Дважды рожденный - Федор Богданов

Чон ничего не ответил, и профессор медленно удалился. Уходя, он старался хорошенько запомнить дорогу сюда.

Союз двоих против тысяч

— Ах, так вот для какой цели он был вам необходим! — почти вслух проговорил профессор. — Понимаю! Эти идиоты, оказывается, не могут управлять своей единственной субмариной.

Мартынов стоял на краю широкого бассейна, в котором темным исполинским животным темнела громадная подводная лодка, та самая, на которой гоми во время опасности затопления их жилища собирались совершить великое подводное переселение. Борты лодки почти вплотную подводили к краям бассейна и возвышались над ними метра на два. Большой боковой люк был открыт, и профессор ясно видел, что делалось внутри лодки. Перед ним было, вероятно, сердце субмарины — ее машинное отделение со множеством рычагов, колес и небольших блестящих цилиндров.

Там стояли шесть человек: пятеро гоми во главе с Чоном и тот самый пришелец из надводного мира, который, как мы видели, явился во дворец самым неожиданным образом, едва не будучи растерзан по пути ошалелым людоедом. Звали его Эйс, как узнал профессор после того, как он был приведен в себя.

Чои говорил и довольно энергично жестикулировал руками перед носом Эйса, который презрительно молчал и ни на кого не глядел. Профессор понял две вещи из слов и жестикуляции Чона: Эйс не понимал языка гоми, Чон хотел, чтобы Эйс научил троих гоми управлять субмариной или что-то сделал с ней. Чон выразительно показывал на рычаги, указывал затем на гоми, стучал кулаком им в лоб, но Эйс, казалось, не понимал. Трое гоми тоже принимали участие в жестикуляции и увещевании, но все без успеха.

Наконец, пятый гоми, который не принимал никакого участия до сих пор в разговоре, вдруг сердито зарычал и поднял желтую трубочку в палец толщиной, направив ее на Эйса. Эйс, повидимому, знал действие этой трубочки, потому что слегка вздрогнул и посмотрел на Чона, но не промолвил ни слова.

Вновь Чон начал свои объяснения, но вдруг профессору показалось, что Эйс сделал отрицательное движение. Сейчас же вслед за этим гоми с желтой палочкой отступил на два шага, поднял ее на Эйса и что-то нажал. Действие этой палочки было поразительно: профессор не услышал ни звука, не увидел какой-либо световой вспышки, но страдание и боль вдруг исказили черты лица Эйса до неузнаваемости, все его тело стало подергиваться в конвульсиях.

— Что сделала эта тварь? — зарычал в свою очередь профессор и моментально очутился в машинном отделении субмарины. Удар кулаком по руке гоми — и желтая палочка отлетела в сторону. Все смотрели на профессора с изумлением.

— Чон, что делал этот гоми? — закричал он громко.

— Дело в том, что мы просили Эйса исправить субмарину и научить нас лучшему обращению с ней, а он, повидимому, не желает этого.

— Я запрещаю вам мучить беззащитного человека! Ты ведь знаешь, Чон, что он не знает языка гоми.

— Но он уже понял, чего мы от него добиваемся.

— Давай я с ним поговорю.

Уже несколько недель прошло с тех пор, как Эйс появился в Зеленом дворце. Профессор успел убедиться, что он совершенно не понимает гоми, как те в свою очередь не понимают его. Но профессору удалось узнать несколько десятков слов из языка, на котором говорил Эйс, и он с грехом пополам мог с ним объясняться.

— Эйс понимает, чего хотят от него гоми? — спросил профессор.

— Да... не совсем... Машина, повидимому, испорчена...

— Так исправьте ее, объясните им, как надо обращаться с этой машиной.

— Я не знаю ее конструкции. Как же я могу обучить других? Сначала я должен ознакомиться с машиной сам.

Профессор передал это Чону. Тот с сомнением покачал головой, а затем стал уверять профессора, что Эйс говорит неправду.

— Он знает, — уверял он, — только не желает. Но пусть... мы согласны подождать два обычных давления.

— Но я надеюсь, Чон, что ты не будешь прибегать дальше к этому...

