Другая любовь. Природа человека и гомосексуальность - Лев Клейн

(С. J. 1996)

«Я пишу прежде всего, чтобы поблагодарить вас. CR открыл мне новый мир и дал мне осознать, что я должен гордиться своими чувствами. Я студент 21 года, и я всегда любил пожилых людей. Таких, как я, жизнь иногда сбивает с толку, смущает. Для меня было не очень трудно принять, что я голубой, но гораздо сложнее понять, почему мне нравятся пожилые люди. Открывая свои чувства, я имел уйму дурных советов от многих людей, которые не могли увязать это. Один «друг» даже решил, что у меня «не хватает самоуверенности, чтобы подцепить кого-нибудь кроме старого гнома, охотящегося за кем угодно, лишь бы твоего возраста». Это задевало меня, поскольку я не был уверен, что это не так. Так что я решил изловчиться и на сей раз установить контакт с людьми моего возраста. И после походов на свиданки с «привлекательными людьми моего возраста» я понял, что дело было не в нехватке самоуверенности, а что я и в самом деле имею интерес к пожилым людям. А потом в местной книжной лавке я открыл экземпляр Вашего журнала, который дал мне почувствовать еще лучше мое новонайденное самопонимание. Узнать, что есть масса других, таких же, как я сам, было огромным облегчением. <…> Многие не понимают этой привлекательности, но она подлинная, и вы, парни, делаете серьезное дело, встав и провозглашая свое отличие от других».

(К. V. 1996)

Эта небольшая прослойка гомосексуалов имеет очень большое значение для всех геев, ибо стареют все, а наличие этой прослойки дает всем старикам по крайней мере шанс найти свою любовь — не покупную, а более-менее бескорыстную и искреннюю.

Хорошо знакомый с американской жизнью геев И.С.Кон (он провел там несколько лет, изучая эту проблему) пишет:

«Подавляющее большинство обследованных американских геев между 40 и 70 годами сексуально активны, около 70 % удовлетворены качеством своей сексуальной жизни, а некоторые даже говорят, что получают от нее больше удовлетворения, чем в молодости».

(Кон 1998:383)

Геевская субкультура со своим воинствующим культом юности стремится подавить эти представления или перевести такие отношения на коммерческую основу. В ней нет места старикам — разве что среди «понтёров». Она хочет быть разновидностью молодежной субкультуры. Но из общей молодежной субкультуры естественный выход ведет в общую культуру взрослых, куда все неизбежно переходят, уступая место новым поколениям. Из геевской субкультуры такого выхода нет. Безжалостно выбрасывая своих стариков и обрывая связи между поколениями, она затрудняет формирование традиций, а это ослабляет ее именно как часть культуры. Ослабляет в противостоянии другим фракциям культуры.

Из геевского сообщества она создает некое подобие российской «малолетки». К этой субкультуре вполне применимо то впечатление о «малолетке», которым Валерий Абрамкин делился в своем интервью.

«Вы знаете, я обращал внимание (особенно это заметно в камерной системе): когда собираются люди примерно одного возраста и одного пола, естественно, у них все отрицательные качества усиливаются, а положительные гасятся. Стоит появиться одному старичку (не обязательно, чтоб он был авторитетным, просто любой старик) — и отношения сами по себе гуманизируются. Разновозрастность создает естественную структуру. Когда они все одного возраста, они не могут из себя социум выстроить, потому что начинается соперничество («я тебе не подчиняюсь»). А со взрослым, старшим более нормальный социум складывается — это очень важная вещь».

(Абрамкин 1993: 222)

6. Это сладкое слово «свобода»

Основной лозунг геевского движения — свобода. Свобода не только выбирать сексуальную ориентацию, форму секса и, разумеется, партнера, но и свобода придерживаться любой продолжительности связи, свобода менять партнера как угодно часто в поисках свежести, разнообразия и богатства ощущений. В свободе от брака многие геи усматривают важнейшее преимущество своего образа жизни по сравнению с гетеросексуальным.

