Танец на лезвии ножа - Александр Сухов

Остановившись у первого дома, окна которого были освещены мерцающим светом масляной или керосиновой лампы, я тихонько постучал в стекло. На стук высунулась грязная, нечесаная и не вполне трезвая физиономия аборигена мужского пола. Дыша мне в лицо жуткой смесью винного перегара и чеснока, физиономия задала вполне резонный вопрос:

– Че надо?

– Где тут кузнец живет? У меня к нему дело. – Отстраняясь на почтительное расстояние от ядреного выхлопа, я спросил в свою очередь у парня.

– Поезжай прямо, аккурат упрешься в кузницу. Не ошибешься – старый Матео до утра не спит, все книжки почитывает. У него одного электричество. Как увидишь дом со светящимися окнами, значит, это старый дурень Матео не спит – читает. А ехать надо прямо, никуда не сворачивая. Найдешь дом со светящимися окнами, а рядом кузня, так сразу и стучи в дверь. Матео не спит…

– …все книжечки почитывает. – Чтобы остановить этот словесный понос, мне пришлось самому закончить мысль местного жителя.

Общаться с зацикленным алкашом настроение пропало. Все, что нужно, я уже знал. Поэтому продолжил свой путь к любителю ночного чтения – кузнецу Матео.

Свора деревенских собак с лаем увязалась было за машиной, но я немного опустил стекла задних дверей. Злыдень негромко, но авторитетно рявкнул на шумный эскорт в образовавшуюся щель, и дворняги, поджав хвосты, поспешили удалиться прочь с нашей дороги.

– Молодец, Злыдя, так их! – одобрил я пса. – Сразу тебя зауважали!

Похоже, до утра нам не удастся покинуть «Светлый путь» и моему другу еще предстоит поближе сойтись с местной собачьей братией. За Злыдня я не опасался, более того, был абсолютно уверен, что самые крутые местные хвостатые авторитеты завтра будут находиться в весьма плачевном состоянии, если, конечно, рискнут встать на его пути. Может быть, даже у какой-то лохматой местной дивы, по истечении положенного срока после визита напарника, народится куча злыднеобразных щенят.

Искомый дом оказался на противоположном конце деревушки. Даже в темноте можно было разглядеть, что внешним обликом он выгодно отличается от окружающих его покосившихся избушек. Это было добротное двухэтажное строение, сложенное из толстенных дубовых бревен, под черепичной крышей. Обитель грамотея-кузнеца располагалась в глубине широкого двора и была отделена от улицы витиеватой металлической вязью ограды, скорее всего, работы самого хозяина. Двор перед домом был вымощен белыми плитами обтесанного известняка и ярко освещен мощной галогенной лампой.

Нажав два раза на кнопку звонка, я замер у ворот в ожидании реакции. Наконец дверь распахнулась, во дворе показалась невысокая коренастая фигура хозяина и трубным басом заблажила на всю округу:

– Кого там принесло на ночь глядя? Если это опять ты, Хвост, так я тебе в пятый раз повторю: халявы не будет! Денег ты у меня больше не получишь, пока не вернешь прежние долги! Иди проспись и не крутись здесь по ночам, иначе я тебе все конечности повыдергиваю и в задницу запихну!

Грозный карлик хотел уже удалиться обратно в свои покои, но мне удалось все-таки привлечь его внимание:

– Уважаемый мастер Матео, я никакой не Хвост, а запоздалый путник. К вам по делу. Если вас не затруднит, уделите мне, пожалуйста, минуту своего драгоценного времени!

Кузнец, вняв мольбам, шаркающей старческой походкой направился в мою сторону. Теперь было хорошо видно, что это вовсе не человек, а самый настоящий гном. Вот это уже интересно! Ни разу не слышал, чтобы гномы в одиночку селились среди людей, тем более в сельской местности.

Лет двести назад они покинули свои горы и кланами стали селиться в крупных городах, где за короткое время прибрали к рукам почти весь банковский бизнес. Вкладчиков привлекала абсолютная надежность хранилищ гномов, высокий процент по вкладам и низкий по займам, а главное – полная конфиденциальность. За умеренную плату в необъятных сейфах горного народа можно было спрятать любую вещь надежно и на сколь угодно долгий срок. Что говорить, большинство моих сбережений покоилось именно там.

В городах гномы не растворились среди людей, а держались компактными группами, оставаясь верными своим вековым традициям и укладу жизни. Браки между людьми и гномами были очень редки и не поощрялись ни с той, ни с другой стороны. Этому было простое объяснение – потомство, появлявшееся на свет от этих браков, рождалось хилым, нежизнеспособным: младенцы, как правило, не доживали и до года.

Матео был типичным представителем своего народа. Ростом едва достигал моей груди, но за ребенка принять его нельзя было никак: широченные плечи, могучие руки и толстенные ноги – все это однозначно указывало на то, что передо мной взрослый мужчина. К тому же от самых бровей его лицо было покрыто густым, темным, с заметной проседью волосом, а голову украшала белая как снег пышная шевелюра. По причине обильной растительности на физиономии кузнеца можно было увидеть лишь небольшой участок морщинистого лба, крупный, пупырчатый, бордовый нос с огромной бородавкой на кончике и маленькие, очень живые синие глазки. Я затруднился бы навскидку угадать его возраст, возможно, лет двести – двести пятьдесят, что соответствовало сорока – сорока пяти человеческим. На то они и долгоживущие, чтобы долго жить.

Кузнец подошел вплотную к забору и молча стал изучать непрошеного гостя. Наконец его грубый голос вновь нарушил ночную тишину:

– Машину закатывай во двор, иначе к утру местная голытьба растащит ее по винтикам!

Позвенев связкой ключей, он вставил один из них в замок на воротах. Громко щелкнуло, и широкие створки гостеприимно распахнулись.

Определив «Кентавра» в указанное хозяином место и прихватив рюкзак с вещами, я покинул салон. Вслед за мной умудрился выскочить Злыдень и, к моему великому ужасу, направился прямо к хозяину, игриво помахивая хвостом. Вместо того чтобы шарахнуться от зверя, мастер широко улыбнулся и в свою очередь сделал несколько шагов в сторону пса. Затем гном, привстав на цыпочки, смело положил руку на голову пса и стал почесывать его между ушами, приговаривая нежно:

– Славный песик! Не бойся, дядюшка Матео не обидит тебя!

Команда «сидеть» так и не успела сорваться с моих губ. Я стоял и с открытым ртом наблюдал сцену трогательной встречи гнома и свирепого зверя, который, кроме своих хозяев-пенсионеров и меня, никогда никого к себе близко не подпускал. Злыдень щурился от удовольствия, вертел хвостом, будто пропеллером. Мне показалось, что он даже немного присел, чтобы карлику было удобнее его гладить.

Наконец кузнец отстранился от моего товарища, потрепав напоследок за загривок, и обратил взор на меня:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});