Колояр. Дилогия (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович

‑ Допросы велись письменно или никаких документов нет?

‑ Как же нет? Сейчас прикажу принести, – комендант погладил бородку. – Изволите сразу оба дела?

‑ Да, и побыстрее. Еще… Графин с водой, стакан, сигареты, – распоряжался я. – Не забудьте за дверью поставить двух надзирателей и Целителя пригласите. Видеонаблюдение ведется?

‑ Так точно…

‑ Отключить. Никаких записей. Узнаю – головы отверну виновным.

‑ Но князь Борис…

‑ Улажено, – прервал я коменданта. – Вам не стоит беспокоиться. Всю ответственность беру на себя.

‑ Слушаюсь, сударь, – Охапкин понял, что меня не пронять своими инструкциями и попятился из комнаты.

Через пять минут на массивную крышку стола легки две папки с допросными листами Ярослава Бакринского и Сергея Лужина. Тут же появились графин с водой, на горлышко которого насадили граненный стакан, пепельница с пачкой сигарет и зажигалка. Охранник, принесший все это, вытянулся и старательно поедал меня глазами.

‑ Ведите Бакринского, – приказал я. – Узники в наручниках?

‑ Да.

‑ Снимите возле комнаты. Во время допроса не входить. Ждать снаружи.

‑ Если что понадобится – в полу есть кнопочка вызова, – доверительно произнес охранник. – Одно нажатие ногой, и мы уже здесь.

‑ Понял, спасибо.

Ярослав Бакринский – костромской боярин, средний брат Главы Рода, судя по убористому почерку дознавателя, остался в живых благодаря своей супружеской измене. В момент атаки ночевал у любовницы на другом конце города, но попался в лапы бойцов князя Панина по глупой случайности. Вместо того, чтобы бежать из Костромы, ринулся спасать свою семью. Но это свойственно всем нормальным людям. Бакринский не был трусом, и беспокойство за детей и жену перевесило инстинкт самосохранения.

Низкорослый, но весьма широкоплечий, заросший бородой, с длинными волосами, падающими на плечи, Бакринский выглядел лет на пятьдесят, но в досье указывалось, что ему всего тридцать. Интенсивные допросы человека не молодят.

‑ С вами обращаются хорошо или есть претензии? – я не торопился тормошить узника. Пусть подергается на нервной почве. – Как кормят? Гигиенические услуги предоставляют?

‑ Кто вы такой, сударь, чтобы спрашивать о гуманных способах содержания в этом клоповнике? – проворчал Бакринский, поведя плечами. Старенькая замурзанная куртка, явно чужая, затрещала по швам.

‑ Представитель князя Щербатова, – ответил я. – Независимый представитель.

‑ Ох, ты! Что за зверь такой? – удивился мужчина. – Первый раз о таком слышу.

‑ Не стоит юродствовать, – я постучал пальцем по пачке сигарет. – Будете курить?

‑ Не откажусь, – кивнул боярин. – Пагубная привычка, да что уж в моем положении. Все равно скоро закопают…

Я не поленился встать, подойти к узнику, вытащить из пачки сигарету и предложить ему. Зацепив тонкими пальцами гильзу, Бакринский сунул ее в рот. Я щелкнул пальцем, вышибая огонек перед носом Ярослава, и тот невозмутимо прикурил. Окутался дымом и полюбопытствовал:

‑ Магический допрос? Все‑таки решили ментата привлечь?

‑ Я не ментат. Можете расслабиться. Просто поговорим, если у вас появится желание рассказать о событиях, произошедших в Торгуеве.

‑ Не понимаю.

‑ Понимаете, Ярослав. Все вы понимаете. Акция по уничтожению костромского клана инициирована князем Апраксиным после убедительных доказательств, что вы причастны к покушениям на Мирославу Щербатову – дочь местного князя. Не лично вы, а ваш клан, в который входила ваша Семья, Аляповы и Лужины. Поэтому вам нет смысла сейчас выгораживать свои деяния.

‑ Вы уничтожили больше ста человек просто так, одним движением руки, – сжав зубами кончик сигареты, бросил обвинение Бакринский. – Мои дети, жена, близкие родственники – все погибли в магическом огне. Какой мне смысл открываться? Да плевать я хотел на вас. Ничего не скажу.