Эту приверженность свободе гетеросексуальный медик Рейбен (1991:115–116) объясняет очень наивно:

«Половую жизнь гомосексуалистов отличают беспорядочные связи. Этому есть объяснение. Гомосексуалисты пытаются сделать невозможное: они говорят, что хотят полового удовлетворения и любви, но с самого начала исключают для себя самый очевидный источник любви и удовлетворения — женщину. Единственная другая форма половой активности должна концентрироваться у них вокруг собственного члена (или члена другого мужчины). Гомосексуалист должен постоянно искать одного мужчину, один член, один акт, который удовлетворит его. Но возможность удовлетворения отсутствует, ибо сама формула неверна. Один член плюс один член равно нулю. Замены гетеросексуальному сношению (члену или влагалищу) нет. Разочарованный, но упорный, обескураженный, но вызывающий гомосексуалист продолжает поиски. Он — половой Диоген, вечно ищущий член, который принесет наслаждение. Вот почему он должен бесконечно менять партнеров. Он пробует фаллос за фаллосом и после каждой пробы сожалеет: «Нет, это не тот!» Он в трудном положении, ибо приговорен к вечному поиску того, что не существует».

Это объяснение характеризует самого доктора Рейбена как сугубого гетеросексуала и плохого психолога. Для гомосексуала всё мужское тело, включая член, неизмеримо привлекательнее женского. Замена женскому влагалищу существует. Рот и анус сексуально в ряде отношений даже более способны услаждать член, чем влагалище (плотнее охватывать, искуснее раздражать), — тому есть масса подтверждений в высказываниях гомосексуалов. Не разочарование в этом гонит их на поиски всё новых и новых партнеров, а нечто иное, более понятное гетеросексуалам, ибо это чувство и им знакомо. Дело в том, что гетеросексуалы тоже делятся на однолюбов и охотников за всё новыми сексуальными наслаждениями, причем среди мужчин последних значительно больший процент, чем среди женщин. Это те, кого называют бабниками, Дон Жуанами. У человека это наследие животного состояния: в стаде успешный самец тем больше будет способствовать продолжению рода, чем большее количество самок он сумеет оплодотворить, тогда как самке незачем охотиться за многими самцами: и одного оплодотворения достаточно, чтобы забеременеть. Поэтому эволюция вырабатывала у самцов охоту к смене покрываемых самок.

Рассказывают, что когда американский президент Кулидж с супругой посетили одну скотоводческую ферму, им показали особо примечательного быка-производителя в действии. Супруга президента восхитилась неустанной сексуальной активностью быка-рекордсмена. Слегка задетый ее замечанием, пожилой президент заметил ей: «Но ты упустила, моя дорогая, что ему подводят каждый раз новую корову».

Эта мужская особенность — роста сексуального возбуждения при смене объекта привязанности — получила в сексологии название «синдрома Кулиджа». «Синдром Кулиджа», по-видимому, в той или иной мере характеризует всякого мужчину, одних больше, других меньше. Есть и те, которые для полного удовлетворения нуждаются в частой смене партнеров. Среди гомосексуалов их очевидно больше, во всяком случае они в большей мере определяют гомосексуальный образ жизни.

Трудно сказать, происходит ли это из-за того, что гомосексуалы вообще более сексуальны, или просто гомосексуалы свободнее от социальных обязательств и потому дают больше свободы своим инстинктам, а инстинкты те же, что у гетеросексуалов. Стремление к сексуальной свободе ненавистники голубых связывают с гомосексуальностью. Еще в 1907 г. Максим Горький в письме Леониду Андрееву возмущался людьми, которые «не могут не смешивать свободу с педерастией» и для которых «освобождение человека» порою «низводится к свободе члена — и только» (цит. по: Булкин 1998: 349). В общем-то геев манит «свобода» не только для члена, но и для чувств, для личности, свобода от гонений и клейма. И не только среди геев идеал свободы порою сводится к безудержному сексу. Было ведь и не связанное с гомосексуальностью движение за «свободную любовь», была «теория стакана воды», пропагандировавшая простоту и легкость сексуальных связей: осуществить сношение должно быть так же легко и просто, как выпить стакан воды, когда хочется пить. Теория эта, кстати, пропагандировалась в России женщиной — революционеркой Коллонтай.

На предостерегающий вопрос друга: «Почему бы вам, парни, просто не трахаться меньше?» — журналист Ричард Голдстейн (Goldstein 1983) возразил:

«На это нет легкого ответа, разве что выдвинуть такое обстоятельство: для многих геев траханье удовлетворяет целую связку потребностей, с которыми общество натуралов справляется вне арены секса. Для геев секс как наиболее сильное орудие привязанности и возбуждения является также средством общения, заменяющим часто чуждую геям семью и даже формирующим политику. Он представляет экстатический разрыв с годами косых взглядов и хождения под маской, жизнь украдкой, которую мы оставили позади. У натуралов нет чего-то сравнимого, хоть в памяти нечто такое порою вроде проступает. От них никогда не требовалось отвергать желание, а только откладывать пользование им».