Ранняя история нацизма. Борьба за власть - Гинцберг Лев Израилевич

Вопрос об источниках денежных средств в условиях 1923 г. приобрел определенную специфику. Дело в том, что безудержная инфляция сводила на нет ценность субсидий, выплачивавшихся в марках, и фашисты были все более заинтересованы в иностранной валюте. Им весьма пошли на пользу франки, полученные якобы в целях отделения Баварии от французской разведки, но это было еще в начале года, а средства требовались непрерывно. Крупную сумму в швейцарских франках предоставил НСДАП ее старый покровитель Э. Гансер. Есть сведения, что летом 1923 г. сам Гитлер ездил в Швейцарию, где добывал средства для неотложных расходов, в том числе на оплату штурмовиков, которые гнушались инфляционными марками, непрерывно терявших ценность — уже не каждый день, а каждый час.

Фашисты яростно отрицали, что их субсидирует крупный капитал; нередко они подавали в суд, требуя признать соответствующие утверждения клеветой, но тут случались и осечки. Так, один из подобных процессов, рассматривавший обстоятельства предыстории мюнхенского путча (иногда они длились годами), в начале 1930 г. кончился решением суда, в котором говорилось: «Тот факт, что деньги поступали от промышленников и других работодателей, действительно подтвердился. Это вытекает из показаний личного секретаря Гитлера Гесса (хотя он уверял, что эти субсидии были незначительными)». В ходе другого процесса, где в качестве ответчика выступал журналист Абель (после 1933 г. фашисты отомстили за разоблачения, убив его), речь шла о средствах, которые накануне путча вручил ему для передачи нацистам морской атташе итальянского посольства Мильорати.

Иностранной валютой снабжали НСДАП также Людеке, занимавшийся спекулятивными махинациями за рубежами Германии, и Ханфштенгль, тесно связанный с американским деловым миром; на средства Ханфштенгля, в частности, в 1923 г. были полностью изменены периодичность и формат «Фёлькишер беобахтер»: в феврале она стала выходить ежедневно, а в августе перешла на большой формат, приобретя явно «американизированный» характер, что также отражало влияние Ханфштенгля, выросшего и получившего образование в США. «Преобразование» фашистского органа, как отмечала демократическая пресса, произошло в тяжелейший для всей германской прессы период: «Это единственная газета в Германии, которая за два последних года сумела увеличить свой формат».

В начале февраля 1923 г. «Нью-Йорк таймс» поместила беседу с вице-президентом баварского ландтага, социал-демократом Ауэром, рассказавшим, что Гитлер открыто похваляется поддержкой Форда и расхваливает его как убежденного антисемита. Ведь обширный материал для книги «Международное еврейство», как писал в годы фашистской диктатуры главарь одной из организаций фёлькише А. Рот, был предоставлен Форду Гитлером.

С начала июля 1923 г. борьба против фашистской опасности становится еще более интенсивной. 11 июля руководство Коммунистической партии выступает с воззванием. «Наступательные планы «отечественных союзов», — говорилось в этом документе, — разработаны до мелочей. Людендорф и Гитлер подготовили все необходимое, чтобы нанести удар по Саксонии и Тюрингии». То же происходит в Померании, Верхней Силезии, Восточной Пруссии, Мекленбурге, Бранденбурге. «Офицеры рейхсвера обучают фашистов военному делу. Значительная часть рейхсвера сотрудничает с фашистами».

После публикации этого воззвания развернулась подготовка к Антифашистскому дню, проведение которого было назначено на 29 июля. Положение осложнялось тем, что власти большинства земель во главе с Пруссией, где ведущее положение в правительстве занимали социал-демократы, запретили организацию 29 июля каких-либо шествий и демонстраций. Кроме Саксонии и Тюрингии свободное проведение Антифашистского дня было разрешено также в Бадене и Вюртемберге. Нежелание правящих кругов допустить массовые манифестации объяснялось не только незаинтересованностью в ослаблении фашистского движения, но и общеполитическими соображениями. Борьба против реакционного правительства Куно именно в это время вступила в решающую фазу. «Правительство прекрасно знает, — писала газета «Трибюне» (Галле — Магдебург), — что 29 июля обращено не только против фашистов, но одновременно против той катастрофической политики, которую оно проводит с первого же дня своего существования».

