Словами огня и леса Том 1 и Том 2 (СИ) - Светлана Дильдина

и не знал, как продолжить. Кому должен? Для чего?

— Не стоит приносить сюда северные обряды.

— Да, ала. Прости, я пришел без спроса…

— Къятта уехал, ты, наверное, знаешь. Это для тебя лучше. Мой брат вряд ли пощадил бы тебя, застав здесь.

— У тебя два брата.

Плотно сжатые губы не давали сорваться иным словам.

Киаль пожала плечами — зазвенели браслеты, и будто птичьи крылья мелькнули возле ее рук.

— Пока нет Къятты… Тебя будут кормить в этом доме, если пожелаешь остаться.

Ушла, мелко ступая, словно танцуя.

**

Отроги северных гор

Небольшая комната без окон, факелы закреплены на стенах — свет ровный и теплый, от глаз не укроется ни одна мелочь. Неподвижное тело на каменной тусклой плите, под низким неровным сводом.

Лешти, подручный Лачи, бросил беглый взгляд на пленника — и ужаснулся: его руки не удерживали ни ремень, ни цепь.

— Ты обезумел, — прошептал он, весь страх и гнев ухитрившись вложить в едва слышное восклицание. — Освободил-то зачем?

— Он не проснулся раньше, и сейчас не проснется, — Лачи не понижал голос. — Мне нужна возможность коснуться любой нужной точки на нем.

Кайе привезли на рассвете, под действием зелья, надежного и для людей, и для животных. В таком состоянии находился уже несколько дней, с часа, когда все случилось. Зелье действовало хорошо — лишь один раз пленник шевельнулся, что-то шепнул. Лачи, хоть и хорошо разглядел своего врага в Долине Сиван, с любопытством скользил взглядом по чертам юноши. Странно… Сейчас, когда спокойно лицо, не поверить, что оно способно выражать бешеную ярость. Так очерчены губы, что кажется, они чуть улыбаются; если смотреть только на лицо, никогда мастера изваяний не выбрали бы его образцом для изображения воина. И совсем мальчишка ведь, на свои семнадцать и выглядит — а в этом теле живет вся мощь подземного огня. Как его могли отдать северянам? Или это все же ловушка? Человек, способный провернуть то, что сделал тот парень с юга, мог простирать свои замыслы и дальше. Но Лачи тоже не птенчик неоперившийся, найдет, чем ответить.

Главное, Кайе здесь.

— А если узнает твоя Соправительница? — спросил Лешти.

— Постараюсь, чтобы к этому времени меня уже не волновало ее мнение и было, чем ответить. А сюда она не придет, не может тут быть и ненавидит эту гору. Говорит, слышит голоса сотен погибших, чьи жизни забрал головоног.

— Мне тоже не по-себе, — признался подручный. — Хотя нас разделяют зал и коридоры, все равно. Я тоже ушел бы с радостью.

— Здесь ты мне и не нужен, более того — бесполезен. Займись охраной и разведкой на ближних и дальних тропах. Пока никто не должен нам помешать.

Лешти будто ветром сдуло, хоть и не было ветра в каменной клети. А ведь далеко не трус…

На пороге, будто на смену ему, с поклоном возник человек — средних лет, с седыми висками и доброй виноватой складкой у губ. Он приблизился к пленнику осторожно, готовый в любой миг спасаться бегством.

— Не укусит он тебя, — улыбнулся Лачи. — Он не очнется еще долго.

— Я верю, эльо. Что будет, если мне не удастся совладать с ним?

— Если не удастся — я не стану тебя винить. Но прошу, — Лачи подчеркнул слово — Сделай все, что в твоих силах. Награда само собой — поручение чрезвычайно важно для Тейит.

— Понимаю, эльо.

— Постарайся не обращать внимание ни на что другое, кроме него. Это все только эхо. Я должен выйти, не так ли?

— Мне бы этого не хотелось, — покаянно сказал человек, и добавил: — Но так проще будет чувствовать его одного.

Лачи вышел и остановился в коридоре у дверного проема. Прислонился к стене и не единым движением не показывал, что он живой, не каменный. Много прошло времени. Наконец, покачиваясь и тяжело дыша, появился человек с седыми висками: бледнее мела, но с пунцовыми пятнами на щеках. Он покаянно развел ладони и склонил голову:

— Эльо, прости… Я ничего не могу поделать. Никогда не видел, не ощущал подобного. Вообще не могу понять, за что ухватиться. Это словно пытаться взять пламя голыми руками, только в огне еще мечутся тени человека и зверя. Может, если бы он очнулся…

Лачи только задумчиво кивнул.

— Я ожидал, что просто не будет. Но будить его пока рано. Что ж, если не может даже самый сильный уканэ, у меня есть другие способы. Ступай, ты свободен.

**

Астала

Огонек смотрел в чашку с темным сладким настоем. Прошло немало дней, и в течение каждого он не раз переходил от чувства безнадежности к вере в то, что еще не все потеряно. После слов Къятты он решил не страдать понапрасну, а действовать, только совершенно не понимал, как. Пытался просто почувствовать. Рисовал себе разнообразные картины, надеясь, что мысль сама скользнет в нужном направлении. Пробовал расслабляться и якобы становиться неподвластным реальности, как немного учила Атали. Загадывал увидеть во сне.

И все это было совершенно бесполезным.

Он почти перестал есть — не отказывался от пищи, попросту забывал, что перед ним поставили чашку с ароматной кашей, или лепешку с большим куском мяса. Шиталь велела не оставлять Огонька одного, пока все не съест, но тот умудрялся и домашних слуг сбивать с толку, когда начинал расспрашивать, не слышат ли они, не умеют ли?

Пыполнять порученную целителем работу не мог. Тот поначалу сочувствовал, потом начал сердиться, и в итоге прогнал нерадивого помощника.

Так прошла половина луны. А потом Къятта вернулся.

Весть, что Къятта нашел следы северян, еще большим эхом отразилась от стен и мостовых Асталы. Лешти прыгнул бы со скалы, наверное, если б узнал, что объединенной Силы их самих и чистейших камней не хватило, чтобы скрыть от взора Къятты истину. Къятта знал, что прав, и поэтому смог увидеть. Но след прерывался — уж тут камни не сплоховали.

В Доме Звезд уже начинался Совет, но помехой стала Шиталь, поджидавшая в рощице на границе владений Тайау. Стояла, ладонью опираясь на ствол дерева, сама такая же высокая и прямая, в узком белом платье и накидке цвета вечерней зари, в широком ожерелье из золота и черных камней.

— Что ты собираешься делать? — спросила она самыми нежными тонами своего голоса.

Къятта хмуро посмотрел на нее; провожатым своим не подал никакого