Чужая в чужом море - Александр Розов

— Второй вариант из четырех, — ответила новозеландка, попытавшись улыбнуться, — Я, наверное, даже смогла бы идти сама, опираясь на чье–нибудь плечо.

— Это ты брось. Поедешь, как нормальная патрицианка, в паланкине.

— Что такое паланкин? – поинтересовалась Пума.

— Древнеримская херня, типа этих носилок, — пояснил Керк, — ну, что, взяли?

— Взяли, — откликнулся Рон.

Они уже спускались с последнего из цепи холмов и видели «InCub», поблескивающий в последних лучах заходящего солнца, когда в кармане Рона тренькнул мобайл.

— Пума, вытащи звонилку и спроси, чего там, — распорядился он.

Африканка, жестом уличного воришки выудила его трубку, и поднесла к уху.

— Hola!… Это – Пума Батчер, а это кто?… А у него руки заняты…. Она едет в паланкине, как партизанка… Так Керк объяснил… По ходу, этот Силвани ее с кем–то путает… По CNN? Вот говнюк!… Повтори, я не поняла… ОК, я передам… Ну, отбой…

— Силвани? — изумленно переспросила Дафна, — Фалик?

— Да, Фалик, — подтвердила Пума, — Смешное имя. Он из Найроби. Он сказал по TV, что тебя убили. Он дурак, да?

— По TV? – снова переспросила новозеландка.

— Да. Так сказал команданте Виго Рэдо, он видел по CNN. Ты убита… Сейчас вспомню чем… Вот: бесчеловечным режимом диктатора Нгакве. Смешно. У полковника Нгакве большой дом на Ниика–лэйк, много красивых женщин и мото–туристический бизнес на Мадагаскаре. Он теперь богатый человек, ему больше не надо никого убивать.

— Пума, хватит дискредитировать Нгакве, — заявил Рон, — Он нормальный парень, ворует очень умеренно по местным понятиям. Лучше объясни, что тебе сказал Рэдо.

— Ну, он сказал, про CNN, и что штаб ввел «Dark code», и что мы под зонтиком. Типа, на всякий случай. И еще сказал, чтобы мы летели аккуратно, а landing нам высветят.

— Вот так колбаса, — проворчал Керк, — прикинь, Дафна, ты такая важная фигура, что тебя защищают даже из космоса. Парадокс НТР: над нами висит боевой спутник, последнее слово техники, а мы тащим паланкин, как во времена долбанного Калигулы.

— Уже дотащили, — заметил Рон, — Ставь на землю. Дальше пусть тащат Фрис и Олаф. Не зря же они сюда бегут. Дафна, ты никогда не ездила на шведах? Алло, ты чего? Спина?

Новозеландка покачала головой и четко произнесла.

— Бляди! Гребаные в жопу ублюдки! Ненавижу! При чем тут спина? Вы что, ни черта не понимаете? Кодзакис и Силвани сделали из меня тупую овцу! Боже, какая я дура!

— Сразу в самолет? — спросила подбежавшая Фрис.

— Да, — сказал Керк, — Только без спешки. Не надо ее трясти.

— Эй, подруга, не плачь, все будет нормально, — пообещал Олаф.

— Это просто нервы, — тихо сказала Дафна, — У вас в самолете есть интернет?

…

До появления Дафны Тюнифилд в Макасо, ситуация была раскалена добела, а теперь — просто взорвалась. За 8 лет работы в Центральной Африке бесстрашная и кристально–честная 32–летняя новозеландка приобрела такую широкую популярность, что даже лидеры полувоенных автономий между великими реками Замбези на юге, и Убанги на севере, относились к ней очень серьезно. Она лечила больных, договаривалась о мире, добивалась освобождения заложников. Она никогда не брала денег ни на это, ни за это. Она жила на гонорары за свои статьи и книги — скандальные и не политкорректные. От пожертвований она отказывалась, а угрозы игнорировала. Она была очень неудобным человеком, но в некоторых случаях — совершенно незаменимым…

