Круги превратностей судьбы - Александр Алексеевич Борискин

сейчас не стоило: в любой момент могли появиться незваные гости.

«Какие у меня имеются варианты? Тащить клад с собой в Одессу и потом только и думать о его сохранности? Какой это отдых! Спрятать его где-то здесь, а потом переживать, потому что здесь я ничего не знаю и уверенности, что спрячу его в надёжном месте — у меня нет.

А если воспользоваться послезнанием Максима Ивановича Борисова и спрятать клад в районе его будущей дачи, где он не раз прятал те или иные дорогие ему вещи, которые, надо это отметить, ни разу не пропадали? Но для этого надо слетать в Ленинград, посетить район его будущей дачи, а, заодно, тщательно изучить находку, что также очень интересно. А после всего этого — самое время приехать в Одессу, где провести остаток лета купаясь в море, проводя время с прекрасными девушками и упиваясь своей молодостью. А, может быть, и занимаясь написанием очередного фантастического романа. Решено! Прекрасный план! Немедленно в авиакассу для приобретения авиабилетов на рейсы: „Краснодар — Ленинград“ и „Ленинград — Одесса“.»

На следующий день вечером Макс вышел из самолёта в Ленинграде и на такси направился к себе домой. Его ожидало интереснейшее занятие: изучение содержимого клада, добытого с такими трудностями в Краснодаре.

* * *

Макс расстелил на столе газету и поставил на неё залитый гудроном чугунок. Предстояла нелёгкая работа по освобождению крышки чугунка, так как он не хотел придумывать ничего нового, а продолжить хранить клад в том же чугунке, поскольку тот доказал свою надёжность.

Работа только казалась на первый взгляд простой, но попробуйте, не испортив оболочку и содержимое чугунка снять крышку! Два часа работы, используя инструменты семидесятых годов двадцатого века и соблюдая тишину, чтобы не привлечь любопытствующих соседей. Однако всё когда-либо заканчивается. Наконец, крышка чугунка открыта!

«Нужно отдать должное человеку, который так удачно упаковал свой клад: ни капли влаги не просочилось в чугунок! Что же я перед собой вижу? Четыре кожаных мешочка.

В одном лежит двести сорок три царских червонца 1897 года номиналом 10 рублей, диаметром 22,5 мм, весом 8,6 грамма каждый.

Во-втором находятся ювелирные украшения, общим числом 127 штук и общим весом около 1.75 кг.

В третьем мешочке находятся банкноты долларов США с 1892 по 1915 годы выпуска, номиналами в 1, 2, 5, 50, 100, пятьсот и тысячу всего на сумму 258 тысяч. Отмечу их значительную нумизматическую ценность.

В четвёртом мешочке находятся отдельно необработанные алмазы 87 штук от 0,5 до 3 каратов и 23 бриллианта от 0,3 до 3 каратов.

Общую стоимость этого клада в ценах даже 2020 года мне трудно представить, но думаю, не менее трёхсот миллионов долларов. В прочитанной мною заметке стоимость клада не называлась.»

Макс смотрел на это богатство и прекрасно понимал, что тому ещё много десятилетий придётся лежать в виде клада, пока он не придумает для него достойного применения. Он сложил все четыре мешочка обратно в чугунок, разогрел на спиртовке срезанный ножом гудрон и, закрыв чугунок крышкой тщательно залил место их соединения жидким гудроном.

«Надеюсь, пролежит ещё столько же, сколько пролежал в колодце в Краснодаре. Завтра с утра на электричке уезжаю на Залив и прячу этот чугунок в очень неприметное место, которое практически никем не посещалось до моего последнего приезда на дачу в 2020 году. Думаю, и позже этого времени туда никто не забредёт.»

На следующий день он съездил на место своей будущей дачи на Заливе и спрятал клад в трёхстах метрах от неё, прикопав около приметного валуна. Он совершенно точно знал, что это место останется нетронутыми вплоть до даты перемещения его в тело Макса, то есть до 2020 года.

* * *

Поскольку билет на самолёт до Одессы удалось приобрести на дату позже, чем хотелось, у Макса образовалось два свободных дня в Ленинграде. В первый день он съездил в гости к матери, где посмотрел на свою единоутробную сестричку, а заодно предупредил мать о своём завещании и сообщил имя нотариуса, в случае необходимости который будет заниматься этим вопросом.

На следующий день посетил Татьяну Викторовну, которая ходила уже с приметным животиком. Они хорошо посидели, поговорили о жизни, и он также рассказал ей, что составил завещание на её имя.

— Таня, понимаешь, я в последнее время стал часто летать на самолётах. И до меня стали доходить слухи об авариях, которых не так уж и мало случается с ними. Зная, что ты под сердцем носишь моего ребёнка я решил разделить деньги с моего счёта в сбербанке поровну между матерью и тобой. Думаю, лишними они для Вас не будут. Если со мной ничего не случится, я всегда Вам буду помогать, чем смогу. А в случае несчастья со мной, пусть уж лучше этими деньгами воспользуются родные мне люди.

* * *

На следующий день самолёт, на котором Макс вылетел в Одессу, благополучно приземлился точно по расписанию и Макс, руководствуясь указаниями Анатолия довольно быстро добрался до дома отдыха «Маяк» на одиннадцатый станции Большого фонтана. У входа в дом отдыха его уже поджидал Анатолий и сразу сопроводил в бухгалтерию, где Макс выкупил путёвку на двадцать один день и получил направление на проживание в четырёхместный номер под бочок к другу.

— Не расстраивайся. Это всё же не восьмиместный номер, в котором мы жили в Геленджике. Я подсуетился и за денежку малую договорился с завхозом, что кроме нас двоих в этот номер никого больше не посетят, когда у двух его постояльцев окончится срок путёвки. Кстати, у одного уже через неделю, а у второго — через десять дней. Считается, что в номере должен вот-вот начаться ремонт, поэтому он закрыт для поселения. Как этот вопрос решил завхоз с бухгалтерией меня не интересует. Я заплатил ему пятьдесят рублей, так что с тебя — половина. Согласен?

— Конечно. Пошли смотреть номер и территорию дома отдыха. Море то тут хоть чистое?

— Сначала сходим и запишемся на питание. Ты будешь сидеть за моим столиком и питаться в первую смену. А потом посмотрим всё остальное.

* * *

С одним из постояльцев номера Макс познакомился прямо в столовой. Это был пятнадцатилетний паренёк по имени Марк. По его словам, он жил в Одессе на Молдованке в комнате вдвоём с матерью. Мать настолько устала от него, что добилась для него путёвки от профсоюзного комитета в организации, где она работала, а потом и решила вопрос с его заселением на месяц в дом отдыха.