‑ Собственно, я хочу узнать, чья была идея ликвидировать младшую княжну Щербатову? – оставаясь спокойным, спросил я. – Не самого князя, не княжича Павла или Олега, не кого‑то еще из клана Щербатовых, а именно Мирославу? Целенаправленно, неоднократно… С привлечением наемников, оборотней. Согласитесь, что странно… Княжна – одна из представителей аристократического рода, не имеющая веса в политике, в общественной жизни, в кругу знати. Обычная девушка, только и всего. Почему именно она?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

‑ Я ничего не знаю, – пожал плечами Бакринский. – Все вопросы по Торгуеву решались между моим старшим братом, Лужиными и Аляповыми. К разработке подключались только самые проверенные люди, умеющие держать язык за зубами.

‑ А вы, Ярослав? Неужели остались в стороне? – я сделал вид, что удивлен. – Как‑никак, принадлежите Роду, который взял на себя тяжесть создания клана. Разве не унизительно? Ведь вы могли получить герб от Долгоруких, если бы не страдали излишними амбициями, не привлекали химерологов к бесчеловечным опытам на людях. У нас, кстати, есть показания одного оборотня, захваченного после очередной вашей акции. Лора ее имя. Знакомо вам?

Бакринский снова окутался дымом. Упоминание рыжеволосой девушки его нисколько не взволновало. В досье, как я успел прочитать, она уже упоминалась, и Ярослав отрицал участие в ее судьбе.

‑ Да, про Лору я слышал, но не был с ней знаком, – все же ответил узник. – Я утверждаю, что не причастен к разработкам химерологов, а также не знаю, за каким чертом понесло Варфоломея уничтожить княжну.

‑ Не в курсе?

‑ Нет.

‑ Хорошо, допускаю такой вариант, и то с большими оговорками. Не верю просто в чистоту и слюнтяйство одного из представителей рода Бакринских. Вы все там замешаны, в той или иной мере.

Я встал, с хрустом размял плечи и прошелся по комнате, старательно впечатывая шаги в бетонный пол. Ярослав докурил сигарету и выплюнул ее в мою сторону.

‑ Знаешь, кто повязал Лору? – я остановился за спиной допрашиваемого. – Не убил, а именно взял, как паршивого щенка за шкирку? Я. И княжну спас я. Личный телохранитель Мирославы Щербатовой. Ты меня должен знать. Ведь кто‑то же готовил заказ на мою ликвидацию. Да не удалось. Кишка тонка оказалась.

‑ Не слышал, – равнодушно ответил Бакринский.

‑ Ну и ладно, – не стал доказывать я. – Расскажи лучше, с кем контактировали твой старший брат и Лужины. Судя по твоим ответам, они активно встречались с какими‑то эмиссарами из Москвы. Кто эти люди, ты тоже не знаешь? Но они были. Давай подробнее про них.

‑ Я уже говорил старшему следователю из УКБ, какой смысл мне повторяться?

Я вздохнул. Бакринский на контакт не шел, как и было написано в докладной записке, лежащей в досье. Полное отрицание своего участия в подготовке боевых акций. А ведь не последний человек в Роду. Держал в руках связи между лабораториями. Главным там был один из родственников Аляповых, но Ярослав отвечал за контракты химерологов в полной мере. Значит, какие‑то контакты московских людей с костромскими проходили и через него. Должны проходить.

‑ Тебя не пытали, Ярослав? – поинтересовался я, отмеривая от сидящего пять шагов. Главное, сделать вид, что проводишь какие‑то манипуляции, да еще лицо сосредоточенно наморщить, оглядеться по сторонам.

‑ К чему вопрос? – насторожился Бакринский. – Конечно, пытали. Выворачивали суставы, потом вправляли их на место. Плетью магической били. Какую‑то гадость кололи. Я ведь все рассказал, что знал.

‑ Задавали не те вопросы, вот в чем дело, – покачал я головой, доставая из кармана ручку. Медленным пассом превратил его в кинжал и вытащил из ножен клинок. Ясни довольно зашипел, активизируясь в виде серебристых всполохов.

Ярослав побледнел. Мысль о невыносимых болях, причиняемых ему магическими артефактами, сидела глубоко внутри и не давала покоя. Незажившие раны на спине и животе как‑то сразу дали о себе знать. Бакринский подвергался пыткам в течение первой недели, как только попал в сумрачные подвалы князя Щербатова, и выплюнул вместе с болью все, что знал. А теперь не понимал, что нужно этому странному парню. В досье записано признание, какой смысл опять подвергать пыткам? Какой жуткий нож…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})