Приземление лимонно–желтого «InCub» на летном поле за деревенским рынком почти никем не было замечено. Местные милиционеры стремительно перетащили Дафну на медпункт… Диагноз: ушиб поясничных мышц, не критическое смещение позвоночных дисков и трещина в одном ребре. Дыру в ноге обработали по правилам военно–полевой хирургии, и новозеландку признали «условно–годной к вертикальному перемещению с сопровождающим». В импровизированный конференц–зал на террасе фаре–дюро Дафна переместилась в сопровождении Мзини, уже после очень познавательной экскурсии по «Фалькону», находясь на последнем градусе холодного бешенства. Приход каменной статуи командора был бы по сравнению с этим просто детским утренником.

При всеобщем молчании, доктор Тюнифилд пол–минуты наблюдала на экране прямую трансляцию из Найроби, со встречи директората Африканского отделения Комитета Красного Креста и Полумесяца с журналистами. Потом она спросила:

— Кто знает телефон топ–менеджера канала, на котором происходит это свинство?

— Никаких проблем, — сказал капитан Рэдо, кладя на стол мобайл, — Набрать?

— Да, если вас не затруднит. И включите громкую связь. У нас тут тоже прямой эфир, я правильно понимаю?

— Точно! – подтвердил Питер Йорк, — А хотите, я позвоню нашим ребятам из CNN–news, которые снимают там, в Найроби? Получится вроде телемоста, если вы…

— Звоните, — перебила она и взяла мобайл из рук капитана, — Hi, это Дафна Тюнифилд на связи. Какого черта на вашем канале меня хоронят?

— Простите, — раздался голос сотрудника канала, — Но откуда я занаю, что вы — это вы?

— А вы включите CNN–Fortune, Figaro–WiMax или Mpulu–Tira, и увидите меня на экране.

— Э… — послышалось с того конца соединения, — А что теперь делать?

— Есть два варианта, — ответила она, — Первый: вы продолжаете транслировать вранье, а потом вами занимается полиция, спецслужбы, суд и т.д. Второй: вы даете мне громкую связь со студией, и я сама решу проблему опровержения. Ваш выбор?

— Вы ставите такие жесткие условия…

— Ой! – насмешливо сказала Дафна, — Я–то, как раз веду себя мягко, но тут рядом сидят офицеры американских FBI и USSOCOM и меганезийской INDEMI. Их так интересует, почему Красный Крест занимается сбытом органов из убитых военнопленных, что они готовы выбить кое из кого все дерьмо, чтобы узнать, кто организатор этой живодерни… Операторы, поверните, пожалуйста, телекамеры и покажите представителей спецслужб. Спасибо… Так, я не слышу вашего ответа…

— Я могу попробовать, — нерешительно сказал топ–менеджер.

— Чего там пробовать?! Просто поверните этот чертов тумблер, или что у вас там!

— Э… готово. Вы в эфире мисс Тюнифилд.

Новозеландка удовлетворенно кивнула, и четко произнесла:

— Hi! Это — Дафна Тюнифилд. Присутствующие здесь Георг Кодзакис и Фалик Силвани пытались сегодня меня взорвать и были уверены, что у них это получилось. Должна их огорчить: бомба в виде спутникового телефона (ее мне подсунул Кодзакис), взорвалась очень удачно для меня, но совсем не удачно для него. Я отделалась ушибами и дырой в ноге. Георг, сколько тебе заплатили, чтобы я умерла в нужном месте, в нужное время и нужным способом, и отвлекла внимание от торговли органами убитых африканцев?

— Дафна, это недоразумение! Я понятия не имею ни о какой бомбе.

— Да ну? А с чего тогда вы с Силвани решили, что я погибла? Я смотрела выступление Фалика, он описывал именно то, что произошло бы, если бы бомба взорвалась рядом со мной во время полета. Откуда такие подробности, Фалик?

— Эй! – воскликнул Силвани, — Где администрация студии? Прекратите это хулиганство!

