История Рима (с иллюстрациями) - Сергей Ковалёв

Некоторое время в столице господствовало приподнято-радостное на­строение по случаю победы над фракийцем. Благодарственные жертвопри­ношения богам, театральные представления, гладиаторские игры, раздачи народу сменяли друг друга. Но под этой праздничной оболочкой назревали грозные события. Мы видели, что произошло в Риме в отсутствие Пупиена. Борьба между преторианскими ветеранами и населением, по-видимому, прекратилась после известия о гибели Максимина и прибытия в Рим суро­вого и решительного Пупиена. Последний опирался на галло-германские войска, по старой памяти сохранявшие к нему привязанность (он когда-то был наместником на Рейне). Но когда преторианцы вернулись в Рим, они узнали от своих товарищей-ветеранов о недавно разыгравшихся событиях. Эти рассказы попали на благоприятную почву. Преторианцы сожалели о Максимине, негодовали на сенат, снова захвативший в свои руки власть, ненавидели требовательного Пупиена и его галло-германцев.

Ко всему этому прибавились раздоры между обоими императорами. Опасность со стороны Максимина поневоле создавала единство действий и выдвигала на первый план Пупиена. С переходом же к мирному положе­нию возникли трудности во взаимоотношениях между сенатом и двумя императорами. Бальбин как человек знатный и образованный считался «сво­им», а Пупиена сенаторские круги презирали как «выскочку». Все это чрез­вычайно осложняло обстановку.

В конце июля 238 г. в городе происходили капитолийские игры. Почти все граждане были на празднике. Пупиен и Бальбин находились во дворце. Вдруг им донесли, что преторианцы идут к дворцу с явно враждебными намерениями. Пупиен хотел немедленно же вызвать на помощь галлов, но Бальбин запротестовал, боясь, что Пупиен с их помощью намеревается его свергнуть. Пока они спорили, преторианцы ворвались во дворец. Обо­их императоров схватили, сорвали с них одежду и под градом побоев и издевательств повели по городу.

Рейнские войска узнали о мятеже и, схватив оружие, бросились на по­мощь. Но их лагерь находился довольно далеко. Преторианцам своевре­менно сообщили об их выступлении. Боясь, что жертвы будут вырваны из их рук, преторианцы покончили с полумертвыми императорами и броси­ли их тела на улице.

Оставался цезарь Гордиан. Мы видели, что этот мальчик в свое время был выдвинут в качестве противовеса сенаторским императорам. Есте­ственно, что теперь преторианцы, не имевшие подходящего кандидата, ух­ватились за него. Они провозгласили его августом и увели с собой в ла­герь. Там они заперли ворота и успокоились. Рейнские войска, прибыв на место происшествия и увидя, что все кончено, также вернулись в казармы. Они не собирались проливать свою кровь за мертвецов.

Таким образом, в Римской империи на протяжении около 4 месяцев было посажено на трон и свергнуто пять императоров. В конце концов формальная власть очутилась в руках 13-летнего мальчика Гордиана III, фактически являвшегося игрушкой преторианцев и рейнских войск. По­следние быстро нашли общий язык и примирились, после того как галло-германцы были зачислены в гвардию.

Мы потому несколько подробнее остановились на событиях 235— 238 гг., что они очень типичны для первого периода кризиса III в. Солдат­ские мятежи и военные перевороты выступают здесь на первый план. Не­дисциплинированная солдатская масса, неустойчивая в своих желаниях, свергала и возводила императоров часто из-за минутного каприза, а иногда просто из желания получить денежный подарок от нового императора. Пре­торианцы, провинциальные войска ожесточенно боролись друг с другом за привилегированное положение. Иногда в военных мятежах проступали со­циально-классовые стремления беднейших слоев населения, особенно вар­варских элементов периферий. Сенат, выражая волю наиболее богатых и романизованных кругов империи, тщетно пытался сохранить руководящую роль в государстве. В его лице боролась за жизнь рабовладельческая вер­хушка античного общества. Нищие и голодные низы городского населения начали поднимать стихийные восстания. Они ненавидели богачей, сенат, пре­торианцев, провинциальных варваров. Но их легко можно было купить раз­дачами, зрелищами, громким и родовитым именем. Они легко меняли свои симпатии и антипатии, слепо бросаясь из одной крайности в другую. Все это порождало хаос, в котором очень трудно разобраться. Колоны и рабы в этот период еще не выступали самостоятельно: их втягивали в свою борьбу господствующие группировки римского общества (как была в Африке при Гордиане), или они примыкали к движениям городских низов.

