Подземелье ведьм - Кир Булычев

— А этих… этих не видел?

— Не знаю, — сказал Николай. — Может быть, я их видел, а может, и нет. Я, честно говоря, забыл.

Деньги разлетелись за два дня.

Наступил учебный год.

Лена пошла к директору школы и попросила месяц за свой счет.

— Ты с ума сошла! — завопил директор. — Где я в сентябре нового физкультурника возьму? Кто за такие гроши будет вкалывать? Может, ты другое место нашла? Но учти, я все равно прибавить не могу.

— Я не нашла другого места, у меня мальчик гепатитом болен, нужна диетическая пища, я его кормлю. Он слабый.

— Ах эти матери-одиночки! — сказал директор. — Ничего с твоим оболтусом не случится.

Он дал в конце концов этот месяц. Даже предложил одолжить немного, из своих. Лена отказалась и чуть не заплакала. Не ожидала хорошего, тем более сейчас, когда готова была к обидам и несправедливости — ведь мир уже был к ней несправедлив: растить одной мальчика, во всем себе отказывать, и теперь мальчик обречен… Не смей так говорить, даже думать не смей!

Она теперь куда меньше встречалась и говорила с людьми, даже делала вид, что не заметила того или иного человека. А это нелегко в небольшом городе, особенно если ты несколько лет проработала в школе. Но вскоре люди и сами перестали подходить к Лене — может, они знают, что Борис наркоман? В этом нет ничего удивительного. Кафе «Свежий ветер» для всех известный притон. Только ты, Елена, этого не замечала.

Она уже понимала, что потерпела поражение. Не вытянуть ей Борю. Если она будет вот так гоняться за ним, выслеживать, она станет посмешищем в городе, а мальчика не спасет.

Она снова пошла в «Свежий ветер», попросила Буреева вызвать Аскольда.

— Аскольд, — сказала она, когда тот вышел, на ее маленькую радость — быстро, не заставил ждать на ветру, на улице, где могли пройти мимо знакомые.

— У нас проблемы? — спросил Аскольд. Он всегда улыбался, как будто издевался над собеседником.

— Мне больше не к кому обратиться, — сказала она.

— Вы обращались к бывшему мужу, — ответил Аскольд.

Он завел ее в комнату администратора. Там было душно и тесно, толстый человек, которого Лене приходилось встречать на улице, тут же вышел.

— Но это как бы в перспективе, — сказала Лена. — Вы же понимаете, что те исследования Боре не помогут.

— А вот разбрасывать такие документы не следует — Боря отдал их чужому человеку. Они прошли мимо меня, — ответил Аскольд. — Пить будете?

Он открыл ящик шатучего письменного стола и вытащил из него плоскую бутылку джина. Когда Лена была еще совсем молоденькой, она с юношеской сборной летала в Белград на первенство Европы. Тогда по самолету ездила тележка, и в ней были валютные товары. В том числе вот такие бутылки. Лене тогда больше хотелось духов, но у нее не было валюты, хоть у тренеров и руководителей делегации была валюта и у некоторых спортсменов, которые не в первый раз, тоже была — они вывозили наши товары, икру, например, и в гостинице продавали. Лена дальше юношеской сборной не пошла — надо было начинать всерьез принимать гормоны, а мать взъерепенилась: не хочу дочку делать уродом! Лена получила мастера, но выше не поднялась. И не пускали, и конкуренция была жесткая, а ее тянуло в многоборье, у нее были международные результаты. А кончила она школьной учительницей, правда, с дипломом Московского института физкультуры.

— Задумались? — спросил Аскольд.

Он разлил джин в высокие бокалы, подвинул по столу бокал Лене.

— У нас без церемоний, — сказал он, — льда и тоника не предлагаю.

— Спасибо, не надо.

— Уже налито, — сказал Аскольд.

Елена выпила вместе с этим бандитом. Куда денешься? Он — последняя надежда. По крайней мере он может больше, чем муж Николай.

— Вы надеетесь, что я возьму вашего сынка и вытяну за уши? — сказал Аскольд, отпивая джин маленькими глотками — какая гадость!

Елена кивнула: «Надеюсь».

— Если я вытяну его сегодня, то завтра его затянут другие, потому что он сам не хочет завязывать. И не мотайте головой — я с ним разговаривал. Он уже тряпка, он уже кончился. Вам трудно к этому привыкнуть, вам невозможно с этим смириться. — Аскольд говорил правильно, даже книжно, но слишком сухо и казенно. Как очень образованный робот. Хотя Лене не приходилось разговаривать с образованным роботом. — Я теряю на вас время, которое мне никто не возместит, — продолжал Аскольд, не глядя на Лену, словно ее и не было уже, — потому что вы мне нравитесь. Я хотел бы… в общем, хотел бы спать с вами. Да не вскакивайте. Я не сказал ничего оскорбительного. Одинокой женщине должно льстить внимание мужчины.

— Но уж не такого, как вы! — Лена поднялась и пошла прочь. Аскольд не окликнул ее, хотя уже через десять шагов она раскаивалась в своем поступке, но не могла остановиться и вернуться, потому что этим призналась бы в правоте Аскольда и в том, что она в душе панельная девка, поскольку ночами изводится от желания быть с мужчиной, и, вернее всего, с таким, как этот Аскольд.

Теперь не на кого было надеяться.

Но в жизни бывает так: ты стремишься, борешься, добиваешься, а следует выждать. Чаще всего следует выждать, потому что события сами находят свой единственно возможный путь — суетись ты или нет. Мудрецы тем и отличались от обычных людей, что умели терпеть. Терпеть и ждать, когда хочется броситься вприпрыжку.

После неприятного разговора с Аскольдом Елена старалась не выходить вечером на улицу, а с Борисом она стала излишне строга и резка и даже однажды его ударила. Не пощечину отвесила, как делают в драматических кинофильмах, а сильно ткнула кулаком в лицо, расквасила нос, и Борис плакал, потому что был слабее ее и слабее того демона, что сидел внутри него и требовал отравы.

Так прошло три полуголодных, несчастных, безвыходных дня.

А потом пришла телеграмма от Николая. В телеграмме тот коротко написал:

БЛЕСТЯЩИЕ РЕЗУЛЬТАТЫ. ТРЕПЕЩИТЕ НАРКОБАРОНЫ. ТЕРПИ. НЕМАЛО ВРЕМЕНИ ПРОЙДЕТ ПОКА ПОЛУЧИМ РАЗРЕШЕНИЯ И ТАК ДАЛЕЕ. ПОКА ЗАНАЧКА. ВОСКРЕСЕНЬЕ БУДУ ЖДИ. НИКОЛАЙ. НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ КАРМАНЕ.

Телеграмма была бестолковой, как сам Николай, но Лену она не обрадовала. Чему радоваться? Где-то придумали средство уничтожать маковые посевы. Через пять лет первый самолет поднимется в воздух над опытным хозяйством, а Бори уже не будет. Она знала, что Бори уже не будет.

Конечно, можно утешать себя, что какие-то другие матери будут счастливы. А может, и не останется уже счастливых матерей.

Телеграмму она спрятала от Бори — мало ли кому он ее отдаст за дозу? Лена не представляла себе, как некто злобный сможет использовать слова Николая, но если Аскольд об этом говорил, лучше подстраховаться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});