— Сдали нервы, Фалик? – осведомилась Дафна, — Оно и понятно. Тут, недалеко от меня, сидит Маркус Рогеман из вашего головного офиса в Женеве. Он сопровождал самолет с изъятыми органами, и попался. Судя по его виду, он уже очень много рассказал… Так, похоже в Найроби меня отключили. Но это уже не принципиально… Знаете, по–моему, главное – не допустить, чтобы все кончилось наказанием десятка рядовых ублюдков с врачебными дипломами, а боссы этой международной банды убийц вышли сухими из… Язык не поворачивается назвать это словом «вода»… У меня вопрос к организаторам этого круглого стола: могу ли я рассчитывать на несколько минут эфира? Мне бы очень хотелось выступить с сообщением о т.н. «Международном Комитете Красного Креста», чтобы объяснить: то, что кажется телезрителю из ряда вон выходящим преступлением небольшой группы негодяев, на самом деле — обыденный эпизод в бизнесе МККК.

Ллаки Латтэ непринужденно встала с председательского кресла и сообщила:

— Дафна, я освободила тебе место. Тут тебе будет удобнее делать сообщение.

— Гм… — сказала новозеландка, — Мне даже как–то неудобно…

— Неудобно на крысе пахать, с нее хомут соскальзывает, — отрезала та, — а тут удобно.

— Ну, если так… — Дафна кивнула, проследовала через зал, опираясь на плечо Мзини, и устроилась на месте председателя, в компании спецагента FBI, лейтенанта USSOCOM, капитана INDEMI и шерифа народной милиции Макасо.

Сверкнули фотовспышки – картинка того стоила.

— Давайте вспомним, — начала она, — что «Красный Крест» — это расползшаяся по планете швейцарская частная лавочка по отмыванию грязных денег, учрежденная в 1863 году коммерсантом по имени Жан Анри Дюран. Слово «международный» в его названии — это нонсенс. МККК, согласно своему уставу – это национальное предприятие, действующее по швейцарским законам. Правда, у «Красного Креста» нелады с любыми нормальными человеческими законами, т.к. бизнес этой лавочки – воровство имущества во время войн. Швейцария, с ее банками, специализирующимися на хранении краденого — лучшее место для такой деятельности. Сбор пожертвований на помощь жертвам войны, которых никто не может посчитать – это золотое дно. Франко–Прусская война 1870 обогатила Дюрана и его четверых компаньонов. I мировая война сделала «Красный Крест» сказочно богатым. II мировая принесла этой лавке просто невообразимые суммы. Сначала «Красный Крест» за комиссионные помогал евреям прятать имущество от нацистов, а потом, тоже за комиссионные, помогал нацистам находить это имущество. Потом, когда Рейх начал проигрывать войну, эта лавка помогала нацистам прятать деньги, отобранные у евреев, а позже помогала потомкам тех евреев находить эти деньги. Снова все за комиссионные. В Тихоокеанском регионе «Красный Крест» сорвал грандиозный куш, распределяя в 1949 компенсации для 75 тысяч корейцев, бывших в японском плену. Понятно, что корейцы вернулись домой нищими. Война 1956 года на Ближнем Востоке открывает исламскую тему в деятельности «Красного Креста». К тому времени, лавочка уже купила себе право на иммунитет грузов, и возила в Порт–Саид оружие для исламистов на огромные суммы. Центральную Африку «Красный Крест» открыл для себя в 1960, во время гражданской войны в Конго. С этого года, женевская лавочка начинает отчаянную борьбу за то, чтобы война в этом регионе продолжалась вечно. Беспрепятственно проходя через таможни, в Центральную Африку идет поток оружия и наркотиков, а назад возвращается стократ больший по цене поток донорских органов, костного мозга и сухой кровяной плазмы. С дурачков – налогоплательщиков в западных странах собирается ежегодно 3 миллиарда долларов, и тоже вливается в оборот «Красного Креста». Террористы арендуют у этой лавки охранные знаки, и таможни становятся для них прозрачными, а потоки денег от рэкета становятся неприкосновенными для полиции. Террористы – это предмет особой заботы «Красного креста», ведь они поставляют ему главное сырье для бизнеса: войну.