Плицейская история - Роже Борниш

23

В течение следующих девяти месяцев я полностью оторвался от дела Бюиссона.

Эмиль за это время наверняка сколотил себе новую банду, так как его особые приметы повторяются в рапортах префектуры полиции после каждого очередного налета.

Но мне было не до него. В конце июня я арестовал семьдесят семь преступников, принадлежащих к банде Пьерро Чокнутого. Я получаю бесконечные поздравления, но, увы, я не получил никакого повышения: ни в звании, ни в окладе. В конце июля, на рассвете, я арестовываю наконец самого Пьерро на крыше здания по улице Шарло. В сентябре я арестовываю Луи Оторванное Ухо, правую руку Пьерро. В марте 1949 года я задерживаю четырех вооруженных преступников, совершивших ограбление квартиры друга директора Института Пастера в Париже. Мне снова пожимают руку и награждают улыбками, но это все.

Мне везет. Одна удача сменяется другой. Я становлюсь признанным профессионалом в глазах коллег. У меня появляются новые друзья и завистники.

Однако материальные награды от всех моих головокружительных успехов перепадают Толстому. Теперь он ласково называет меня «малыш Борниш», клянется моим именем, с жадностью читает мои рапорты и слушает меня, как оракула.

Марлиза называет меня полицейским Тарзаном. Мое имя наводит ужас на мошенников. Но денег по-прежнему нет.

На редкие премии я покупаю Марлизе модное пальто и электрический чайник. Она так восхищается мной, что согласна выйти за меня замуж и носить мое имя, которым пестрят газеты. Напрасно я пытаюсь ей внушить, что не заслуживаю с ее стороны ни такого восхищения, ни такой жертвы.

* * *

И неожиданно в мою жизнь снова входит Эмиль Бюиссон.

Однажды вечером полицейские агенты из комиссариата Вань, совершающие объезд в Исси-ле-Мулино, сталкиваются с автомобилем, едущим по левой стороне, как в Лондоне. Несмотря на свистки полицейских, в которых нарушители едва не врезались, они удваивают скорость и продолжают гонку, выписывая на дороге зигзаги. Полицейский автомобиль разворачивается, догоняет машину нарушителей и останавливает ее. Когда полицейские выскакивают из машины, на шоссе раздаются выстрелы. Раненые полицейские падают на мостовую. Через несколько секунд стрелявший преступник обезоружен, а после короткой схватки обезврежен шофер, гигант с седыми висками. Однако двум другим бандитам удается бежать и скрыться в темных узких переулках. В комиссариате оба арестованных подвергаются допросу с применением физической силы. Менее чем через десять минут их лица распухают и покрываются кровоподтеками.

В конечном счете полицейские узнают, что одного из задержанных зовут Франсис Кайо, а другого — Анри Болек.

Несмотря на бьющий в глаза прожектор и методичные удары по голове, Кайо упорно молчит.

Болек оказывается более покладистым. Благодаря ему полицейские с горечью узнают, что ускользнувшие из рук преступники — это Эмиль Бюиссон и Дезире Полледри.

Но ставить заграждения уже слишком поздно.

* * *

Мне поручили новое дело: на всей территории Франции свирепствует группа гангстеров, на счету которой уже восемьдесят семь ограблений кожевенных цехов заводов и торговых точек.

Министр внутренних дел был вызван в палату депутатов, где получил головомойку за бездеятельность полиции.

Толстый поручил мне положить конец деятельности злоумышленников:

— Вы получили подкрепление, Борниш, и наши дела пойдут теперь веселее.

Мое подкрепление зовут Лораном Пуаре. Это молодой инспектор, только что получивший назначение. Огромного роста малый, наделенный не только недюжинной физической силой, но и беспросветной глупостью.

Я убедился в этом во время допроса Альфреда Гемара, прозванного Фредо Ювелиром. Фредо упорно отрицал свое настоящее имя и делал это так искренне, что я немного растерялся. Он утверждал, что его зовут Альбером Ложье, на имя которого были выданы все его документы: удостоверение личности, паспорт, водительские и охотничьи права.

Я допрашивал его уже в течение шести часов. Время от времени меня сменял Идуан. Я играл роль доброго и мягкого полицейского, довольно шутоватого. Чтобы рассеять его внимание, я показывал ему фокусы с картами и монетами, пряча их в рукавах и сопровождая свои манипуляции смешными историями. Идуан играл роль свирепого полицейского: он стучал кулаком по столу, угрожал, кричал. И снова на смену ему приходил я и говорил сладким голосом:

— Ты не прав, Фредо. Не стоит отрицать. Мой коллега хотя и груб, но он неплохой парень. Однако если ты и дальше будешь продолжать запираться, то я за него не поручусь! Подумай, Фредо: ты скажешь мне правду, я запишу твои показания, ты подпишешь их, и я замолвлю за тебя словечко перед судебным следователем. Ты получишь наказание легкое, как перышко.

