Приключения Натаниэля Старбака - Бернард Корнуэлл

- Но ведь я нарушил приказ. Дело, конечно, не в этом, потому что Фалконеру в любом случае плевать на брод Мертвой Мэри. Он просто хочет от меня избавиться. Разве вы не понимаете? Дело не в том, что я сделал или чего не сделал, всё потому что я нажил себе врага. И вы тоже. Богач с нами поквитался, Старбак, и мы ничего с этим поделать не можем.

- Можем, чёрт возьми! - настаивал Старбак. - Фалконер не командует этой чёртовой армией, ей командует Джексон, и если Джексон скажет, что вы правы, а Фалконер ошибался, то не будет иметь значения, хоть бы мы не подчинились и приказам самого Джорджа Вашингтона. Даже все деньги Фалконера этого не изменят, но скажу вам одну вещь: если вы предстанете перед лицом Старины Безумного Джека с похмелья или будете дышать на него виски, вас выкинут из армии быстрее, чем вы плюнуть сможете, - Старбак замолчал и протянул руку. - А теперь, чёрт возьми, полковник, отдайте мне виски.

Свинерд нахмурился.

- Почему Джексона должно заботить, что с нами произошло?

- Потому что мы заставим его. Мы скажем ему правду. Так что отдайте бутылку.

Он по-прежнему протягивал руку.

- Давайте же! У меня в горле пересохло!

Свинерд протянул бутылку, но вместо того, чтобы отдать ее Старбаку, перевернул вверх дном, так что жидкость с бульканьем полилась на сосновый пол палатки и заструилась по щелям в землю. Когда бутылка опустела, Свинерд выпустил ее из рук.

- Нам предстоит битва, Старбак, так что давайте будем трезвыми.

- Сукин сын, - сказал Старбак. Наполнивший палатку запах виски был таким соблазнительным. - Я хотел выпить.

- А завтра будете трезвым, - ответил Свинерд. Где-то вдали прогремел гром. Часовой чихнул, а полковник закрыл глаза в молитве. Он выстоял перед искушением и поборол отчаяние. И теперь, как солдат, которым, как он знал, он должен быть, приготовился сражаться.

Безумный Сайлас начал оттаскивать поваленные деревья от дороги, что вела через лес на север. Это была тяжелая работа, особенно учитывая, что в мешке, привязанном к шее, он нес череп своей дорогой Мэри и не хотел слишком сильно его ударять, чтобы ей не навредить. Он разговаривал с ней во время работы, рассказывал, что расчищает дорогу, потому что об этом попросили люди в синих мундирах, а люди в синих мундирах обещали, что всем чернокожим заживется лучше, когда синие побьют серых, и даже несмотря на то, что люди в сером вежливо с ним обращались и даже дали Безумному Сайласу несколько сигар, он по-прежнему верил всадникам в синем, потому что одним из людей в синем был молодой мастер Харлан Кемп, сын старого мастера Кемпа, который дал Сайласу свободу.

К первым лучам зари Сайлас расчистил всю проселочную дорогу. Потом, очень осторожно, он прокрался к берегу реки и к своему удивлению увидел, что все солдаты в сером ушли. Их костры остыли, превратившись в пепел, а окопы были пусты. Он сжал обугленный череп в руках и гадал, что означает отсутствие солдат, но не мог ничего понять. Но их отсутствие снова вернуло ему чувство безопасности, и потому он положил свою Мэри обратно в дыру в развалинах камина, где она теперь обитала. Потом, обрадовавшись, что снова дома вместе с ней, он пошел вниз к реке мимо руин амбара, к дереву и кусту, которые ночью выглядели такими похожими на человека с лошадью. Здесь у него стоял силок для ловли спускающихся к реке кроликов.

Потом, раздвинув листву кустарника, он услышал топот копыт. Он перекатился вниз по берегу в густую траву и залег там неподвижно. Солнце еще не встало, и свет был тусклым и серым, а вода на реке не блестела, но Сайлас отчетливо видел противоположный берег и через некоторое время заметил, что там появились люди. Белые люди в синих мундирах. Их было трое, все шли пешком и несли длинные винтовки, сабли и револьверы. Они долгое время всматривались в другой берег, а потом один побежал через брод, разбрызгивая воду высокими сапогами и яркими шпорами. Сайлас потерял его из вида, но через пару минут тот человек выкрикнул с другого берега:

- Ублюдки здесь были, это точно, майор, но они ушли.

Потом у брода появилась целая колонна всадников в синих мундирах. Их шпоры, ножны и сбруя позвякивали, когда они гнали лошадей через реку. Те трое, что разведывали брод, схватили своих лошадей за поводья и запрыгнули в седло. Сайлас наблюдал за ними, пока они не скрылись из вида, а потом слушал, как затихает далеко на юге стук их копыт, он продолжал прислушиваться, пока не осталось больше никаких звуков кроме шума реки и пения птиц.

