Сокол. Трилогия - Андрей Посняков

– О, в Дельте много сортов прекрасного вина, – Тентамон расчувствовался от вина и удачного тоста. – Но самые лучшие вина из Имета, из Абеша, из Сина. Синское – хами – еще называют вином из рыболовных топей. Да-да, друг мой, там тоже растет виноград – и какой! Вина из Сина обычно прозрачные, без всякой мути, и сладкие словно мед, но не такие сладкие, как, скажем, то вино, что делают в Абеше, – уж там-то сладости чересчур…

– А этот купец, Сетиур-ка-птах, он тоже любит вино?

– Тьфу ты! Да ничего он не любит, кроме красивых и ласковых мальчиков с накрашенными губами!

Ого!!!

– Ну и ладно, да заберет его Себек. Выпьем еще! Ты, кажется, говорил о вине…

– О, да! Выпьем! Мм… Вот это вкус, согласись?

– Да уж – напиток богов! Кстати, говорят, на Юге больше ценят пиво.

– Это потому, что у них там нет хорошего вина! Воистину эти южане – обделенные счастьем люди.

– Так ты сказал, вино из Абеша – слишком уж сладкое?

– На мой вкус, дружище, на мой вкус. Зато оно значительно крепче! А еще есть вина из Имета, так у них такое послевкусие, что, кажется, и не переставал пить, а еще есть…

По всему чувствовалось, что лекарь Тентамон оседлал своего любимейшего конька и вовсе не собирался с него слезать. Неизвестно, как о болезнях, но о вине врачеватель, похоже, знал все. Максим вот никак не мог вспомнить, как называли таких людей… даже профессия такая была, вернее, еще будет… Ркацители, совиньон, каберне? Нет, это все вино… Но как-то рядом… Сомелье!!! Вот как – сомелье! Именно так и следовало именовать врачевателя!

Глава 15

Любовь и ревность

Лето 1550 г. до Р. Х. (месяц Паофи сезона Ахет). Хат-Уарит

Исправить несправедливость – дело минуты,

Зло – длительно.

Обличения поселянина. Пер. И. Лившица

Ах, вот, оказывается, как! Мальчиков, значит, любит, старый козел Сетиур-ка-птах. Впрочем, может быть, он и не старый… Ладно, расспросить Бату.

Бата тоже подтвердил: все слуги в обширнейшем доме купца – сплошь женоподобные юноши, семьи у торговца нет. То есть эти вот юноши и есть его семья.

– Он и на меня поглядывал искоса, когда выходил из своих ворот, – заметил Бата.

Фараон не преминул ухмыльнуться:

– Это хорошо, что поглядывал… Может, и ты там на что сгодишься.

Мальчик-убийца молча поклонился и сконфуженно покраснел.

– Ла-адно, – совсем развеселился Максим. – Думаю, до этого не дойдет. Но за купцом поглядывай! С мальчиками его познакомься, помни, о Сетиур-ка-птахе я должен знать все! К завтрашнему вечеру. Что так смотришь? Не беспокойся, я еще и господ завистников этим озадачу, и еще кое-кого напрягу. В общем, что стоишь? Иди действуй.

Низко поклонившись, Бата выскользнул за ворота. Он теперь тоже не нес службу на стенах, а по просьбе Максима был приписан к общественным амбарам – чтобы всегда был под рукой. Вообще Максим здесь неплохо устроился – помощником ушлого кладовщика Пиатохи во всяких широко не афишируемых делах. За Пиатохи стоял сотник Паисем, а за ним – кто знает? – может, и сам тысячник, а может, и кто-нибудь повыше. Макс понимал, конечно, что хорошо бы и самому предложить какую-нибудь аферу, не ту, что якобы была связана с земляным маслом, нет, аферу настоящую, которая принесла бы быструю и легкую прибыль… ну, или хотя бы высветила саму возможность подобной прибыли. Об этом вот правитель Черной земли сейчас и задумался, поднапряг головенку и даже ноги подключил – выйдя на улицу, прошелся вокруг всего военного городка наемников в поисках чего-нибудь такого… этакого… чтобы можно было бы относительно безнаказанно украсть и перепродать. Увы! Ничего подобного на глаза почему-то не попадалось, наверное, все уже было оприходовано.

– Да-а, – вздохнув, Макс произнес про себя классическую фразу: «Все уже украдено до нас!»

И свернул на тихую улочку чего-нибудь наскоро перекусить. Как раз под деревьями, тенистыми вязами и раскидистым старым карагачом, притулился торговец лепешками и жареной рыбой, рядом с которым устроился и торговец водой, а чуть позади – цирюльник, лихо обрабатывающий голову какого-то крестьянина устрашающих размеров бритвою, больше напоминающей если и не меч, то уж, по крайней мере, цептеровский ножик. Тот, который у Баты.

Обменяв у торговца завернутую в лепешку рыбину на пару нефритовых бусин, молодой человек присел на корточки, как и все, в тени, подальше от жаровни. Вкусная оказалась рыбина – прямо во рту таяла. Еще бы к ней вина или пива… Максим порыскал глазами – ни разносчиков вина, ни торговцев пивом что-то поблизости видно не было. Вот всегда так! Когда они не нужны – они есть, а когда требуются – поди-ка поищи! Ну, ладно, вода так вода.

Макс жестом подозвал водоноса:

– Эй, парень, вода у тебя не прогорклая?

– Что ты, что ты, господин! Самая лучшая вода, с ручья! – приложив руку к левой стороне груди, заверил мальчишка-разносчик.

– С какого еще ручья, чудо?! Где ты тут ручьи-то видал?

– А у старой каменоломни… Там течет!

– Это мутный-то такой? – вступил в разговор только что побривший голову франт в длинной одежке с многочисленными украшениями и пуговицами. – Вот я сейчас тебе уши-то оборву!

Он протянул руку, но мальчишка ловко увернулся, однако уходить – не уходил, видно, все-таки рассчитывал продать свою воду.

– Мутная в том ручье вода, когда камень рубят, а поутру, раненько, так самая прозрачнейшая! Я поутру и беру.

– Ну, ладно, ладно. – Макс протянул пацану оставшуюся бусину. – Давай, наливай попробовать.

Разносчик шустро наполнил водой небольшой медный стаканчик:

– Пей, господин. Да будет вечно крепок дом твоего Ка!

Вода и в самом деле оказалась вкусной, прозрачной, прохладной даже… или это просто так показалось, что прохладной.

– А что там за каменоломня? – отдавая водоносу стакан, просто так поинтересовался Максим. Точнее сказать, не просто так – в городке наемников затевался небольшой ремонт, и камень был бы нужен, особенно дешевый ох не помешал бы. – Так я спрашиваю: чья она?

– А ничья! – беззаботно улыбнулся пацан. – Там все, кто хочет, камни берут.

– То есть как это – все, кто хочет? – Джедеф-шардан насторожился.

– Да она заброшена давно, каменоломня эта, – тоже отпив воды, вступил в беседу франт. – Там и камня-то уже считалось, что нет… а вот немного есть, оказывается!