Хроники Артура - Бернард Корнуэлл

— Если повезет, ты вернешься завтра к закату, — сказал я.

В свою очередь, и Кайнвин готовилась к отъезду. Не в первый раз приходилось ей бежать от войны, так что Кайнвин отлично знала: она и дочери смогут взять только то, что унесут на себе. Все прочее придется оставить. Так что двое копейщиков вырыли в склоне холма пещерку: там она схоронила наше золото и серебро, а после копейщики засыпали яму и прикрыли ее дерном. Точно так же и селяне прятали горшки для стряпни, лопаты, точильные камни, прялки, решета — словом, все слишком тяжелое, чтобы забрать с собой, и слишком ценное, чтобы потерять. Такого рода добро ныне закапывали в землю по всей Думнонии.

В Дун Карике делать мне было нечего, кроме как дожидаться возвращения Иссы, так что я поскакал на юг в Кар Кадарн и Линдинис. В Кар Кадарне мы держали небольшой гарнизон — не в силу военных нужд, но лишь потому, что холм был королевской резиденцией и его полагалось охранять. Этот гарнизон насчитывал десятка два стариков, по большей части калек, и из двадцати лишь пятеро или шестеро и впрямь пригодились бы в щитовом строю, но я им всем приказал отправляться на север, в Дун Карик, а затем повернул кобылу на запад, к Линдинису.

Мордред уже почуял дурные вести. Слухи в провинции распространяются с немыслимой быстротой, и хотя никаких гонцов во дворец не приезжало, он сразу же догадался, зачем я явился. Я поклонился и учтиво попросил его быть готовым покинуть дворец через час.

— О, никак невозможно! — возразил он. Круглая физиономия просто-таки лучилась восторгом: ведь Думнонии угрожал хаос, а Мордред всегда радовался бедам.

— Невозможно, о король? — переспросил я.

Он обвел рукой тронный зал, загроможденный римской мебелью, — местами изрядно обшарпанная, с осыпавшейся инкрустацией, она и по сей день не утратила былой красоты и великолепия.

— Мне нужно собраться, повидать кой-кого, — пояснил он. — Как насчет завтра?

— Ты выедешь в Кориниум через час, о король, — резко бросил я.

Необходимо было убрать Мордреда с пути саксов, вот почему я и прискакал сюда, а не поспешил на юг навстречу Арганте. Если бы Мордред остался, Элла с Кердиком непременно использовали бы его в своих целях, и Мордред это знал. Он уже готов был заспорить — но отчего-то передумал, приказал мне выйти и крикнул рабу нести доспехи. Я отыскал Ланваля, старого копейщика, поставленного Артуром во главе королевской стражи.

— Забирай из конюшен всех лошадей, что есть, — велел я Ланвалю, — и вези ублюдка в Кориниум. Сдашь его Артуру с рук на руки.

Мордред выехал через час — в полном вооружении, под развевающимся знаменем. Я уже готов был приказать ему свернуть стяг, ибо при виде дракона по селам поползут новые слухи, однако решил, что поднять тревогу и впрямь стоит: людям нужно время, чтобы собраться и попрятать все ценное. Я проводил взглядом королевский отряд — кони процокали за ворота и повернули на север, — а затем вернулся во дворец, где управляющий, хромой копейщик именем Дирриг, орал на рабов, чтобы те тащили поскорее дворцовые сокровища. Подсвечники, горшки и котлы относили в сад за домом и складывали в пересохший колодец; постели, покрывала, столовое белье, одежду грузили на телеги, чтобы увезти и спрятать в лесочке неподалеку.

— Мебель можно бросить, — угрюмо буркнул Дирриг, — пусть саксы подавятся.

Я прошелся по дворцовым комнатам, мысленно представляя себе, как саксы ликующе улюлюкают, перекликаясь между колоннами, крушат хрупкие кресла, откалывают тонкую мозаику. Кто будет жить здесь? — задумался я. Кердик? Ланселот? А ведь пожалуй что и впрямь Ланселот — саксы римскую роскошь не особо-то жалуют. Они же бросили на произвол судьбы такие города, как Линдинис, — бросили разрушаться и гнить, а рядом построили свои собственные чертоги — деревянные, крытые соломой.

Я задержался в тронном зале, пытаясь вообразить себе, что стены снизу доверху завешаны зеркалами, столь милыми сердцу Ланселота. Он жил в мире полированного металла, дабы непрестанно любоваться собственной красотой. Или, может статься, Кердик уничтожит дворец в знак того, что с прежней Британией покончено и настала новая власть — жестокая власть саксов. Мгновение я упивался жалостью к себе, но вот в зал прошаркал, подволакивая искалеченную ногу, Дирриг, и меланхолия развеялась.

— Я спрячу мебель, коли хочешь, — недовольно проворчал он.

— Не надо, — покачал головой я. Дирриг сдернул с постели одеяло.

— Этот сукин сын бросил тут трех девиц, одна брюхата. Думается, надо им золота дать. Этот-то небось ни монетки не дал. Так, а это у нас что такое? — Дирриг остановился за резным креслом, что служило Мордреду троном. Я подошел поближе: в полу зияла дыра.