Профессор указал на желтую палочку в руках гоми.

— Кстати, что это такое? — спросил он.

Чон назвал одно слово, что профессор перевел как «револьвер». Он вспомнил страдальческие гримасы Эйса и заметил, что действие этого револьвера должно быть не совсем приятно. Чон сказал, что револьвер действует на большое расстояние и при этом разрушает все органические соединения, расщепляя главным образом белок. Но что за сила была заключена в револьвере, профессору так и не удалось добиться от Чона.

Все оставили субмарину.

Итак, гоми не умели сами управлять субмариной, или во всяком случае это умение не было твердым. Они не могли сделать починки. Эйс как будто говорит, что машина испортилась давно. Как давно? Годы, месяцы или недели назад? Эйс что-то объясняет, но профессор никак не может понять, он только слушает: речь Эйса удивительно приятна для слуха, в ней нет ни одного резкого звука. Замечательно красивый язык! Но почему профессор не имеет о нем никакого понятия? Что за народ говорит на этом языке? С тех пор, как профессор впервые осознал себя как мыслящее существо здесь, в Зеленом дворце, он беспрерывно переходил от одного удивления к другому, от одной загадки к другой. Загадкой для него был дворец, и все, что было в нем, начиная с гоми, загадкой был теперь и Эйс. А сам он разве не загадка для самого себя? Эйс... Как будто что-то знакомое есть в этом созвучии. Да, вспомнил! Это имя напоминает древне-санскритское слово ais — железо. Странно, какая может быть связь здесь?

Вся группа во главе с Чоном попала на обратном пути от субмарины в галлерею. Профессор помнил, что, кажется, здесь в глубокой нише был водяной термометр — тот самый, который измерял для гоми давление воды, то-есть, показывал их «обычные» и «наибольшие» давления. Да, так и есть: вот он, этот гигантский термометр, который профессор не раз видел.

Эйс, повидимому, хотел что-то сказать, потому что остановился у водяного прибора, и указал на него профессору.

— Субмарина не действует, — проговорил он, — раз, два, три...

Он три раза ткнул пальцем в черту, которая обозначала: «наибольшее давление».

Профессор сразу понял, что хотел сказать Эйс: подводная лодка испорчена уже около двух месяцев. Следовательно, когда дворец затоплялся водой, спасения все равно не было? Ну, да, ведь несчастье было всего недели две-три назад!

Жутко стало профессору при этом открытии. Много любопытного видел он до сих пор в этом подводном дворце, но этот факт был для него самым любопытным, чтобы не сказать больше. Как? Значит, Чон тогда зря болтал о том, что все гоми собираются совершить переселение во главе со своей субмариной? Следовательно, когда Зеленый дворец был в опасности, они в сущности были подобны крысам на тонущем корабле? Повидимому, так, теперь в этом для профессора не могло быть сомнений; гоми не умели управлять подводным судном, само судно было испорчено. Да, конечно, если бы профессор не остановил затопления подводного жилища, гоми или погибли бы в своем жилище, или вынуждены были бы переселиться, надеясь исключительно на силу своих мышц, что, повидимому, одно и то же. Чон часто рассказывал ему об опасностях подобных переселений в воде, что же было бы с гоми, если бы они пустились в далекий путь с небольшими запасами пищи, обремененные детьми и стариками? Гибель была бы неизбежна, ибо они не знали, сколько времени могло им понадобиться для отыскания свободного и, главное, исправного жилища, и в то же время, не имея с собой субмарины, они лишены были возможности отдыха в течение неопределенно долгого времени. Жалкие твари! Подобно первобытному дикому человеку, они не умеют заботиться о грядущих поколениях, даже больше: не умеют заботиться о себе самом, о своем завтрашнем дне! И он, профессор живет с ними вот уже сколько времени и будет и дальше коротать свои дни в этом странном мире, пока смерть не избавит его от этого кошмара. А, может быть... кто знает... Эйс — странное существо... Но может ли он... Впрочем, он сам пленник. Что смогут они сделать вдвоем против целого народа в две сотни тысяч человек?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});