Когда говорит кровь - Михаил Александрович Беляев

не так дурны, как ты думаешь. Особенно когда сыты и им есть чем развлечься.

Его лицо было так близко, что Айна чувствовала, как горячее дыхание оседает на её щеках и губах. Девушке жутко захотелось почувствовать вкус этих губ, ощутить их на своих губах, и от этих мыслей внизу, между её ног, разгорался жар. Испугавшись этого чувства, она чуть отстранилась и, ответив легкой улыбкой, шагнула назад в толпу. Вместе они пошли сквозь человеческий поток, то сопротивляясь ему, то подчиняясь его воли, пока не оказались возле больших дубовых бочек и печи, у которой несколько крепкого вида мужчин жарили лепешки и полоски мяса.

– Ты голодна?

Хотя желудок Айны был совсем не прочь чем-нибудь подкрепиться, сам вид уличной еды, что предназначалась для блисов, её смущал. Он казался ей грубым и неказистым.

– Я бы выпила вина,– неожиданно для себя произнесла девушка.

– Вина, хлеба и мяса! – тут же выкрикнул Рего. Один из мужчин смерил его взглядом, явно оценивая.

– Вино и лепешки бесплатны, благородный господин. А вот мясо по пять авлиев за полоску, господин.

Юноша вытащил из кошелька несколько ситалов и протянул их в протянутую руку.

– Налей нам кувшин, добрый человек, а также дай по лепешки и по куску хорошего мяса.

– Тут сильно больше чем надо, благородный господин.

– Я знаю. Да ляжет на тебя благословение Меркары.

– И на вас, и на вас, благородный господин!

Он крепко сжал монеты и, достав откуда-то из под стола глиняный кувшин, наполнил его из бочки, пока второй мужик протянул им по только испеченной лепешке, на каждой из которых, сверкая каплями жира, лежала полоска говядины.

Айна взглянула на угощение с небольшой опаской, но Рего тут же принялся жевать свою порцию. Теперь дороги назад у неё не было. Зубы девушки впились в горячее жесткое мясо, которое было лишь слегка посыпано солью и если и выдерживалось в вине и травах, то самую малость. И всё же, к её огромному удивлению, оно показалось ей вкусным, как и простая пшеничная лепёшка. Девушка и сама не заметила, как съела всё до последнего кусочка и, подняв глаза, увидела как на неё пристально смотрит Рего

– Что?

– А у тебя просто зверский аппетит Айна. На, запей его вином.

Она взяла из его рук кувшин и, сделав глоток, чуть не поперхнулась. Вино оказалось непривычно кислым и очень сильно разбавленным. Юноша рассмеялся и, перехватив кувшин, тоже испил.

– Совсем не удивлен, что его раздают бесплатно. Редкостная гадость,– сказал он, и вновь пригубив, протянув кувшин девушке.

Айне совсем не хотелось чувствовать вкус этого гадостного пойла. Даже от самой мысли об этом её начинало мутить. Но каждый новый глоток, как бы не был он мерзок, дарил ей легкость. Он снимал с неё гнет проблем и мыслей. И, кажется, Айна поняла, что именно заставляло всех этих бессчетных блисов, так искренне и неподдельно ему радоваться. Глубоко вздохнув, она приложилась к глиняному горлышку, стараясь как можно быстрее проглотить разбавленную кислятину.

И вскоре вино совершило своё волшебство. Мир закружился, и они превратились в часть живого водоворота. Буйный поток понес юношу и девушку, превращая недолгие остановки в яркие пятна. Айна сама уже не понимала, как оказывалась то в кругу танцующих, обнимая случайных людей и кружа под незатейливую мелодию, то у алтарей и жаровен, где пряный дым окутывал её, а песни жриц кружили голову, то у торговых рядов и лавок, где среди поддельных украшений, безделушек, статуэток богов и пошлых фигурок, попадались причудливые товары из дальних стран. Простые и незатейливые радости простонародья увлекли ее, и она прониклась той искренней радостью, которой дышала эта толпа, наблюдая то за потешными поединками борцов, то за выступлениями танцовщиц и жонглеров.

Ей было хорошо и радостно. Впервые за очень долгое время серая тьма уныния и тревоги отступила и Айна была счастлива. И в каждое мгновение, где бы она ни оказывалась, рядом был Рего. Она чувствовала близость его тела, чувствовала его руки на своих плечах или талии. Он прижимал её сильнее и ближе, чем это требовалось. И ей нравилась эта близость. Нравилось быть рядом с ним. И она не хотела, чтобы это заканчивалось.

Они следовали за странными и хаотичными завихрениями толпы, когда она вынесла их к очередному кругу – но в этот раз внутри оказались не танцовщицы или музыканты, а мужчины и юноши, одетые в одни штаны. Их кулаки, у кого правые у кого левые, были перемотаны розовыми лентами, а сами они, смеясь и подначивая друг друга, готовились бороться. Неожиданно один из них, худой как жердь с далеко выступающими вперед, словно у лошади, зубами посмотрел прямо на Рего и замахал ему рукой.

– Эй, парень. Вродь крепкий ты. Давай ка с нами, это, поборемся!

– Что скажешь, Айна, проучить мне это простонародье?

– А это не опасно?

– Ха, это всего лишь потешная борьба, а они не воины, а опившиеся вином лавочники и ремесленники. Подержишь мою одежду?

Сказав это, он развязал кушак и стянул через голову тунику, оставшись в одних штанах. У него оказалось жилистое и мускулистое тело с плоским животом и широкими плечами. Протянув Айне одежду, он взял за край одну из ленточек, которую повязали ей жрицы.

– Позволишь?

Айна кивнула, и Рего, сжав ленту в кулаке, поцеловал розовую ткань, глядя прямо в глаза девушки.

– На удачу.

Юноша вышел в круг борцов и самый старый из них, толстяк с седой бородой до середины груди, поросшей густой белой шерстью, одобрительно ему кивнул, а потом обратился ко всем сразу:

– Ну, мужики, восславим богов и людей и город наш славный. Ай да, две команды то выходят? Ну-ка, левые руки поднимите? Так, раз, два, пять, семь, десять. А теперь правые. Так, так. Ага, одиннадцать. Так, юный, ленту давай на левую наматывай и по левую руку, это, от меня вставай.

Два десятка мужчин разошлись по разные стороны. Седовласый бородач ещё раз оглядел их и махнул рукой:

– Ну, хвала богам, хвала Меркаре Сладострастной, и нам всем хвала, мужики! Начали!

Закричав что было сил, они бросились друг на друга, разбиваясь на борцовские пары. Хотя кулаками в такой борьбе бить было нельзя, а главной целью было лишь повалить соперников на землю, назвать безопасной эту забаву язык не поворачивался. Почти сразу кому-то разбили нос локтем, другого схватили так, что рука его неестественно вывернулась, а третий, пропустив подсечку, рухнул плашмя, ударившись головой о камни мостовой. Но Айна совсем не глядела на прочих борцов.