Птицы небесные или странствия души в объятиях Бога. Книга 2 - Монах Симеон Афонский

он не видит ничего, кроме него. Вспоминай слово Христово (Ин. 12: 36): Веруйте в свет, да будете сынами света. Внутренний наш человек, обновленный Духом Святым, обретает око Боговидения и дар слышания Божественных глаголов, как тонких гласов благодати. В период Божественного восхищения Бог поддерживает душу, как свое духовно рожденное чадо, чтобы она не утратила Его в своем ликовании. Тогда преображенная душа перестает вкушать с древа познания добра и зла – перестает различать грешников и праведников. Она во всех людях ясно зрит Христа и всех их со слезами объем лет своим любящим сердцем. Но полнота совершенства на земле не достигается окончательно. Наш внутренний слух и наше духовное зрение, которое все видит как в тусклом стекле, не непогрешимы. В мгновение наивысшего созерцания Святой Троицы дух человека, таинственно обоженный благодатью, видит как бы начатки Божественного совершенства, но во всей полноте обретает его лишь освободившись от уз тела в момент исхода из бренной плоти.

– Геронда, а кто из подвижников приходит к Божественной любви?

– Такая любовь всецело свойственна тем, которые стали сынами Божиими. Это есть всепоглощающее устремление к безпрерывному созерцанию красоты Божией, где прекращаются всякие иные желания. Это есть совершенство любви. Небесная любовь – это безценный дар Господа, который соединяет душу с Богом посредством огня благодати.

Начало любви – самоотдача души Возлюбленному Иисусу, а вершина любви – совершенное единение с Божественной Троицей. На высшей степени любовного созерцания дух человеческий покрывается светозарным облаком видения Святой Троицы, где остаются в вечном единении любящий и Возлюбленный Христос…

– Это и есть то, что называется «обожение», отче?

– Все подвижники и святые обожены этим жаром Божественной любви. Благодарные этой священной любви души блаженных, возлюбивших Господа до конца, вопиют (Ис. 6: 3): Свят, Свят, Свят Господь Саваоф!.. Этот жар Небесного огня, возгоревшись в душе, истребляет безследно все волчцы и тернии грехов, наполняя всю ее несказанным невечерним светом и блаженством. «Один и тот же огонь называется и огнем поядающим, и светом просвещающим», – так пишет преподобный Иоанн Лествичник. Господь Иисус Христос в созерцании видится в несказанной светлости, чистоте и сиянии истинного Божественного света, которым созерцающая душа омывается, просвещается и очищается. Поэтому сыны Божии – сами есть свет…

– Значит, отец Григорий, созерцание, как и молитва, должно быть непрестанным?

– Именно от непрестанного воззрения ума ко Господу от светоносного осияния славы Его в сердце созерцателя ярко разгорается огонь любви к Богу. Вначале в созерцании нам является умиротворенный ум так, как он есть: подобный кристаллу или стеклу, в котором отражается нетленное сияние Божества. В этом сиянии святые души облекутся светом и они будут сокрыты в нем. Их сущность станет целиком зрением, целиком духом, целиком постижением. В том месте, где будут обитать святые, все есть свет, ибо все сущее там есть этот непостижимый свет.

– Геронда, а как взаимосвязаны спасение и нетварный свет?

– Спасение, отец Симон, – это все большее приобщение к Божественному свету, истинному просвещению души, потому что Бог – это море света, гора света, а Его благодать – покров света… У преподобного Симеона Нового Богослова сказано: «Бог же есть свет безпредельный, а также и непостижимый…» Итак, стремись постичь Бога так как Он есть, отбросив навсегда свои выдумки и представления, созданные греховным умом и его привычками. Тогда твое сердце навсегда утвердится во Христе. Спасайся в Господе, дорогой, а я помолюсь о тебе…

* * *

Открываю глаза –

Иисус во мне.

Закрываю глаза –

Иисус во сне.

И дыханье – молитва.

И молчанье – молитва.

Открываю глаза,

Закрываю ли их, –

О сердце! В тебе –

Иисус один

Для нас двоих…

Душа моя скорбит смертельно, – сказал Ты, Иисусе, в молчащей и трепещущей темноте Гефсимании (Мф. 26: 38). Ныне изнемогает в скорби сердце мое, теряющее на земле родных и близких. Поистине легче не знать их, чем безсильно терять таковых, уходящих навеки в Твою непостижимую вечность. Трепещет и моя душа, словно сад Гефсиманский, праведных Судов Твоих, коими Ты судишь, Сердцеведче, сердца человеческие.

Ты, Безгрешный, страдал и принял мучения добровольно! Как же не страдать мне, столь много согрешившему пред Тобою, что не начал призывать святое имя Твое с младенческих лет и уповал заменить Тебя, неисповедимое Блаженство, призраками земного безсмысленного «счастья»? Смертью наших близких Ты, Господи, открываешь мне истинный смысл апостольских слов – жить дорожа временем, потому что дни лукавы (Еф. 5:16). Не хочу рабствовать здесь страстям моим, но