Политическая биография Сталина - Николай Капченко

Во-первых, он столкнулся с сопротивлением Сталина в вопросе о принципиальной основе образования союзного государства (о чем речь пойдет в следующем разделе), а также в вопросе о защите монополии внешней торговли. Ленин не мог не придти к заключению, что в ряде принципиальных вопросов он не может полностью, как это было прежде, полагаться на Сталина. Последний все в большей мере проявлял свою самостоятельность, внешне иногда выглядевшую как строптивость. Конечно, он делал это не демонстративно и вовсе не для простой демонстрации своей независимости и самостоятельности. Речь, если говорить по существу, шла о конкретных практических проблемах, наилучшее решение которых отнюдь не лежало на поверхности. Но в сочетании с другими факторами, а именно подозрением, что Сталин сосредотачивает в своих руках основные рычаги управления партийной машиной, это обстоятельство побудило Ленина — это явилось вторым важным составным звеном его политической стратегии в тот период — искать себе союзника среди очевидных противников Генерального секретаря. Таким союзником, как показал опыт сотрудничества в вопросе о монополии внешней торговли, вполне мог оказаться Троцкий. Временный политический блок с Троцким явился, таким образом, своеобразным симбиозом, основывавшемся, с одной стороны, на попытках Ленина использовать Троцкого в своих текущих целях. С другой стороны, он являлся отчетливым сигналом со стороны Троцкого вступить в развертывавшуюся внутреннюю борьбу в высшем руководстве. Причем не только Ленин, но и Троцкий хорошо понимали, что решающая фаза этой схватки уже неминуема и она не за горами.

Вопрос о блоке Ленина с Троцким. Этот вопрос не кажется таким простым и ясным, как он представляется на первый, поверхностный, взгляд. Мне думается, что принципиальной, стратегической базы для прочного и длительного союза, или блока, между Лениным и Троцким не существовало. Достаточно вспомнить многочисленные расхождения по самым кардинальным проблемам внутренней и внешней политики государства, а также по вопросам внутрипартийной политики, чтобы убедиться в том, что между ними не было реальной почвы для такого долговременного союза. Он мог иметь только тактический характер и преследовал довольно ограниченные цели. Если иметь в виду главные направления внутренней и внешней политики не только в краткосрочной перспективе, но и на длительный, отдаленный период, то время рано или поздно обнажило бы кардинальные расхождения во взглядах обоих политических лидеров партии. Но это уже из области теоретических предположений и гипотез. Но, как я полагаю, такая оценка имеет право на существование.

Ленина к Троцкому качнуло сразу несколько причин: болезнь и связанные с нею опасения, что руль управления может выпасть из его рук и перейти к кому-нибудь другому, например, к Сталину. Так что в Сталине Ленин видел потенциального соперника, а болезненное состояние и ряд столкновений на политической почве, лишь усилили это чувство.

В Троцком он видел временного союзника, которого можно было использовать в интересах внутрипартийной борьбы. При этом Ленину не приходилось испытывать особые опасения в связи с тем, что не только в верхах партии, но и в партийной массе, Троцкого рассматривали не как стопроцентного большевика, а скорее как попутчика, накануне Октябрьской революции посчитавшего политически выгодным примкнуть к лагерю большевиков. Оценивая ситуацию под этим углом зрения, Троцкого лишь с большой натяжкой можно было рассматривать в качестве наиболее серьезного претендента на будущую роль вождя большевистской партии. Я полагаю, что все эти моменты Ленин учитывал в своей стратегии внутрипартийной борьбы. И говоря по большому счету, они представляются мне достаточно убедительными и обоснованными.

Эта оценка подкрепляется и выводами, сделанными некоторыми довольно крупными специалистами по биографии «рыцаря перманентной революции». Так немецкий специалист кёльнского института советологии Г. Брам в книге, специально посвященной борьбе Троцкого за политическое наследие Ленина, следующим образом охарактеризовал слабые стороны позиции своего героя. В частности, он обращает внимание на то, что Троцкий не обладал сильными позициями в партии. «Высшие партийные функционеры все еще смотрели на Троцкого как бы со стороны и недоверчиво. Он как раз не принадлежал к двенадцати апостолам, а был Павлом, который читал проповеди в пустыне. Он всегда упускал возможность завести себе друзей среди старых большевиков и создать свой собственный аппарат. Собственными сторонниками он располагал только среди коммунистической молодежи и в Красной армии. В первую очередь профсоюзная дискуссия нанесла удар по его престижу в партии и в рабочем классе в целом. Троцкий был не только убежден в том, что история предназначила ему особую роль, но и давал это всем почувствовать»[1035].

