Пленник замка Зенды - Энтони Хоуп

И вдруг мне пришла в голову неплохая идея.

— Я даю слово. Я не выстрелю первым, но внутрь вас не впущу.

— Что же, я согласен. — ответил Детчард.

В это время троица преодолела последнюю ступеньку. Теперь они стояли вплотную к двери. Детчард шептал что-то на ухо Де Готе, которого я сразу узнал по росту. Я приложил к двери ухо, но слов разобрать не смог. Я решил сделать вид, что не замечаю тайных переговоров и как ни в чем не бывало спросил:

— Ну, что же вы хотите мне предложить?

— Пропуск до границы и пятьдесят тысяч английских фунтов.

— Нет, не верьте, — еще тише, чем раньше проговорила Антуанетт, — это ложь.

— Недурное предложение, — ответил я, не переставая наблюдать за ними.

Предостережения Антуанетт были совершенно излишни. Я уже повидал на своем веку подобных мерзавцев и, разумеется, не верил ни единому слову Детчарда. Просто они ждали момента, когда я настолько увлекусь беседой, что меня можно будет взять врасплох.

— Я прошу минуту на размышление, — сказал я, и мне показалось, что кто-то из троицы усмехнулся.

Я посмотрел на Антуанетт.

— Прижмитесь плотнее к стене, — прошептал я. — Иначе вас может задеть выстрелом.

— Что вы задумали? — с тревогой спросила она.

— Сейчас увидите, — ответил я.

Я приподнял металлический столик. Я был достаточно силен, чтобы без труда удерживать его на весу. Я схватил его за ножки, и теперь крышка чайного столика надежно защищала мне тело и голову. Я прикрыл фонарь и повесил его на пояс. Револьвер я сунул в карман брюк. И тут же заметил, что дверь трясется. Конечно, виной тому мог быть порыв ветра, но мне показалось, что ее дергают. Удерживая чайный столик в прежнем положении, я отошел подальше от двери и крикнул:

— Пожалуй, я согласен. Я полагаюсь на вашу честь, господа. Если вы откроете дверь…

— Откройте сами, — отозвался Детчард.

— Хорошо, — согласился я. — Но она открывается наружу. Спуститесь на одну ступеньку, а то как бы мне не ушибить вас.

Я подошел, брякнул задвижкой и отступил назад.

— Не открывается! — объяснил я. — Задвижку заело.

— Ладно, сейчас попробую! — крикнул в ответ Детчард. — Перестаньте, Берсонин, — тихо добавил он. — Что за глупые страхи? Он там один.

Я улыбнулся. Мгновение спустя дверь распахнулась. Луч фонаря выхватил всю троицу. Они стояли плечом к плечу, и дула их револьверов были направлены в комнату. Не мешкая ни секунды, я с громким воплем ринулся вперед. Тут же заработали три револьвера, пули со звоном отскакивали от крышки чайного столика. Еще мгновение спустя я вместе со столиком резко выпрыгнул вперед и сшиб всех троих с ног. Изрыгая ругательства, головорезы покатились вниз по ступенькам, а вслед за ними то же самое проделали и мы с преданным мне столиком. Антуанетт де Мобан испуганно вскрикнула. Я тут же поднялся на ноги и, смеясь, заверил ее, что цел и невредим.

Де Готе и Берсонин лежали на земле — я их изрядно оглушил метким ударом. Детчард тоже лежал: его придавило крышкой чайного столика. Однако стоило мне встать, как он оттолкнул столик и выстрелил. Пуля пролетела мимо. Я тоже выстрелил. Детчард исторг ругательство, и я понял, что пуля дошла до цели. Не испытывая дальше судьбы, я бросился со всех ног к стене, где должна была стоять лестница. Позади раздались шаги. Я обернулся и, не целясь, выстрелил во тьму. Шаги смолкли.

Я кинул взгляд на каменную стену. Высоты она была изрядной да еще утыкана железными шипами. «Дай Бог, чтобы она не соврала!» — с надеждой подумал я и тут же увидел лестницу. Я быстро переправился через ограду и нашел наших лошадей в целости и сохранности. Потом я услышал выстрелы со стороны калитки. Это был Сапт. Видимо, до его ушей донеслись звуки перестрелки и он, не послушавшись меня, ринулся на помощь. Я застукал его как раз в тот момент, когда он сражался с запертой калиткой. Он изо всех сил дубасил рукой по замку; в другой руке у него был револьвер, из которого он с большой щедростью стрелял в замочную скважину. Это было великолепное зрелище, и, хлопнув полковника по плечу, я расхохотался.

— Будет вам, старина, — сказал я сквозь смех. — Поехали лучше спать. А по дороге я расскажу всем сказку про чайный столик. Ручаюсь, такой интересной сказки вы еще никогда не слышали!

Он вздрогнул и обернулся.

— Живой! — воскликнул он и крепко стиснул мне руку.

Секунду спустя он снова стал совершенно невозмутимым Саптом и самым что ни на есть спокойным тоном осведомился:

— А чему это ты так смеешься?

— Четверо джентльменов за чайным столом… — начал я, но договорить не смог.

Меня одолел новый приступ смеха. Теперь, когда все страхи были позади, эта сцена мне представлялась совершенно уморительной. Трое отпетых убийц пали жертвой такого безобидного предмета, как чайный столик. Но, кроме веселья, я еще испытывал и гордость. Как бы там ни было, я остался верен своему слову — ведь я не выстрелил первым!

Глава X. Мне представляется исключительная возможность стать подлецом

Согласно руританским традициям, король получал ежедневные рапорты от префекта полиции. В них сообщалось о важнейших событиях, преступлениях, политической обстановке в столице, а также о результатах слежки за неблагонадежными личностями. Обычно рапорты просматривал Сапт и пересказывал мне наиболее интересные места. На другой день после приключения в чайном домике он вошел ко мне в комнату, когда я играл в карты с Фрицем фон Тарленхаймом, и, довольно потирая руки, заметил:

— Забавные новости, друзья мои!

И он прочел:

«Как нам известно, его высочество герцог Стрелсау в сопровождении нескольких слуг спешно отбыл из столицы. Герцог и сопровождающие его лица не стали прибегать к услугам железной дороги и направились верхом по направлению к замку Зенда. Чуть позже им вслед устремились еще трое лиц из свиты герцога, которые были с ним во время последнего приезда в Стрелсау. Это господа Де Готе, Берсонин и Детчард. У последнего рука висела на перевязи. Где и при каких обстоятельствах он повредил руку — точно установить не удалось, но ходят слухи о какой-то любовной истории, из-за которой господину Детнарду пришлось драться на дуэли».

— Не знаю, насколько эту историю можно назвать любовной, — усмехнулся я, — но что он попал в переплет и ему пришлось драться, это точно. Признаться, я был горд, что оставил этому негодяю отметину.

— Это еще не все, мои милые, — продолжал Сапт. — Слушайте дальше: «Мадам де Мобан, за которой, согласно инструкции, было установлено наблюдение, отбыла из Стрелсау двенадцатичасовым поездом. По наведенным справкам в железнодорожной кассе они взяла билет до Дрездена…».