Подготовка к Антифашистскому дню проходила повсюду, независимо от того, в какой форме он мог быть проведен. Во многих городах возникли комитеты действия: и на промышленном западе страны (например, в Золингене, где в такой комитет вошли как коммунисты, так и социал-демократы, и члены профсоюзов, примыкавших к СДПГ), в Дюссельдорфе, Ремшейде, Хагене, в Берлине и, конечно, во многих промышленных центрах Средней Германии и Саксонии. В Галле общее собрание фабрично-заводских советов единодушно заявило, что эти советы намерены превратить Антифашистский день в могучую манифестацию. Распространенным лозунгом в сложившихся условиях был призыв: «Боритесь против правительства Куно, поощряющего фашизм, за создание рабочего правительства и за германско-советский союз».

Накануне 29 июля Руководство КПГ обратилось со специальным воззванием «К трудящимся средним слоям, служащим и крестьянам Германии». Констатируя, что большие массы, принадлежавшие к средним слоям, принимают на веру утверждения и обещания организаций фёлькише, авторы воззвания на конкретных примерах раскрывали лживость фашистской пропаганды. В воззвании ставился вопрос: «Достаточно ли бороться против Антанты и капиталистов-евреев?» Далее говорилось: «Угольный синдикат и всемогущее Стальное объединение, два союзника, которые эксплуатируют всю германскую промышленность и всех немецких потребителей, находятся не в руках евреев, а в руках добрых христиан древнегерманского происхождения: Ганиэлей, Тиссенов, Клекнеров, Круппов и Стиннесов. А крупная земельная собственность... принадлежит германским юнкерам». В конце документа, в котором разъяснялось, с какой целью крупные промышленники и юнкеры стремятся оторвать средние слои от рабочего класса, говорилось: «Крестьяне, ремесленники, государственные и частные служащие! 29 июля рабочий класс собирает свои силы для оборонительных боев. Каждому, кто ему угрожает, он демонстрирует кулак... Одновременно мы протягиваем руку для оборонительного и наступательного союза всем бедствующим». Но подобные лозунги еще были недостаточно связаны с выдвижением конкретных требований и с практическими шагами.

В обращениях ряда организаций содержались предупреждения не поддаваться на провокации, посредством которых классовый враг стремился вызывать выступления, не предусматривавшиеся задачами Антифашистского дня, и обезвреживать провокаторов.

В своей листовке по случаю Антифашистского дня антифашисты Саксонии напоминали, что именно главари крайне правых — Людендорф и другие, — спекулирующие на тяжелых последствиях войны, когда-то ввергли Германию в войну. «Является ли фашизм спасителем? Борется ли фашизм против капитала, как он утверждает?» — спрашивали авторы листовки. «Нет! — отвечали они. — Наоборот, капиталисты субсидируют фашистов! Фашисты обманут своих последователей. Италия является лучшим примером тому». В листовке подчеркивалось, что «в красной Саксонии борьба против фашизма — не менее жизненная задача, чем во всей остальной стране»; поэтому пролетарские сотни должны стать боевой антифашистской силой. «Те, кто прогнал к черту Вильгельма, сразил Каппа и в многочисленных кровавых боях победоносно противостоял контрреволюции, не должны позволить фашизму одолеть себя». В этом великолепном в целом документе были, однако, формулировки, свидетельствующие о неточном различении реакции вообще и фашизма. Таково, например, утверждение, что Саксония, Тюрингия и Средняя Германия — единственные местности в стране, где еще не господствует фашизм.

В Антифашистский день 29 июля 1923 г. сотни тысяч человек выразили волю к решительной борьбе против фашистской опасности и к свержению правительства Куно. «Разбить свастику — следовательно, долой Куно, друга Эрхард: тов и Россбахов, — таков был клич масс во время антифашистских демонстраций», — писала одна рабочая газета, подытоживая впечатления от событий 29 июля в городах Средней Германии. Наиболее многолюдная манифестация прошла по улицам Хемница в Саксонии: в ней участвовало 50–60 тыс. человек. В Лейпциге в демонстрации участвовали 30 тыс. рабочих-антифашистов, в Дрездене — 20 тыс., в Готе (Тюрингия) — 25 тыс., в Мангейме (Баден) — 17 тыс., в пяти рабочих центрах Вюртемберга — около 100 тыс. человек. В Гамбурге, где выступления на улицах были запрещены, рабочие все же решили выйти, чтобы продемонстрировать свою решимость одолеть фашистскую опасность. Здесь были приведены в боевую готовность пролетарские сотни, и 29 июля гамбургские антифашисты провели множество летучих митингов.