Безумные грани таланта: Энциклопедия патографий - Александр Владимирович Шувалов

с. 649.)

[1961 г.] «Куцетал сильно поддавать. По словам очевидцев, пил он чудовищно, опустошая за три дня 15 бутылок водки… <Эти дИкие загулы олимпийского чемпиона не могли остановить ни его друзья, пи близкие… В один из дней августа 1975 года Куц в очередной раз повздорил со своей бывшей женой.

Вернувшись домой, он крепко выпил, а затем проглотил с десяток таблеток люминала и лег спать… Чю это было: самоубийство или простая случайность, теперь уже не установить». (Там же, с. 650.)

Два с половиной литра водки в день — «нормальная» доза для больного второй стадией хронического алкоголизма, которая характеризуется высокой переносимостью алкоголя. «Десяток таблеток люминала» в качестве снотворного (люминал — вообще далеко не самое лучшее снотворное средство), разумеется, не принимают. Сочетанный прием алкоголя и люминала опасен, так как действие обоих препаратов сразу усиливается. Поэтому если выпить пару литров водки и принять две суточные дозы люминала, то рассчитывать на благополучное пробуждение уже не приходится. Так что вряд ли речь идет о «простой случайности».

КЬЕРКЕГОР (Киркегор) (Kierkegaard) СЁРЕН (1813–1855), датский теолог, философ и писатель.

«Что такое поэт?

Несчастный человек, носящий в душе тяжкие муки, с устами, так созданными, что крики и стоны, прорываясь через них, звучат как прекрасная музыка».

С. Кьеркегор

Наследственность

[Отец] «…человек с тяжелым и мрачным душевным складом». (Сегалин, 1925а, с. 81.)

«Вероятно, от отца он унаследовал склонность к меланхолии, которую в ранний период скрывал от себя и от других под маской сарказма и иронии». (Губским и др., 1994, с. 231.)

Общая характеристика личности

«Он был горбатым от рождения, давящее религиозное воспитание в отцовском доме легло в основу его тоскливого темперамента…» (МЭБ, тп. 5, 2002, с. 173.)

«Все воспитание юного Серена находилось под определяющим и непрестанным влиянием отца. “С детства, — писал он впоследствии, — я находился во власти невыносимой деспотии… Будучи ребенком, я подвергался строгому и суровому христианскому воспитанию, говоря по-человечески, безумному воспитанию…” Хилый, болезненный мальчик с искривленным позвоночником и кривыми тонкими ножками не оставался в долгу перед насмешниками и обидчиками. Задиристого и язвительного Серена отец прозвал “вилкой”… Зачисленный, как й все студенты, в королевскую лейб-гвардию, он через три дня был отчислен из нее по состоянию здоровья… [В 1840 г. был помолвлен с Региной Ольсен] Ровно год спустя нежданно-негаданно для Регины она получила обратно обручальное кольцо с прощальным письмом… Каких только домыслов не высказывали кьеркегоро-веды для объяснения разрыва! Одни объясняли его импотентностью Кьеркегора, другие сравнивали с жертвоприношением Авраамом своего единственного сына. В литературных произведениях Кьеркегора мы находим некоторые раздумья о браке, которые проливают свет на его экстравагантный поступок. [Он писал] “…Кто в действительности сделался гением, героем, поэтом или святым благодаря девушке, ставшей его женой?.. Благодаря ей он становился лишь коммерческим советником… генералом… отцом семейства"…В наследство от отца ему осталась крупная сумма, более 30 тысяч ригсда-леров в ценных бумагах, обеспечившая ему не только комфортабельное, расточительное существование до конца жизни, но и позволившая оплачивать издание всех сочинений <…> работоспособность его поистине поразительна! Его литературная плодовитость неимоверна. Стоя у пульта, он писал и писал, денно и нощно, при свечах до рассвета… Вся жизнь Кьеркегора — своеобразное опьянение литературным творчеством. Сам он сравнивал себя с Ше-херезадой, спасавшей свою жизнь сказками, т. е. творчеством… Сатирический журнал “Корсар” (распространявшийся с большим для тогдашнего Копенгагена тиражом в три тысячи экземпляров) сделал Кьеркегора предметом непрестанных карикатур и издевательств… На улицах в Копенгагене Кьеркегора преследовала брань прохожих. Мальчишки с криками “либо-либо”192 гонялись за ним и швыряли в него камни. Его замкнутость и одиночество еще более усилились». (Быковский, 1972, с. 38–46.)

«Кьеркегор был похож почти на карикатуру. Под низкой широкополой шляпой виднелась большая голова с темно-коричневыми волосами, голубыми выразительными глазами, с бледно-желтым цветом лица и впалыми щеками со многими глубокими морщинами. Голову он держал, несколько скосив в одну сторону. Спина была немного искривлена. В руках он держал трость или зонт, коричневый сюртук был узким и всегда туго застегнут, стягивая его худое тело. Слабые ноги неуверенно несли свою ношу». (Schoningh, 1947/48, с. 358.)

«Всю жизнь Кьеркегор чувствовал себя несчастным человеком. Его одолевали меланхолия, ипохондрия, преодолеваемые пароксизмами творческого вдохновения… Множество статей, глав в монографиях и целых книг написано о психопатологии Кьеркегора. Этому посвящено немало исследований психиатров и психоаналитиков. При всех расхождениях в диагнозе все сходятся в том, что перед нами психически больной человек… Каких только анормальностей не нашли специалисты (в кавычках и без кавычек) у датского философа…: и шизофрению, и эпилепсию, и эдипов комплекс, и мазохизм, и нарциссизм, и бессознательный гомосексуализм, но чаще всего — маниакально-депрессивный психоз. Последнего диагноза придерживался и знаменитый датский психиатр X. Хельвег. По всей вероятности, так и было. Уж очень странный, неуравновешенный, причудливый, эксцентричный человек был Серен Кьеркегор… Не только дневники, но и все литературные произведения Кьеркегора — эстетические, философские, религиозные — интроверти-рованы, устремлены на самого себя, обращены внутрь, к собственным переживаниям… Начиная с “Либо-либо”, Кьеркегор выступал под десятком различных псевдонимов, притом даже антитетичных (Климакус и Анти-Клима-кус)… Вопреки нескончаемым сомнениям, одолевавшим Кьеркегора, у него не было сомнения в одном: в своей гениальности… Современники отвергли его. Пренебрежение и даже презрение были его прижизненным уделом… Огромное нервное возбуждение не прошло бесследно. Кьеркегор, потеряв сознание, упал на улице и через несколько дней, отказавшись от причастия, скончался в возрасте 42 лет… Едва ли можно назвать другого философа, личная жизнь и творчество которого находились бы в столь неразрывной, нерасторжимой связи, как у Серена Кьеркегора». (Быховский, 1972, с. 46–47, 49–52, 35.)

«Шизоидная меланхолическая личность». (Somogyi, 1936, с. 153.)

«Бионегативная, отягощенная наследственной депрессией личность». (Lange-Eichbaum, Kurth, 1967, с. 440.)

«Детская чистая душа и визионер, безвольный безумец и властитель огненных духов, щепка в жизненном море и фантаст, сочинивший свою вторую, идеальную, жизнь вне времени и пространства… Комплексы, депрессии, мании неотделимы от ажурно-хрупких душ, которые не могут помутнеть — они способны лишь разбиться. Да, это был больной человек: вспышка на похоронах