— Вчера ее не было, — удивился Дирриг.

Я опустился на колени и обнаружил, что целый фрагмент мозаичного пола разобран. Разобран у самой стены: здесь виноградные гроздья каймой обрамляли центральную картину — какой-то бог возлежал в окружении нимф, — и целая гроздь из бордюра была аккуратно вынута. Мелкие кусочки мозаики наклеили на лоскуток кожи, вырезанный по форме виноградной грозди, а под ними некогда был слой узких римских кирпичей, что теперь в беспорядке валялись под креслом. Это был искусно сделанный тайник, открывающий доступ в пустое пространство между двойным полом и к керамическим воздуховодам.

В «подполье» что-то блеснуло. Я нагнулся, пошарил в пыли и мусоре, достал две маленькие золотые застежки, клочок кожи и что-то еще — как выяснилось, мышиный помет. Я поморщился, вытер руки, протянул одну из застежек Дирригу. Пригляделся ко второй: на ней была изображена голова в шлеме: лицо бородатое, воинственное. Грубая работа, но впечатление производит: взгляд уж больно выразительный.

— Саксонская работа, — отметил я.

— И эта тоже, господин, — отозвался Дирриг, показывая мне вторую застежку — точную копию моей. Я снова вгляделся в пустое пространство под полом, но ни украшений, ни монет больше не увидел. Мордред явственно прятал здесь золото, но мыши изгрызли кожаный кошель, так что, когда он забирал сокровище, пара застежек выпала.

— Ну и откуда бы у Мордреда взялось саксонское золото? — спросил я.

— Поди узнай, — буркнул Дирриг, сплевывая в дыру.

Я аккуратно выложил римские кирпичи рядком на низких каменных столбиках, поддерживающих пол, и опустил мозаичный лоскут на место. Я догадывался, откуда у Мордреда золото, и ответ меня не радовал. Артур излагал план военной кампании против саксов в присутствии Мордреда: не потому ли саксам удалось застать нас врасплох? Они заранее знали, что мы сосредоточим свою мощь на Темзе, и все это время водили нас за нос, заставляя поверить, что именно оттуда нападение и последует, а Кердик между тем копил силы на юге, неспешно и втайне. Мордред нас предал. Поручиться я не мог: две золотые застежки — не доказательство, но, как ни досадно, картина выстраивалась убедительная. Мордред хотел вернуть себе власть, и хотя от Кердика всей полноты власти он бы не получил, зато отомстил бы Артуру — а об этом он мечтал денно и нощно.

— А как саксам удалось бы переговорить с Мордредом? — спросил я у Диррига.

— Проще простого, господин. Во дворец кто только не захаживает. Торговцы, барды, жонглеры, девицы…

— Надо было перерезать ему глотку, — горько отметил я, пряча застежку в карман.

— И за чем же дело стало? — фыркнул Дирриг.

— За тем, что он — внук Утера, — отозвался я, — и Артур никогда этого не допустит. — Артур дал клятву защищать Мордреда, и клятва эта связала Артура на всю жизнь. Кроме того, Мордред был истинным королем, и в жилах его текла кровь всех наших королей вплоть до самого Бели Маура, и хотя сам Мордред прогнил насквозь, кровь его была священна, так что Артур оставил его в живых. — От Мордреда требуется одно, — сказал я Дирригу, — жениться на подобающей избраннице и зачать наследника, а уж как только он подарит нам нового короля, пусть благоразумие подскажет ему обзавестись железным воротником.

— Вот уж неудивительно, что он никак не женится, — отозвался Дирриг. — А что, если не женится никогда? Что, если наследника не будет?

— Хороший вопрос, — отозвался я, — но давайте сперва разобьем саксов, а уж потом задумаемся над ответом.

Дирриг остался прикрывать старый пересохший колодец хворостом и ветками. Я мог бы вернуться прямиком в Дун Карик, ибо о самых насущных нуждах я позаботился: Исса мчался навстречу Арганте, дабы обеспечить ей надежный эскорт, Мордреда же я благополучно отправил на север. Однако у меня оставалось еще одно незаконченное дело, и я поскакал в северном направлении по Фосс-Уэй,[5] вдоль кромки трясин и озер, окруживших Инис Видрин. В тростниках пели-заливались пеночки, ласточки с серповидными крылышками деловито набирали полные клювы ила на постройку новых гнезд у нас под застрехами. В ивах и березах по краю болота перекликались кукушки. Над Думнонией сияло солнце, дубы оделись в молодую зелень, луга к востоку от меня пестрели первоцветами и маргаритками. Ехал я не спеша: пустил кобылу легким шагом, до тех пор пока, в нескольких милях севернее Линдиниса, не свернул к западу, на перешеек, что доходил до Инис Видрина. До сих пор я действовал в лучших интересах Артура: обеспечил безопасность Арганте и поместил под стражу Мордреда. А теперь вот я рискнул навлечь на себя его гнев. Или, может статься, сделал именно то, чего он от меня хотел.