Унесенные ветром - Маргарет Митчелл

Доктор Мид, чье чувство собственного достоинства было глубоко уязвлено, – надо же, в какое дурацкое положение поставил его и всех остальных Ретт! – заявил миссис Мид, что, не будь с ним других, он предпочел бы во всем признаться и пусть бы его повесили, чем выдумывать, будто он провел вечер в доме у Красотки.

– Это же оскорбительно для вас, миссис Мид, – кипятился он.

– Но все знают, что вы там не были, потому что… потому…

– А янки знают другое. И если мы спасем наши шеи, то лишь потому, что они поверят. А уде как будут смеяться! Меня же одна мысль, что кто-то может этому поверить и станет надо мной смеяться, приводит в ярость. И как это оскорбительно для вас, потому что… дорогая моя, я же всегда был вам верен.

– Я это знаю. – Миссис Мид улыбнулась в темноте и сунула свою тощую ручку в руку доктора. – Но уж пусть лучше это будет правдой, только бы ни один волос не упал с вашей головы.

– Миссис Мид, да вы понимаете, что вы говорите? – воскликнул доктор, потрясенный столь неожиданно реалистическим подходом жены к подобным вещам.

– Да, понимаю. Я потеряла Дарси, я потеряла Фила, и вы – все, что у меня осталось, поэтому хоть поселитесь у этой Красотки навечно, лишь бы мне вас не потерять.

– Вы в своем уме?! Вы просто не понимаете, что вы говорите.

– Старый вы дуралей! – нежно произнесла миссис Мид и ткнулась головой ему в плечо.

Доктор Мид попыхтел было в наступившей тишине, погладил по щеке жену, потом снова не выдержал:

– Да еще быть обязанным этому Батлеру! Нет, лучше пойти на виселицу. Даже если он спас мне жизнь, все равно я не могу быть с ним вежлив. Его наглости нет предела, а от его бесстыдства – ведь он же самый настоящий спекулянт! – я весь киплю. Знать, что тебе спас жизнь человек, который никогда не служил в армии…

– Мелли говорит, он записался в армию после того, как пала Атланта.

– Это ложь. Мисс Мелли готова поверить любому ловкому мерзавцу. А главное, я не могу понять, почему он все это делает, почему так заботится о нас. Не хочется мне это говорить, но… его имя всегда ведь связывали с именем миссис Кеннеди. В прошлом году я частенько видел, как они вдвоем раскатывали в коляске. Должно быть, он это делает ради нее.

– Если бы все дело было в Скарлетт, он и пальцем бы не шевельнул. Он был бы только рад отправить Фрэнка Кеннеди на виселицу. Я лично думаю – это все из-за Мелли…

– Миссис Мид, не хотите же вы сказать, что между ними что-то было!

– Ах, не говорите глупостей! Просто Мелли всегда питала к нему непонятную слабость – особенно после того, как он пытался обменять Эшли во время войны. Ну и он, надо сказать, никогда в ее присутствии не улыбается этой своей мерзкой улыбочкой. К ней он всегда внимателен, и заботлив, точно… точно совсем другой человек. Глядя на то, как он ведет себя при Мелли, начинаешь думать, что он мог бы быть вполне приличным человеком, если б захотел. Так вот, я считаю, что он делает все это… – Она помолчала. – Вам моя мысль не понравится, доктор.

– Мне вообще все это не нравится!

– Так вот, я думаю, что делает он это частично ради Мелли, а главным образом для того, чтобы иметь возможность поиздеваться над нами. Мы все так ненавидели его и так открыто это высказывали – и вот очутились у него в руках, а теперь либо вы должны утверждать, что были в доме этой Уотлинг и тем самым унизить себя и своих жен перед янки, либо сказать правду и пойти на виселицу – иного выбора нет. И он понимает, что мы все теперь будем обязаны ему и его… любовнице и что нам легче пойти на виселицу, чем быть обязанным им. О, бьюсь об заклад, он получает от всего этого огромное удовольствие.

Доктор крякнул.

– Он и в самом деле очень веселился, когда вел нас в тот дом на второй этаж.

– Доктор, – миссис Мид помедлила, – а как там вообще?

– О чем вы, миссис Мид?

– Да в том доме. Как там? Висят хрустальные люстры? И красные плюшевые портьеры, а вокруг зеркала в золоченых рамах от пола до потолка? Ну, и, конечно, девицы – они раздетые?

– Мать пресвятая богородица! – воскликнул доктор, потрясенный до глубины души, ибо ему никогда и в голову не приходило, что целомудренная женщина может испытывать любопытство к своим нецеломудренным сестрам. – Как вы можете задавать столь нескромные вопросы? Вы просто не в себе. Я сейчас дам вам успокоительное.

– Не нужно мне никакого успокоительного. Я просто интересуюсь. О господи, ведь это единственный для меня случай узнать, как выглядит дом с такой репутацией, а вы не хотите рассказать!