Тогда, зажав в руке мертвого кролика, он вернулся, чтобы поведать Мэри о волнующих событиях у брода этим утром, а в это время далеко к югу никем не замеченные и не ожидаемые янки спешились и ждали.

Глава седьмая

 Весеннее наступление янки, может, и провалилось, и Потомакская армия Макклелана увязла на топких берегах реки Джеймс под Ричмондом, но Виргинская армия Джона Поупа собиралась с силами в северных округах Виргинии. Всё больше вагонов с припасами пересекали мосты через Потомак, и всё это складывалось в высокие штабеля в пакгаузах Манассаса, а в это время по покрытыми рябью от приливов и залитым солнцем водам виргинских рек корабль за кораблем нес ветеранов Макклелана на север, из реки Джеймс в реку Акия-Крик, впадающую в Потомак. Две армии северян объединялись, и хотя этот процесс был чрезвычайно медленным, как только Виргинская и Потомакская армия соединятся, они превзойдут по численности силы мятежной армии Северной Виргинии под командованием Роберта Ли.

- Значит, мы должны ударить первыми, - пробормотал Ли так тихо, что никто кроме него этого не расслышал. На рассвете генерал смотрел на север, стоя на наблюдательном посту на находящейся на южном берегу реки Рапидан горе Кларк и пытаясь разгадать замыслы врага. Собственные ветераны Ли, которые сначала остановили, а потом отогнали Макклелана от Ричмонда, теперь шли на север, чтобы отразить угрожающую атаку Поупа. Каменная стена Джексон сдерживал воинственного Поупа большую часть месяца, но теперь армия мятежников снова объединилась под командованием Роберта Ли, а значит, пришло время нанести Поупу окончательное поражение.

Для этой цели Ли приехал на гору Кларк. Его окружили сидящие верхом адъютанты, но сам Ли спешился и использовал спину своей тихой серой лошади по кличке Путешественник, чтобы разместить подзорную трубу. Утренний свет был мягким и сияющим. Местность к западу обволакивал дождь с туманом, но на севере было сухо, и Ли мог разглядеть на холмах людей, маленькие поля, белые фермы, широкие темные леса и, куда бы ни упал взгляд, янки.

Вражеские фургоны с белыми крышами заполняли луга, их орудия разместились на каждой дороге и проселке, поля были усеяны палатками, а надо всем этим тонкой полоской тумана стелился дым от костров полевых кухонь, создавая серо-голубую дымку. Еще дней десять, самое большее пара недель, и эта армия удвоится в размере, и Ли знал, что в этом случае останется мало шансов выбить ее из родной Виргинии.

Но сейчас, пока люди Макклелана направлялись на север на своих реквизированных речных пароходах и блестящих трансатлантических пакетботах, еще был шанс на победу. Шансы росли, потому что Джон Поуп сам загнал себя в ловушку. Он привел основную часть армии ближе к реке Рапидан, чтобы быть готовым ударить на юг, но за новыми позициями Поупа находился широкий приток реки Рапидан, Раппаханнок, и если бы Ли удалось обогнуть правый фланг Поупа, оставался шанс отогнать армию Севера в сторону слияния рек, где Поуп оказался бы зажат между ордами вопящих мятежников и глубоким и быстрым местом слияния двух рек. Но чтобы совершить этот маневр, Ли нужна была кавалерия, чтобы отвлечь врага от этого броска, кавалерия, чтобы увести его в другом направлении и снова кавалерия, чтобы врезаться в тыл противника и захватить мосты через Раппаханнок и отрезать янки пути к отступлению от этой ограниченного рекой места резни.

- Генерал Стюарт приносит свои глубочайшие извинения, сэр, но лошади еще не готовы, - сказал адъютант Ли на заре на горе Кларк.

Ли резко кивнул, чтобы показать, что услышал это мрачное сообщение, но больше не выказал никакой реакции. Вместо этого он долго всматривался в расположение противника. Ли не был мстительным человеком, вообще-то, он долго учился сдерживать эмоции, чтобы помешать страстям затмить здравый смысл, но в последние несколько недель испытывал глубокое желание унизить генерал-майора Джона Поупа.

Генерал северян приехал в Виргинию и приказал своим людям обеспечивать себя самим и сжигать дома семей, сохранивших верность Виргинии, и Ли презирал подобное варварство. Не просто презирал - ненавидел. Воевать с гражданским населением - это тактика дикарей и язычников, а не профессиональных военных, но если Джон Поуп решил сражаться против женщин и детей, Роберт Ли будет сражаться против Джона Поупа и с позволения Господа разрушит карьеру своего врага. Но пружина, с помощью которой можно было захлопнуть мышеловку, еще была не вполне готова, и Ли сопротивлялся искушению захлопнуть ловушку без помощи кавалерии.