Манипуляция сознанием - Сергей Кара-Мурза

Смена языка. Наконец, один из главных принципов защиты от манипуляции — отказ от языка, на котором потенциальный манипулятор излагает проблему. Не принимать его язык, его терминологию, его понятия! Пересказать то же самое, но другими словами, избегая всяких идеологических категорий. Пересказать пусть грубо и коряво, но в абсолютных понятиях, которые можно перевести в совершенно земные, осязаемые образы — хлеб, тепло, рождение и смерть. Если все десять лет реформы идет вымирание населения, если в русских областях почти прекратилась рождаемость, если крестьяне вынуждены были вырезать более половины крупного рогатого скота и почти всех овец, то называть это «путь к нормальной экономике» — надругательство над здравым смыслом. Так и не надо мыслить в таких категориях. Надо говорить именно об изменениях в их осязаемой натурной форме. Говорят, у нас был «казарменный социализм», и дескать поэтому его надо было разрушить. Это дико слышать для рассудительного человека, При чем здесь социализм? Какая разница, как назвать? Назови хоть горшком. Ведь факт, что у нас было определенное жизнеустройство, и мы можем весьма точно описать его в абсолютных понятиях — чем питались люди, как одевались и обогревались, чем болели и чего боялись. В совокупности это и было советским строем жизни. В нем были недостатки, были и достоинства, чему отдать предпочтение — дело вкуса. Например, когда я на одной лекции в Испании предложил устранить на время все туманные идеологические категории и говорить именно о «натурных» показателях жизнеустройства, это произвело неожиданный эффект. Всем это оказалось понятно. И одна женщина сказала, что для очень многих в Испании факт отсутствия при советском жизнеустройстве наркомании перевешивает все блага «общества потребления». Все блага! А скажи «казарменный социализм» или «плановая экономика» — и она слышать о советском строе не захочет, это ей противно. Мы — рабы слов. Так не надо, чтобы словами еще и командовал берущий нас за глотку манипулятор.

Все это, конечно, советы слабые.

Главный совет — думать. И думать усиленно, трудно, как землекоп копает тяжелую глину.

Примечания

1

Этот пример из книги И.А.Халифмана «Муравьи» привел в газете «Дуэль» Я.М.Вашпер. Он проводит с порядками в муравейнике политическую аналогию, которая сама собой напрашивается. Мы политику оставляем в стороне, нас здесь интересует сам принцип взаимоотношений жуков с муравьями.

2

В этом жучки используют другую записанную в муравьях программу. Муравьи содержат в специально оборудованных загонах целые фермы особых тлей, которые выделяют сладкую, нектароподобную жидкость. Муравьи доят тлей, как коров, сжимая лапками нужный участок тела тли, и лакомятся, слизывая жидкость со щетинок. Жуки Ломехуза, притворяясь кормильцами, предлагают муравьям своего «молочка».

3

Это было осознанное преодоление господствующей в западном мышлении и мироощущении механистической картины мира, в которой человек выведен за пределы мира и относится к нему как исследователь и властитель. Ноосфера — необходимая часть картины мира, и человек не может относиться к природе как субъект к объекту.

4

В свое время большой шум наделали опыты Хосе Дельгадо в университете Атланты, которые потом были засекречены. Там испытывали так называемый «телестимулятор мозга». На электроды, вживленные в мозг обезьяны, сигнал подавался а расстоянии, с помощью радиопередатчика. По своему желанию экспериментатор мог вызывать у животного желания и эмоции — аппетит, страх, агрессивность и т.д. То есть, руководить поведением. Более того, это можно было делать с помощью снабженной передатчиком ЭВМ — поведение «программировалось» в буквальном смысле слова.

5

Когда говорят о евнухах, на ум сразу приходят тиранические общества Востока — исламские страны, средневековый Китай. Просвещенный ум стыдливо не замечает, что на гуманном Западе с его священными правами человека совсем недавно, в нашем веке, кастрировали множество мальчиков с хорошим слухом и голосом — ради поддержания высокой культуры вокала. На Западе и сегодня еще можно услышать прекрасное пение знаменитых теноров-кастратов (кстати, стыдливость европейски образованного человека доходит до того, что большинство каким-то образом забыло, что само слово тенор означает «кастрат»).