— Меня зовут Альбер Ложье, господин.

«Сволочь, — думаю я про себя, — последняя сволочь».

Фредо продолжал упираться, цепляясь за свое фальшивое имя с аристократическим достоинством, словно в нем была приставка «де». Его не поколебало даже присутствие Толстого, пришедшего прочитать ему мораль.

Неожиданно мне пришла в голову великолепная мысль.

Фредо сидел напротив меня. За его спиной стоял Идуан, а Пуаре оперся о косяк двери. Я медленно выдвинул ящик письменного стола и достал удостоверение личности, выданное на имя Альфреда Ложье. Я осторожно отклеил фотографию, время от времени поднимая глаза на наблюдавшего за мной Фреда. При этом я интригующе сказал ему:

— Я приготовил для тебя сюрприз, Фредо, великолепный сюрприз. Сейчас увидишь.

В конечном счете фото отклеилось, и я перевернул снимок обратной стороной. Я с силой хлопнул ладонью по столу и воскликнул:

— Так и есть! Сожалею, Фредо, но твои документы липовые, и у меня есть доказательство.

— Что вы хотите сказать? — спросил он испуганным голосом.

— Очень просто, старина. На обороте снимка стоит штамп фотографа и дата: «седьмое декабря сорок восьмого года», а удостоверение выдано девятнадцатого августа сорок восьмого года, то есть четыре месяца спустя. Объясни мне, как это произошло. Выходит, что ты не Ложье… Ты согласен со мной?

— Да, — выдохнул он.

И в этот момент Лоран Пуаре полностью проявил свои способности. Потрясенный моим интеллектом, он подошел к столу и, взяв в руки фото, долго вертел его, переворачивая, после чего изрек густым басом:

— А где ты увидел дату, Борниш? Здесь ничего нет.

Благодаря ему Фредо отказался подписывать протокол.

С тех пор я не доверяю своему «подкреплению».

Изо дня в день я продолжаю розыск похитителей кожевенных изделий. Я выслушиваю потерпевших и свидетелей, пишу протоколы, еду на места преступлений, а по вечерам, возвращаясь домой, перекрашиваю спальню, так как Марлизе хочется, чтобы она была розовой.

Однажды вечером я отправляюсь в «Бухту», где уже давно не был. За стойкой бара стоит Франсуа Маркантони в сногсшибательном костюме в клетку и разговаривает с молодой женщиной, сидящей на табурете.

Я взбираюсь на табурет в конце стойки. Франсуа с улыбкой подходит ко мне, но я чувствую, что он внутренне напряжен. Пока он наливает мне шампанского, я оглядываю зал и вижу за одним из столиков Жанно Орсетти в обществе человека гораздо старше его по возрасту, элегантно одетого. Я приветливо машу Жанно рукой, но он отвечает мне весьма сдержанно.

— Как дела, инспектор? — спрашивает меня Франсуа. — Не хотите сыграть партию в наперстки?

— Не сегодня, Франсуа, я зашел ненадолго. У меня мало времени.

Откровенно говоря, я очень устал. Я заслушал сегодня дюжину человек, причастных к делу по похищению изделий кожевенной промышленности. Я проводил обыски, устраивал очную ставку, и поэтому, когда Франсуа предлагает мне второй фужер, я отказываюсь и расплачиваюсь. Натягивая пальто, я случайно задеваю рукой стоящего спиною ко мне человека. Я оборачиваюсь и вижу перед собой побледневшего Орсетти. Мужчина, которого я задел, невысокий, черноволосый и черноглазый. Я улыбаюсь ему:

— Извините меня.

— Пожалуйста, ничего страшного.

Немного смущенный, я распахиваю перед ним дверь и пропускаю его вперед. Маленький человек выходит первым, следом за ним — Орсетти, которому я на ходу говорю:

— Похоже, что у тебя не все гладко, приятель. Тебе нездоровится?

— Это правда, — говорит он сдавленным голосом. — Зато вы прекрасно выглядите.

Направляясь к станции метро «Этуаль», я размышляю над тем, какие неприятности могли произойти у Франсуа и Жанно.

Только на углу Елисейских Полей и авеню Георга Пятого Орсетти и его другу удается остановить такси.

— Ну и перепугался же я, Эмиль, — с облегчением говорит Жанно своему спутнику.

— А я нисколько. Я был готов продырявить твоего приятеля в любую секунду.