– Я ничего не заметил. Уверяю вас, я был бесконечно смущен, оказавшись в подобном месте. Мне и в голову не пришло посмотреть вокруг, – сухо сказал доктор, неизмеримо более расстроенный этой неожиданно обнаружившейся чертой в характере жены, чем всеми событиями истекшего вечера. – А теперь увольте меня от дальнейших расспросов: я хотел бы поспать.

– Ну, так и спите, – разочарованно проговорила миссис Мид. Но когда доктор нагнулся снять сапоги, из темноты до него донесся ее вдруг повеселевший голос: – Долли Мерриуэзер наверняка сумела все вытянуть из своего старика, так что я от нее узнаю.

– Боже праведный, миссис Мид! Не хотите же вы сказать, что приличные женщины беседуют между собой на такие темы…

– Ах, да ложитесь вы, – сказала миссис Мид.

На следующий день шел мокрый снег, но когда сгустились зимние сумерки, ледяная крупа перестала сеяться с неба и задул холодный ветер. Запахнувшись в накидку, Мелани вышла на дорожку перед своим домом и, недоумевая, последовала за незнакомым негром-кучером, таинственно попросившим ее подойти к закрытой карете, которая стояла перед домом. Когда Мелани подошла к карете, дверца открылась, и она увидела неясные очертания женской фигуры.

Нагнувшись, вглядываясь в полумрак, Мелани спросила:

– Кто вы? Может быть, зайдете в дом? А то на улице так холодно…

– Прошу вас, сядьте в карету и побудьте со мной минуту, мисс Уилкс, – раздался из глубины смутно знакомый, смущенный голос.

– Ах, это мисс… миссис… Уотлинг! – воскликнула Мелани. – Мне так хотелось вас увидеть! Вы непременно должны к нам зайти.

– Да разве я могу, мисс Уилкс. – Судя по голосу, Красотка явно была удивлена подобным предложением. – Лучше вы залезайте сюда и посидите со мной минутку.

Мелани забралась в карету, и кучер закрыл за ней дверцу. Она опустилась на сиденье рядом с Красоткой и протянула ей руку.

– Как мне благодарить вас за то, что вы сегодня сделали! Да разве кто-нибудь из нас сможет в достаточной мере вас отблагодарить!

– Мисс Уилкс, не следовало вам посылать мне сегодня утром эту записку. Я-то, конечно, только горжусь, что получила ее, но ведь янки могли ее перехватить. А, вы еще написали, что хотите приехать, чтоб поблагодарить меня… Мисс Уилкс, вы, видно, ума решились! Надо же придумать такое! Вот я и приехала, как стемнело, чтоб сказать вам: вы даже и не думайте о таком. Ведь я… ведь вы… совсем это негоже.

– Негоже мне приехать к доброй женщине, которая спасла жизнь моему мужу, и поблагодарить ее?

– Да перестаньте вы, мисс Уилкс! Вы же понимаете, о чем я!

Мелани умолкла, смущенная тем, на что намекала Красотка. Эта красивая, строго одетая женщина, сидевшая в полутьме кареты, и выглядела и говорила совсем не так, как, по представлению Мелани, должна была бы выглядеть и говорить дурная женщина, хозяйка Заведения. А эта хоть и выражалась простовато, по-деревенски, но речь ее звучала приятно и чувствовалось, что она добрая.

– Вы были сегодня просто поразительны, когда отвечали начальнику полиции, миссис Уотлинг! Вы и ваши… ваши девушки безусловно спасли жизнь нашим мужьям.

– Это мистер Уилкс – вот кому надо поражаться. И как только он мог стоять и говорить, да еще с таким спокойным видом. А ведь когда я вчера вечером его видела, кровь из него так и хлестала, как из зарезанного поросенка. Обойдется это у него, мисс Уилкс?

– Да, благодарю вас. Доктор говорит, это всего лишь поверхностная рана, хоть он и потерял ужасно много крови. А сегодня утром он… словом, пришлось влить в него изрядную порцию виски, иначе у него не хватило бы сил так стоически все это выдержать. Но спасли их все-таки вы, миссис Уотлинг. Когда вы, распалясь, начали говорить про разбитые зеркала, это звучало так… так убедительно.

– Спасибо вам, мэм. Но, по-моему… по-моему, капитан Батлер тоже был молодцом, – сказала Красотка, и в голосе ее прозвучала неприкрытая гордость.

– О, он был поразителен! – горячо воскликнула Мелани. – Янки просто не могли не поверить его свидетельство. Он так это все ловко преподнес. Никогда я не сумею его отблагодарить, да и вас тоже. Какая вы хорошая и добрая!

– Пребольшое вам спасибо, мисс Уилкс. Это для меня удовольствие – сделать такое дело. Я… я надеюсь, не очень это вас огорчило, когда я сказала, что мистеру Уилкс – постоянный мой клиент. А он ведь, знаете ли, никогда…