6

Изданный в 1969 г. в Нью-Йорке «Современный словарь социологии» определяет манипуляцию как «вид применения власти, при котором обладающий ею влияет на поведение других, не раскрывая характер поведения, которое он от них ожидает».

7

Когда в Китае на дороге встречались процессии двух мандаринов, им предстояла долгая и сложная церемония взаимных приветствий. Если времени на это не было, то высылались вперед представители обеих сторон и они по обоюдному согласию договаривались, что обе свиты сделают вид, что не замечают друг друга. И процессии с носилками расходились по узенькой дорожке, а сановники свиты прикрывали лицо веером.

8

Поэтому, например, понятие манипуляции неприложимо к младенцам, поскольку они не могут принимать самостоятельных решений и ощущать себя ответственным субъектом.

9

Герменевтика имеет также прямое отношение к герметизму — сложившемуся в эпоху античности религиозно-философскому учению. Герметизм означает закрытость (отсюда герметичность). Смысл понятия уходит к легендарному мудрецу Гермесу Трисмегисту («Трижды Величайшему»), магу и астрологу, основателю алхимии. Герметизм оказал большое влияние на мистическую традицию Средневековья и Возрождения, заложил основы оккультных учений Запада. В текстах, написанных в традиции герметизма, смысл передается с помощью сложной, доступной только посвященным символики. Трактаты алхимиков (или, например, Джордано Бруно) невозможно или очень трудно понять, не зная этой символики. Такие тексты приходится буквально расшифровывать — интерпретировать. Этим и занимается герменевтика.

10

К этой проблеме возвращается и Ницше, вспоминая шутку о рыбаках. Но он смотрит на дело мрачнее, чем Гераклит: «Что требует самых основательных, самых упорных доказательств, так это очевидность. Ибо слишком многим недостает глаз, чтобы видеть ее». Как будто о нас сказано.

11

Насколько это нетривиальная мысль видно из того, что до сих пор многие марксисты и их «антиподы» демократы убеждены в насильственном характере власти. В рамках марксизма идею Макиавелли развил Антонио Грамши, о чем будет сказано ниже.

12

Мы в России, похоже, слишком простодушны, и нам трудно это понять. Хайдеггер, многими признанный как самый крупный мыслитель нашего века, оставивший труд в полсотни томов, признал на склоне лет: «Только единожды или дважды за 30-35 лет моего преподавания говорил я о том, что действительно меня волнует».

13

В молодости меня поразил такой случай. Студентами мы были на практике в Орске, жили в заводском общежитии. В первый вечер пошли мы с ребятами в город чего-нибудь купить поесть. В магазине увидели большие банки тушенки с лошадиной головой на этикетке. Тушонка из конины (в Орске довольно много казахов и башкир). Купили, поели с картошкой, понравилось. Заходят в комнату наши милые девочки: «Ребята, нет ли чего-нибудь поесть? Мы не успели». Как же, вот — картошка с тушонкой. Они поели, очень довольны. Один из нас возьми и брякни: «А знаете, из чего тушонка?» — и показывает банку с этикеткой. И одну девочку тут же вырвало. Физиологическая реакция — на образ, на этикетку.

14

Вопреки наивным представлениям наших энтузиастов демократии, во многих странах Запада в правах урезаны обширные категории людей. Не будем вспоминать совсем недавнее рабство в США (хотя это — принципиальный, философский вопрос, уходящий корнями в религиозное представление о человеке). Но вот Бразилия, которая, в отличие от Кубы, считается демократической страной. Индейцы — коренное население страны — не имеют избирательных прав. Они — жители страны, но не ее граждане.

15

Запад называют «обществом двух третей». Две трети — это «средний класс», сплоченный зрелищем бедности тех, кто оттеснен на обочину жизни. Голоса трети граждан, недовольных таким порядком, «омертвляются», выманиваются обществом «активных» граждан — множеством способов недовольных побуждают не участвовать в голосовании. В последнее время демократия Запада сдвигается к «обществу двух половин» — реально в выборах отказывается участвовать половина граждан. В России нашими отечественными демократами создан уникальный политический порядок: выборы считаются действительными, если к урнам пришло всего двадцать пять процентов избирателей («общество одной четверти»). И это, кстати, прославляется как обретение свободы, что не вызывает у нашей либеральной интеллигенции даже удивления.