Разные дни войны (Дневник писателя) - Константин Симонов

Он вытаскивает из кармана бумажку, которая оказывается сложенной вчетверо нашей листовкой-пропуском для перехода на нашу сторону.

Среди словаков в комендатуре оказывается и один румын - сержант Ион Ионеску. Этот снял форму два дня назад и прятался на квартире у какой-то хозяйки. Одет невообразимо. Поверх всего драное женское пальто, которое ему одолжила хозяйка, чтобы не замерз, когда пойдет по городу.

После словака и румына разговариваю с пришедшим в комендатуру, тоже с нашей листовкой-пропуском в кармане, легионером из так называемого Туркестанского легиона. Он из Ферганы, кончил семилетку, оттуда попал в армию, оказался в окружении и в плену. Потом попал в этот Туркестанский легион, который немцы формировали в двенадцати километрах от Радома. Учились там три месяца. Форма была чешская, а каскетки похожи на японские. Во время обучения оружие было русское. На рукавах в легионе были повязки: полумесяц и звездочка.

Легионер - человек грамотный, неплохо говорит по-русски. Рассказывает, что в Берлине есть некий Вали Каюм-хан, он называет себя "туркестанский президент". По призыву этого "туркестанского президента" и был сформирован легион. Говорит, что командир одной из его рот ездил представителем от легиона в Берлин. Там перед представителями разных легионов якобы выступал Гитлер. Вали Каюм-хан посетил легион около Варшавы. Ему года тридцать два, он был у них в легионе в гражданском платье.

Когда закончилось обучение, легион послали на фронт, ехали на Таганрог, потом на Белореченскую. В их легионе было 850 человек. Командовал капитан немец. Вторую роту для пробы послали на передовую линию. Четверых отправили в разведку, и все они перешли к русским. Тогда у остальных рот отобрали оружие и отправили их на разные работы, главным образом ездовыми на подводах...

Рассказывает все это мне вроде бы искренне, но в начале и в конце разговора оба раза отдает мне честь на немецкий манер. Видимо, здорово въелось...

Тридцать лет спустя я столкнулся с именем Вали Каюм-хана, "туркестанского президента", читая вышедшую в Алма-Ате документальную книгу Серика Шакибаева "Падение "Большого Туркестана".

Оказывается, тогда в Краснодаре бывший легионер в разговоре со мной был довольно точен. Вали Каюм-хан - хотя ему и было на несколько лет больше, чем показалось при встрече легионеру, - действительно существовал. В 1922 году, посланный учиться из Советского Союза в Германию, он остался там, принял немецкое подданство, в тридцатые годы стал платным агентом гестапо, а затем в годы войны и "президентом" "Туркестанского национального комитета", созданного заботами рейхсминистра по делам восточных территорий - Альфреда Розенберга.

После войны Вали Каюм-хан оказался в американской зоне и успел скрыться. Сделал то, чего не успел Власов...

Вернусь к своим краснодарским записям.

...После разговора с легионером снова сталкиваюсь еще раз с тем же словацким надпоручиком. На этот раз он говорит уже не о себе, а о взаимоотношениях между немцами и словаками, о все обострявшихся столкновениях с немцами, о том, как их словацкий генерал пытался перейти на нашу сторону и послал к нам для переговоров офицера, и этот офицер благополучно сходил к нам и вернулся, уже было договорено, где и когда именно перейдет их дивизия на нашу сторону. Но кто-то выдал, немцы переместили их дивизию на другой участок фронта за День до того вечера, когда она должна была перейти на нашу сторону.

Из комендатуры еду в типографию. Я знаю, что в ней немцы печатали газету "Кубань" на русском языке, и надеюсь найти там комплект этой газеты. Предположение частично оправдывается. Хотя немцы и подожгли перед уходом типографию, но впопыхах недожгли. Комплекта "Кубани" не нахожу, но несколько номеров разыскиваю и сую в свою полевую сумку.

Нахожу в типографии не только "Кубань" - орган бургомистра города Краснодара, но еще и какую-то "Возрожденную Кубань" - орган управления усть-лабинского районного атамана "Майкопскую жизнь" - издание городской управы. Трудно понять: не то они все печатались здесь, не то отсюда, из Краснодара, редактировались...

Снова прерву свои записи о тех днях, чтобы привести несколько цитат. Вот они, засунутые тогда в Краснодаре в полевую сумку, лежат сейчас передо мною на столе, эти газеты, издававшиеся немцами под редакцией их русских прихвостней - какого-то Виктора Норделя, С. Н. Лепарского и Н. В. Полибина. Заголовки то покрупней, то помельче: "Население города должно добровольно сдать...", "Германия зовет тебя...", "Регистрируйся немедленно...", "Предлагается вступить добровольно...".

В октябре тон возвышенный, торжествующий. В одной из передовых жизнеописание Адольфа Гитлера. В другой - призыв к крестьянам как можно лучше проводить осенний сев пшеницы, "твердо помня, что это один из наших главных вкладов в дело быстрейшей победы германской армии, проливающей кровь за наше освобождение".

В третьей передовой под заглавием "Творчество свободно", посвященной литературе, сказано так: "Уже сейчас в Краснодаре без всяких ограничений по инициативе представителен германского командования можно писать все и свободно печатать. Нет ограничений для творчества. Творчество свободно! Слава Германии!"

Еще одна передовая: "Наше дело - создание свободной Европы". И в ней: "В настоящее время вся сознательная Европа борется против засилья большевиков, англичан и американцев".

Статья "Сталин во власти англо-американских держав".

Сводка: "Бои за Сталинград вступают в последнюю фазу. Из московских отчетов видно, что падение города близко".

Вторая сводка: "В западной части Кавказа германские войска сломили сопротивление врага".

Третья сводка: "Уничтожено 990 советских самолетов".

И так далее, и тому подобное.

В номере "Возрожденной Кубани" за 1 января, кстати напечатанном на обороте бланков накладных на почтовые посылки, сводки звучат уже несколько туманнее: "На участке Терека враг повторил свои тщетные атаки. Между Волгой и Доном немецкие бронедивизии в совместном действии с румынскими частями в атаке против упорно обороняющегося противника взяли важный отрезок реки". И хотя дела явно идут все хуже, в передовой статье "С Новым годом" все-таки написано: "Совсем не нужно быть гениальным провидцем, чтобы не отдавать себе ясного отчета, что именно наступающий 1943 год будет годом потрясающего и позорного разгрома большевизма".

В последнем номере, вышедшем 28 января, за четырнадцать дней до падения Краснодара, передовых уже нет. Зато есть статьи: "Музыкальная жизнь современной Германии", "Молодое поколение германских рабочих", "Как живут немецкие крестьяне". В хронике сообщение о том, что "вновь организованная Краснодаре фабрика "Перламутр" выпустила 200 штук железных бачков, освоила выработку конторских скрепок и организует цех массового изготовления зажигалок".