Мусаси - Эйдзи Ёсикава

– Но у него эту роль выполняет дом Ягю. Недавно, как я слышал, сёгун нанял еще и Оно Дзироэмона.

– Оно Дзироэмон? Да он никудышный воин! Впрочем, и сам Ягю, по-моему, так себе. Увидите, какую карьеру сделаю я. Когда-нибудь…

Молодые люди дошли до места, где новый ров пересекал улицу. Ивы до половины стволов были завалены мокрой землей.

– Осторожнее, господин, здесь скользко, – предупредили самурая Дзюро и Короку.

– Стой! – внезапно крикнул Кодзиро, с силой оттолкнув поводырей и стремительно соскользнув вниз по мокрой тропинке. – Кто здесь?

Человек, который прыгнул сзади на Кодзиро, промахнувшись, бултыхнулся в ров.

– Не помнишь, Сасаки?

– Ты убил четверых наших товарищей.

Кодзиро проворно выбрался наверх и увидел человек десять, прятавшихся в камышах и за деревьями. Они двинулись на него с мечами наголо.

– Так вы из школы Обаты! – презрительно фыркнул Кодзиро, мгновенно протрезвев. – В прошлый раз вы потеряли четверых из пяти. Сколько вас сегодня? Сколько жаждет смерти? Назовите цифру, и я выполню ваш заказ. Трусы! Нападайте, кто смелый!

Рука Кодзиро, закинутая за плечо, уверенно сжимала рукоять Сушильного Шеста.

До пострижения в монахи Обата Нитидзё был едва ли не первым воином в провинции Каи, прославившейся отвагой своих самураев. Дом Такэды потерпел поражение от Токугавы Иэясу, и семья Обаты пребывала в забвении до той поры, пока Кагэнори не отличился в битве при Сэкигахаре. Сам Иэясу призвал Кагэнори на службу, на которой он снискал известность как наставник военных наук. Кагэнори отказался от предложения сёгуната принять почетный участок земли в центре Эдо, сославшись на то, что ему, деревенскому воину, не пристало жить там. Он предпочел лесистый уголок около храма Хиракава Тэндзин. Там, в старом крестьянском доме под соломенной крышей, он устроил свою школу. Кагэнори пристроил к дому зал и величавый парадный вход.

Кагэнори, теперь уже старый и больной, в учебном зале почти не появлялся. На его лесном участке обитали совы, и с некоторых пор он стал подписываться «Старая сова». «Я и есть старая сова», – слабо улыбался прославленный воин. Он страдал от ломоты в пояснице, как случилось и в эту ночь.

– Ничуть не полегчало? Может быть, дать воды?

Рядом с Кагэнори сидел Ходзё Синдзо, сын известного полководца Ходзё Удзикацу.

– Мне лучше, – ответил Кагэнори. – Иди спать, скоро светает.

Старик был сед как лунь, его иссохшее тело походило на корявое от древности сливовое дерево.

– Не беспокойтесь, я выспался днем.

– Днем ты слушаешь мои лекции, у тебя нет времени на сон. Ты единственный, способный выдержать такое напряжение.

– Избыточный сон вреден.

Светильник зачадил – сгорело все масло. Молодой человек перестал растирать спину старика и пошел за маслом. Когда он вернулся, то увидел, что учитель, приподняв голову с подушки, к чему-то прислушивается. Огонек лампы отражался в старческих глазах.

– Что с вами, учитель?

– Не слышишь? Вода плещется.

– У колодца, кажется.

– Кто там среди ночи? Может, пьяные?

– Вероятно. Я посмотрю.

– Отругай их хорошенько.

– Хорошо, учитель. Постарайтесь уснуть. Вы устали.

Боль немного отпустила Кагэнори, и он заснул. Синдзо заботливо подоткнул одеяло и вышел на улицу через заднюю дверь. Два ученика школы у колодца смывали кровь с лица и рук.

– Вы все-таки ходили туда, хотя я просил вас не делать глупостей, – гневно проговорил Синдзо.

У него перехватило дыхание, когда он увидел еще одного ученика на земле около колодца. Ученик слабо постанывал и, казалось, вот-вот умрет. На лицах молодых людей было написано отчаяние, они всхлипывали, как маленькие.

– Безумцы! – продолжал Синдзо, сдерживая себя. – Сколько раз я вам твердил, что не вам сражаться с ним! Почему не послушались?

– Он ведь облил грязью имя учителя. Убил наших товарищей. Упрекаешь нас в опрометчивости, а может, ты сам потерял рассудок? Держать себя в руках, сторониться врага, молча глотать оскорбления! По-твоему, это и есть разумное поведение? Нет, Путь Воина не таков!

– Я первым бросил бы вызов Кодзиро в случае необходимости. Он оскорбил учителя и нанес нам урон, но все равно я трезво оцениваю обстановку. Я не боюсь смерти, но Кодзиро не достоин того, чтобы любой из нас рисковал своей жизнью из-за него.

– Люди иначе оценивают наши отношения с ним. Считают, что мы, боясь его, не защищаем нашу честь. Кодзиро поносит Кагэнори по всему Эдо.

– Пусть болтает! Неужели, по-вашему, люди, знающие Кагэнори, поверят наглому юнцу?

– Думай как знаешь, Синдзо, но мы не намерены пускать дело на самотек.

– Что вы задумали?

– Убить его.

– Вы считаете, что сумеете? Я предупреждал, чтобы вы не ходили в Сэнсодзи. Вы меня не послушали. Мы потеряли четверых. Он снова вас побил. Это вы называете защитой чести? Не Кодзиро, а вы подрываете репутацию Кагэнори. И последний вопрос. Вы убили его?

Ответа не последовало.

– Конечно, вам это не силам. Готов биться об заклад, что Кодзиро не получил ни единой царапины. Ваша ошибка в том, что вы встречаетесь с Кодзиро, принимая его условия. Вы не способны правильно оценить его. Да, он молод, подл, груб и самонадеян, но при этом – выдающийся мастер меча. Не знаю, как он постиг тайны мастерства, но нельзя отрицать его талант. Вы недооцениваете его, в чем ваша первая ошибка.

Один из молодых людей, выйдя из терпения, начал возражать Синдзо.

– По-твоему, нужно молча любоваться этим негодяем?

Синдзо упрямо кивнул.

– Не любоваться, а присматриваться, потому что мы пока бессильны перед ним. Мы – не профессиональные фехтовальщики, а только изучаем военные науки. Если вы находите мое поведение трусливым, я согласен слыть трусом среди вас.

– Воды… воды! – простонал раненый.

Молодые люди приподняли голову своего товарища и попытались посадить его.

– Не поите, вода его убьет! – встревоженно крикнул Синдзо.

Пока молодые люди совещались, раненый припал к ведру. Он сделал один глоток, и голова его поникла в ведро. Погибших от рук Кодзиро стало пятеро.

Синдзо по пути в комнату учителя угрюмо смотрел под ноги. Близилось утро, сова ухала на бледнеющую луну. Кагэнори спал, ровно дыша. Синдзо отправился к себе.

Стол в его комнате был завален трудами о военных науках. Синдзо происходил из хорошей семьи, но знал и тяжелый труд. В детстве он колол лучину, носил воду и проводил долгие часы за чтением при тусклом свете. Его отец, выдающийся самурай, считал, что отпрысков благородных семейств надо воспитывать в строгости. Синдзо поступил в школу Обаты, чтобы в будущем укрепить военную мощь фамильных владений. Он был одним из самых юных учеников, но Обата выделял его среди остальных питомцев.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});