Осень сердца - Лавирль Спенсер

Они прервались только из-за того, что перехватило дыхание, уткнувшись друг в друга носами.

— Ты простишь меня за то, что я утащил тебя в лес? — спросил Тейлор, касаясь ее губ.

— О, Тейлор, ты никогда меня так раньше не целовал.

— Но мне так хотелось! И в какой-то момент я понял, что сегодня смогу привезти тебя сюда. Как ты думаешь, сколько времени нашим родителям понадобится на аперитив и десерт?

— Не знаю, — пробормотала она.

Он снова прильнул к ее губам и, целуясь во второй раз, нежно гладил руками ее бока и спину, как бы растирая ее тело после простуды. Это никак не могло быть похоже на то, о чем ее предупреждала мама, пришло в голову Лорне, поэтому она чувствовала себя в полной безопасности и не собиралась укрываться под родительским кровом.

Тейлор сам прервал поцелуй, несмотря на явное нежелание ее отпускать, чтобы поменять положение так, чтобы теперь она закрыла луну своей головой, и продолжал держать руки на ее талии, чувствуя, какое это наслаждение вот так обнимать ее, как будто сосредоточившую в себе всю прелесть всего ее женского существа. Подвинувшись на сиденье, он растянулся во всю его длину и сверху притянул девушку.

— Лорна Барнетт, — проговорил он, глядя ей прямо в шею, — ты самое прелестное божественное создание, когда-либо существовавшее на Земле. И пахнешь ты так хорошо, что тебя можно съесть.

Он лизнул ей шею, и она от удивления вышла из равновесия.

— Тейлор, перестань! — Она попыталась оттолкнуть его, но его язык проделывал такие восхитительные горячие и влажные прикосновения, что запах ее апельсиновой туалетной воды стал ощутим, как дуновение нежного южного ветерка в мягкой северной ночи. Она перестала сопротивляться и прикрыла глаза.

— Это, должно быть, ужасно вкусно, — пробормотала она.

Она склонила голову так, чтобы ему было удобнее, и в этот момент что-то похожее на предостережение кольнуло ее. Он легко справился с ней, почти так же, как весной жеребцы отбивают кобыл. Он взял губами ее мочку уха и стал ее нежно сосать, а потом снова прильнул к губам.

— Просто ужасно, — пробормотал он, целуясь так, что она почувствовала вкус своей туалетной воды у него на языке. Следуя его движениям, она раскрыла губы и вкусила волнующие ощущения. Поцелуй с открытым ртом… Какое сильное и завораживающее впечатление. Его рука широко скользила по ее телу, добравшись до корсета, нырнула вниз, дотронувшись до начала груди, вызывая дрожь во всем теле.

Она высвободилась и прошептала дрожащим голосом:

— Тейлор, я должна идти домой… пожалуйста…

— Да… — шептал он, пытаясь снова поцеловать ее, а рукой трогая ее грудь. — Я тоже должен.

— Тейлор, пожалуйста…

Он приостановился, когда влетевший комар впился ему в лоб. Убив комара, он увидел, что Лорна отодвинулась на сиденье коляски так, что между ними сохранялась некоторая дистанция, хотя ее юбка зацепилась за его штанину.

— Я не хочу, чтобы мама с папой устроили мне дома взбучку, Тейлор.

— Нет, что ты, конечно, нет. Он выпрямился и обеими руками пригладил волосы.

— Ты права.

Она поправила юбку и корсет, коснулась волос и спросила:

— У меня все в порядке?

Он повернул к себе ее лицо. Его взгляд, с искоркой лукавства, скользнул по ее волосам и остановился на губах.

— Абсолютно, — ответил он. Когда она собралась уйти совсем, он задержал ее еще на минуту.

— Так приятно, — сказал он. — Страшно притягивает.

Он поцеловал ее кончик носа.

— Мисс Барнетт, — подвел он черту, — этим летом вам придется часто встречать меня болтающимся на nopoгe вашего дома.

Она взглянула на него с удивлением молодой женщины, в первый раз допущенной в соблазнительную стихию чувственности и одержавшей верх над чувством и над ним, который был первым, кто посвятил ее в это.

Глава 5

Днем во вторник в кухню принесли кошелек с мелочью Лавинии Барнетт, который она потеряла во время танцев на борту «Диспетч».

Было приказано вымыть все монеты с мылом. Йенс Харкен как раз этим и занимался, а домоправительница Мэри Ловик в это время подметала.

Это была худощавая брюнетка с лицом, похожим на вафлю, особое выражение которому придавали поджатый рот и обиженный, как у зверька, взгляд. Белый колпак миссис Ловик, похожий на парус, был по размеру чуточку меньше, чем те, которые носили кухарки. Она носила серое платье и жесткий передник, который гремел, как металлический, когда она проходила по дому.

Миссис Ловик никогда зря не беспокоила своих подчиненных. Но среди домашней прислуги она вместе с дворецким Честером Пуром занимала командные позиции и, хотя все это знали, при каждом удобном случае любила об этом напоминать.

— Харкен! — крикнула она, захлопнув дверь в кухню и подметая остатки мусора. — Мистер Барнетт хотел тебя видеть у себя в кабинете.

Руки Харкена застыли в мыльной воде.

— Меня?

— Ну, конечно, тебя, кого ж еще. Или у нас что, на кухне есть еще один Харкен, что ли? Давай живее, хозяин не любит, когда его заставляют ждать.

— Да, мэм, вот только кончу мыть эти монеты.

— Да Раби может это доделать. Раби, вымой и высуши мелочь миссис Барнетт, да смотри, верни ей все до последнего цента.

Харкен опустил монеты в таз и взял полотенце вытереть руки.

— А не знаете, чего ему надо, Ловик?

— Для тебя миссис Ловик. Откуда мне знать, хотя я бы не удивилась, если бы он тебя выгнал после того, что ты натворил. Миссис Шмитт! Чем вот так просто стоять и глазеть, лучше помоги что-нибудь сделать, пока никто не зашел в комнату! Девочки, за работу! Раби, посмотри, какой у тебя грязный передник, иди быстро поменяй. Харкен, ну иди же!

Однако он не успел подойти к двери, как миссис Ловик окликнула его снова:

— Господи ты Боже мой, да опусти же рукава и застегни воротник! В таком виде нельзя идти к хозяину, ты похож на кухонного мужика.

Он застегнул воротник и толкнул дверь.

— А я и есть кухонный мужик, миссис Ловик, и он знает об этом.

— Некогда мне с тобой разговаривать, Харкен, одно могу сказать: мне даже в голову не могло прийти то, что ты натворил в тот вечер.

— Но вы же не пострадали от этого, правда? — Он спокойно взглянул на нее и указал рукой на дверь. — После вас, миссис Ловик.

Стуча передником, домоправительница прошла мимо него, покачивая белым колпаком. Обернувшись, она сухо указала ему:

— Вверх по лестнице. И как только хозяин отпустит тебя, немедленно возвращайся на кухню. Вверх по лестнице.

Черт возьми, а тут несколько лестниц. Ему некогда раньше не доводилось бывать наверху, и он не видел ни перил красного дерева, ни сидящих тут и там купидончиков. Обнаженные ангелочки поддерживали лампу и лукаво улыбались, в то время как он взбирался по лестнице. Наверху окно в виде стеклянной арки выходило во двор, и еще одна пара ангелочков поддерживала другую лампу. Поднявшись наверх, Харкен очутился в коридоре Т-образной формы. Остановившись, он посмотрел направо и налево. Все двери были открыты в коридор в обоих направлениях, и он понятия не имел, которая из них вела в кабинет к мистеру Барнетту.