийском космосе в понятие «мир» вкладывается смысл, резко отличный от нашего. Ничего общего с планетой, да еще окруженной атмосферой и населенной людьми, такой мир не имеет. Он заселен существами иной, мистической природы: богами, асурами, тенгриями, буддами, демонами. Я много часов провел в библиотеках музеев, университетов, монастырей, в том числе и тибетского толка, но нигде не нашел сочинения, в котором хотя бы вскользь упоминалось о крамольной, поистине революционной идее множественности обитаемых миров, за которую Бруно взошел на костер. Конечно, у него были предшественники. Николай Кузанский в том числе. Но все они имели в виду обитаемые острова во вселенной, а не обители небожителей, о которых говорится в пуранах. Ведь даже нашу грешную землю санскритские рукописи рисуют как плоский океан с четырьмя островами и горой Сумер в центре. Где уж тут говорить об обитаемых планетах.

Зато «космография» миров, которых «не может сосчитать сам Будда», разработана очень детально. И не только «космография», но также изощренная дисциплина души и тела, позволяющая такие миры лицезреть.

Мне довелось побывать в гротах, в которых живут созерцатели, всецело посвятившие себя искусству (или добровольному безумию?) самадхи. Проводя свои дни в темных подземельях, почти без еды и питья, они впадают в транс и погружаются в созерцание множества блистающих будд, которые заполняют собой все видимое пространство. Небезынтересно, что появляются будды из пупка созерцателя. Так что название «созерцатель собственного пупа» придумано не для красного словца.

Продолжим, однако, рассказ о сотворении мира, возникшего из первозданной вселенной, которая пребывала в форме сплошной и неощутимой тьмы, погруженная в вечный сон. Но по воле божественной силы, чья творческая энергия развеяла мрак, начали проявляться формы. Как тут не вспомнить Пастернака: «И образ мира в слове явленный, и творчество, и чудотворство».

Вначале возникли воды, оплодотворенные божественным семенем, в которых созрело золотое яйцо, сиянием соперничающее с солнцем. Из яйца-то и родился миросоздатель Брахма и прожил в нем свой первый «год». Я не случайно прибег к кавычкам. В непостижимом стремлении как можно точнее очертить временной период существования вселенной брахманы создали беспрецедентную систему подсчета. Она свободно жонглирует миллиардами и миллионами лет, не снисходя до такой малости, как тысячелетие.

По современным представлениям, после «большого взрыва» прошло 15 - 20 миллиардов лет. Но что это по сравнению с «веком Брахмы», длящимся 311040 000 000 000 человеческих лет? Капля воды в море!

«Век Брахмы» - наибольший цикл, по завершении которого вселенная возвращается к непознаваемому мировому духу и ожидает появления нового миросоздателя.

Срок существования миров, или калпа, исчисляется в один «день Брахмы», равный 4320 млн. человеческих лет. Столько времени и пребывал Брахма в яйце. Каждый космический день бог создает и поглощает вселенную. Ночью, когда он спит, она пребывает в нем как некая потенция, ожидающая реализации. В каждой