Далее автор отмечает еще такой момент: характер Троцкого вызывал у многих не просто неодобрение, а зачастую даже ненависть. Важной составляющей общего отношения к Троцкому выступали и опасения, что он лелеет бонапартовские мечты и попытается при случае их реализовать.

С приведенной характеристикой вполне корреспондирует и оценка, принадлежащая перу одного из наиболее крупных специалистов по истории Советской России английского историка Э.Х. Карра: «Троцкий, новичок в партии, с репутацией несогласного с ее линией в прошлом, начиная с 1917 года занимал командные посты только благодаря постоянной поддержке Ленина. Лишенный тылов, он оказался в изоляции и не мог да и не был в состоянии претендовать на лидерство в партии. Его ближайшие товарищи относились к нему с ревнивой недоброжелательностью, он же обращался с ними с некоторой долей надменности; то, что Троцкий в свое время был сторонником милитаризации труда, вызывало к нему подозрение в кругах профсоюзных деятелей»[1036].

В политических расчетах Ленина при создании блока с Троцким все эти существенные обстоятельства, несомненно, принимались в расчет. Так что в сложившейся ситуации нет ничего удивительного, что Ленин склонился к идее тактического блока с Троцким, который, кроме всего прочего, располагал таким рычагом воздействия, каким являлась Красная армия, находившаяся под его непосредственным руководством.

Сам же Троцкий в своих книгах и статьях рисует иную картину. Он преподносит дело так, будто Ленин пошел на сближение и даже на блок с ним по сугубо принципиальным мотивам, стремясь отстранить от власти Сталина и нанести смертельный удар укреплявшему свои позиции аппарату. Заранее извиняясь за столь обширную цитату, приведу то, как лично сам Троцкий описывает свою решающую беседу с Лениным:

«Горячо, настойчиво, явно волнуясь, Ленин излагал свой план. Силы, которые он может отдавать руководящей работе, ограничены. У него три заместителя. «Вы их знаете. Каменев, конечно, умный политик, но какой же он администратор? Цюрупа болен. Рыков, пожалуй, администратор, но его придется вернуть на ВСНХ. Вам необходимо стать заместителем. Положение такое, что нам нужна радикальная личная перегруппировка». Я опять сослался на «аппарат», который все более затрудняет мне работу даже и по военному ведомству. — Вот вы и сможете перетряхнуть аппарат, — живо подхватил Ленин, намекая на употребленное мною некогда выражение. — Я ответил, что имею в виду не только государственный бюрократизм, но и партийный; что суть всех трудностей состоит в сочетании двух аппаратов, и во взаимном укрывательстве влиятельных групп, собирающихся вокруг иерархии партийных секретарей. Ленин слушал напряженно и подтверждал мои мысли тем глубоким грудным тоном, который у него появлялся, когда он, уверившись в том, что собеседник понимает его до конца, и отбросив неизбежные условности беседы, открыто касался самого важного и тревожного. Чуть подумав, Ленин поставил вопрос ребром: «Вы, значит, предлагаете открыть борьбу не только против государственного бюрократизма, но и против Оргбюро ЦК?». Я рассмеялся от неожиданности. Оргбюро ЦК означало самое средоточие сталинского аппарата, — Пожалуй, выходит так. — Ну, что ж, — продолжал Ленин, явно довольный тем, что мы назвали по имени существо вопроса, — я предлагаю вам блок: против бюрократизма вообще, против Оргбюро в частности. — С хорошим человеком лестно заключить хороший блок, — ответил я. — Мы условились встретиться снова через некоторое время. Ленин предлагал обдумать организационную сторону дела. Он намечал создание при ЦК комиссии по борьбе с бюрократизмом. Мы оба должны были войти в нее. По существу эта комиссия должна была стать рычагом для разрушения сталинской фракции, как позвоночника бюрократии, и для создания таких условий в партии, которые дали бы мне возможность стать заместителем Ленина, по его мысли: преемником на посту председателя Совнаркома»[1037].