Малахитовый лес - Никита Олегович Горшкалев

одном ты ошибся. Нельзя малахитовой травой разжечь искру. Ты напрасно загубил столько жизней.

– Откуда ты знаешь? – мерзко ухмыльнулся Цингулон. – Кто-то из твоих дружков тебе так сказал? А может, твой мёртвый бенгардийский приятель? Вы ничего не знаете. У вас нет знаний. Вы слепо следуете чувствам. Вы жалеете черновых, не понимая, что они – жертвы на алтаре науки, а из черновика мы переписываем в чистовик, полуартифекс Репрев! Не лучше, если пострадают сотни, но будут жить тысячи? Ты уже ответил на этот вопрос, когда пожертвовал фамильяром ради спасения черновых. Но молчи, ничего не говори, позволь мне закончить. Возвращаясь к вопросу, почему я не боюсь тебя. То было – во-первых. Теперь – во вторых: у меня есть против тебя оружие, – сощурил и без того узкие глаза Цингулон, и произнёс он это с удовольствием.

– И оружия у тебя никакого нет. Полуартифексы бессмертны. Не заговаривай мне зубы, – сказал Репрев, и на секунду в его голосе промелькнуло сомнение. – Ты лжец и обманщик, и я не верю ни одному твоему слову! Как бы ты ни старался, тебе меня не убить.

– Да, ты прав, – как бы признавая своё поражение, опустил безгривую голову генерал, а потом поднял глаза на полуартифекса и раскрыл в насмехающейся улыбке зубы, – я не могу тебя убить. Но есть тот, кто может, – кивнул вбок головой генерал. Слева от них по Морю Спокойствия важной походкой к ним направлялся доброжелатель – точно такой, каким его описал Орион: серая шерсть, серые, невыразительные, мёртвые глаза; антрацитово-чернильный пиджак в тонкую белую полоску, только полоски шли не параллельно друг другу и вертикально, как на обыкновенном костюме, а были беспорядочно раскиданы по нему, пересекались, складывались, скрещивались, на манжетах – длинные золотые запонки, красный галстук с вышитой на нём картой пульсаров; чёрные туфли с загнутыми носами совсем не пачкались в реголите.

– А, господин Рознец! Наш благодетель, – подобострастно произнёс Цингулон. – Я ожидал вас как раз к этому моменту! И вы, как всегда, пунктуальны. Я сделал всё, как мы и договаривались. Говоря без искренника, при первом нашем знакомстве, господин Рознец, я принял вас чуть ли не за сумасшедшего: предлагать мне послать в Зелёный коридор двух кинокефалов, один из которых – уличная художница, а другой – уволенный с работы по моему приказу и по вашей же просьбе тщедушный, вечно летающий в облаках молодой инженер малахитовых кистей, а также моего фамильяра, послужившего мне глазами и ушами, но точно не бесполезного. Как и вы, полуартифекс Репрев, были мне очень полезны: вы вынесли столько малахитовой травы, сколько не снилось и поганым бенгардийцам! Вы были последним штрихом. И от имени своего отряда я выражаю вам благодарность. А вы, в свою очередь, должны поблагодарить господина Рознеца – он попросил меня сделать вас полуартифексом! Потому что сам я никогда бы не позволил этому случиться. А теперь, когда мы больше не нуждаемся в ваших услугах, – господин Рознец! – со всем почтением обратился к нему Цингулон и даже поклонился. – Исполните последнюю часть договора – избавьтесь от полуартифекса! А я исполню свою часть, – прошептал Цингулон и криво улыбнулся. Но его улыбка переместилась на губы господина Рознеца, и тот подал голос – голос, до боли знакомый полуартифексу Репреву:

– Ту часть сделки, в которой я убиваю полуартифекса, я уже выполнил. Видите ли, – заходил по лунной поверхности господин Рознец, вальяжно заложив руки за спину, – когда полуартифекс проходит через метаморфозы, его оболочка, его тело, умирает, сбрасывается, как змея сбрасывает кожу, и полуартифекс приобретает новое тело. А так как полуартифекса Репрева создал я, я же его и убил.

– Ты меня не создавал, – пробормотал Репрев, – меня создал…

– Посланник? – бесстрастно закончил за него господин Рознец. – Ну что ж, похоже, пришло время срывать маски. Чтобы под одной маской перед вами предстала другая, но уже более доступная вашему пониманию.

Доброжелатель и благодетель закрыл глаза. Его строгий Кабинетный костюм сгорел, как пух, и появился другой – тот, в котором он предстал перед Репревом в помехе, а его лицо, если оно у него и было, закрывал перечёркнутый овал.

– Ты! – поражённо воскликнул Репрев, отступая на шаг и выше поднимая копьё.

– Но это невозможно! – вторил ему Цингулон. – Посланники не могут покидать пределы помехи!

– Действительно, Посланники заточены в помехах, как птицы в клетках. Но у меня есть некоторые привилегии. Я могу лишь на короткое время выбираться из своей клетки, но я не могу притрагиваться к Вселенским струнам, не могу изменять ход истории, но вот вашей рукой – я могу её писать, писать, как своей собственной.

– Думаешь, ты умнее меня, умнее Цингулона? – взревел генерал. – Я всегда на шаг впереди вас всех!

– Ваш следующий шаг – для меня вовсе не секрет. И он вполне вписывается в мою историю. Я вас не обманул: вы получили малахитовую траву, а дальше… А что произойдёт дальше – должно произойти, но не потому, что вы предполагаете, что это произойдёт, а потому, что я так располагаю. Потому что это я пристроил фамильяра Умбриэля к Агнии ещё задолго до нашего с вами знакомства, Цин-гу-лон. Я нашептал тебе тогда, полуартифекс Репрев, слово-ключ – «путеводитель», чтобы вы смогли достигнуть пещер. Это я столкнул с тобой Астру. Я подкинул бенгардийскому принцу Алатару дневник Ориона. Я вытащил Астру с Агнией из дома охотника. Я не позволил Астре потеряться в Зелёном коридоре. И это я не дал отряду убить Агнию. Более того, я, полуартифекс Репрев, вывел вас когда-то из Зелёного коридора, взамен забрав у вас лапу. Я и есть ваш доброжелатель. Я – Посланник, сделавший из тебя полуартифекса и пробудивший в тебе искру!

– Но зачем тебе это было нужно? Почему… почему мы?! – выкрикнул в замешательстве полуартифекс Репрев; он отчаянно бил себя кулаком в грудь.

– Всему есть конец, и у всего есть начало. Не думайте, что это конец вашей истории, вы завершили лишь пролог. У вас есть те качества души, которые необходимы мне, чтобы свершилось то, что должно. Не сегодня, не завтра, но оно обязательно сбудется. Вы были и будете моими руками.

– Кто бы ты ни был, я не собираюсь тебе прислуживать, – прорычал полуартифекс. – Я никому не служу, я не твой раб!

– О, вы серьёзно заблуждаетесь, полуартифекс Репрев. Не буду скрывать, я часто подводил вас к выбору, который был угоден мне. Теперь я предоставляю право выбора вам. Встряхните струны Вселенной так, чтобы она задрожала. Вы хотели убить Цингулона? Так убейте. Одно из ваших решений приведёт к многим