Мы очень плохо знаем историю III в. после убийства Пупиена и Бальбина. На этом событии обрывается наш лучший источник для этой эпохи — произ­ведение Геродиана. Для дальнейших событий мы вынуждены пользоваться краткими компиляциями поздних историков и отрывочными данными эпи­графики и нумизматики. Поэтому многие факты развивавшегося далее кризи­са остаются нам совершенно неизвестными, о других мы знаем крайне мало.

Гордиан III

Так, в глубоком мраке тонут первые годы правления Гордиана III. Мы знаем только, что в Африке вновь произошло какое-то восстание, выдви­нувшее в качестве императора некоего Сабиниана. Однако движение было подавлено прокуратором Мавритании. В Риме атмосфера, по-видимому, продолжала оставаться весьма тревожной до тех пор, пока начальником преторианцев не был назначен Гай Фурий Тимеситей. Этот человек начал свою служебную карьеру еще при Каракалле. При Максимине он сумел заслужить доверие императора беспощадным собиранием налогов с Ма­лой Азии. Тимеситей уцелел после падения фракийца и при Гордиане по­пал в начальники гвардии. По-видимому, его выдвинули на этот пост сами преториацы как сподвижника Максимина.

Получив власть, Тимеситей сумел навести некоторый порядок в Риме. Это был очень образованный и вместе с тем твердый человек, ловкий дипломат, которому удавалось искусно лавировать между сенатом и армией, поддержи­вая хорошие отношения с обеими сторонами. В 241 г. он женил молодого императора на своей дочери и стал таким образом чем-то вроде регента.

Положение на восточной границе тем временем стало очень опасным. Персидский царь Сапор еще при Максимине захватил Месопотамию, а теперь грозил столице Сирии Антиохии. В 242 г. Тимеситей вместе с им­ператором отправился на Восток. По дороге туда, на Дунае, римские вой­ска нанесли поражение дакийскому племени карпов, опустошавшему про­винцию Мезию, и отбросили его за реку. В Сирии первое время военные операции также шли удачно для римлян: им удалось завоевать Карры и Нисибию в Северной Месопотамии. Но в этот момент Тимеситей умер от какой-то желудочной болезни (носились слухи, что его отравили). Новый префект преторианцев Марк Юлий Филипп был сыном одного арабского шейха. Опираясь на восточные элементы армии, он задумал устранить Гордиана. Для этого Филипп через своих агентов вызвал затруднения в снаб­жении армии продовольствием, искусственно задерживая транспорты. Среди недовольных солдат усиленно распускались слухи, что во всем ви­новат неспособный Гордиан. Вспыхнул мятеж, император был убит, а Фи­липп выбран на его место (244 г.). Чтобы скрыть свою роль убийцы, Фи­липп приказал воздвигнуть Гордиану грандиозный надгробный памятник на берегу Евфрата, а его самого причислить к сонму богов. Сенат и про­винции признали ставленника восточных легионов.

Филипп Араб

Итак, на трон цезарей сел романизованный араб. Заключив мир с пер­сами, Филипп прибыл в Рим. Важнейшие посты в государстве он передал своим родственникам: сына Филиппа сделал соправителем (августом), бра­та Приска поставил во главе сирийских войск, а тестя Севериана назначил правителем Мезии и Македонии. С сенатом Филипп старался поддержи­вать хорошие отношения. На его правление приходится год, который рим­ляне считали тысячным годом основания Рима. Этот юбилей был отпразд­нован с большим блеском (20 апреля 248 г.).

Однако внутренняя и внешняя обстановка в империи отнюдь не распо­лагала к праздничному настроению. На Востоке Приск вызвал всеобщее недовольство методами своего управления, в частности, суровым взима­нием податей. Вспыхнуло восстание, выдвинувшее императором некоего Иотапиана. Правда, это движение было скоро ликвидировано, но на смену ему пришли новые события.

Дунайская граница империи становилась все более и более угрожае­мой. Карпы произвели новое нападение, но с ними справился сам импера­тор. Гораздо страшнее оказались готы. Еще задолго до этого они появи­лись на северных берегах Понта, а теперь продвинулись вплотную к Ду­наю. От них откупались ежегодными платежами, но, победив карпов, Фи­липп отказался платить. Готы пришли в движение. Римская армия, стояв­шая в Мезии и предназначенная охранять границу от варваров, вместо этого вступила с ними в контакт и открыла границу. Готы, карпы и другие пле­мена в количестве 30 тыс. человек перешли Дунай у его устья и вторглись в Нижнюю Мезию. Город Макрианополь оказал варварам отчаянное со­противление, задержавшее их продвижение вперед. В конце концов от го­тов и их союзников удалось откупиться крупной суммой, и они, нагружен­ные добычей, вернулись восвояси.