Закат Железного города (СИ) - Тихий Даниил

То, что из неё выплеснулось было настолько едким, что через несколько минут от водянистой плоти остались жалкие ошмётки.

Происходящее мы не обсуждали. Молча смотрели, рассевшись кто где. А когда записывать стало нечего, всё так же дружно отвернулись. Лишь Волк единожды нарушил молчание:

Остался последний рывок, поспи.

А я — не стал спорить.

Глава 10. Сделка

Следуя незнакомым маршрутом, мы не боялись заблудиться.

Довоенная карта вела нас сквозь подземные казематы, но актуальной всё же не являлась. Аварийные переборки, обвалы и проломы, пересекающие основной тоннель, заставляли нас пользоваться лабиринтом боковых улочек и техническими ячейками, не говоря уже о канализации, которая всё ещё была проходима.

Блуждая по мрачным коридорам под глухие звуки далёких осыпей и вездесущую капель, мы насмотрелись всякого. Но дорога стала определённо безопасней.

Изменённые — спали.

Их сутулые, сбившиеся в кучу фигуры встречались повсеместно. Большие скопления не поддавались подсчёту по количеству особей, и я боялся представить, что будет, если неосторожным звуком пробудить такое гнездо.

А ещё, эти жуткие монстры не любили оставаться на открытых пространствах.

Тоннельная нечисть забивалась во внутренние помещения низинных улиц. Храпела и взрыкивала за пыльными стёклами магазинчиков. Сонно вздрагивала, омытая синим светом аварийных ламп, и усиленно переваривала пищу.

Редкий изменённый не обладал раздувшимся брюхом. И меня не отпускала мысль о том, что очень скоро вся эта пища будет переварена и наступит новый сезон охоты.

Хорошо, если мои предположения окажутся лишь предположениями…

Повсеместная тенденция к спячке позволила нам без особых проблем добраться до общины. Перед аварийной переборкой был внешний пост, оборудованный камерами и датчиками движений.

Замаскированный и находящийся внутри изолированной технической ячейки, он выступал наблюдательным пунктом и буферной зоной.

Устроено всё было очень просто.

Подходишь к люку в техническую ячейку, показываешься на камеру, а люди внутри смотрят кто ты, сверяют со списками (свой — не свой) и убедившись, что в тоннеле отсутствует угроза прорыва, запускают тебя внутрь.

Затем всякого входящего ждёт спуск в изолированный участок канализационной трубы и подъём уже в общине, на улице, внутри ещё одной технической ячейки, оборудованной по всем правилам военного времени.

Не топтавшим дерьмо в общину хода не было.

— Слышь Волк, как бы народная молва нас дерьмовоинами не прозвала. Или калатопами какими. Все обутки в дерьме.

Тут я ни капли не лукавил. Пришлось из фляги обмывать этот срам, чтобы перед людьми не было стыдно. С удовольствием стащив с себя маску и убрав подальше ПНВ, я подставил лицо сквозняку и прикрыл на пару секунд глаза.

Воняло от нас страшно. Ну хоть воздух более-менее нормальный, а не кислятина резиновая в маске.

Зато дома. Не устал инструмент тащить?

Я повёл гудящими плечами:

— Как не устать? Устал конечно. К Голли, или сначала домой?

Волк тоже стянул маску и комплекс визуального наблюдения. Под глазами снайпера пролегли тёмные круги. Рейд дался нам не легко:

Давай домой. Чаю хочу сладкого и тело обмыть.

Поправив рюкзак, я поспешил вперёд. Близость конца нашего пути придавала сил. Хотелось побыстрее дотащить свою задницу до ангаров и сбросив с плеч тяжёлый груз стянуть с ног берцы.

Пройдя мима бара нашего посредника, мы поздоровались с какими-то незнакомыми мужиками, которые разглядели в нас старателей и поприветствовав обменялись парочкой ничего незначащих фраз:

— Из ходки мужики?

— Да, из неё родимой.

— Ну и как там?

— Дерьмо.

— Без потерь?

— Бог миловал.

Прошли мимо не задерживаясь. Но промолчать было бы не вежливо.

Бар Голливуда становится популярным местом. Много новых лиц.

Волк был прав, удалённый от транспортного узла и как следствие от большого скопления людей, бар Голли был спокойным местом. Но заселённость в освоенных тоннелях всё равно была жуткой. Народ заполонял улицу. Чумазые дети молча следили за нами со второго этажа внутренних построек, что тянулись вдоль обоих перронов. Туда-сюда сновали бабы. С матами и ворчанием мужики тащили какие-то ящики на второй этаж. Чуть дальше туда же пёрли мебель.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Угу. И это только те, кто вышел проветриться на улицу.

В воздухе витал дух краски и синтезированной еды. Запах гари после прошедших здесь боёв всё ещё чувствовался, но уже не щипал ноздри.

Люди на нас оборачивались. Глазели. Мы выбивались из толпы гражданских так же, как матёрый, потрёпанный волк, выбивается из стаи собак. К тому же старателей в общине было немного, многие знали нас в лицо и распускали слухи. Кто-то злословил, кто-то выставлял героями, но трепались все без исключения.

Да и как иначе, когда новостей из вне не так уж и много.

Кстати, об новостях. Второй привал позволил ещё немного поспать и как следствие полученные во время импульса информационные блоки успешно пополнили собой базу.

Как обычно разрозненные и побитые файлы, вновь раздвинули для нас картину мира.

Во-первых, появилась уровневая система. «Оазис» собирал информацию об стремительных мутациях изменённых, систематизировал и на её основе выдал нам новый функционал вместе с последним обновлением.

Работало это очень просто. При взгляде на любого извращённого импульсом человека, ИскИн обрабатывал входящий визуальный поток и на основе установок Оазиса подчёркивал степень угрозы, исходящую от конкретной особи.

Чем выше уровень — тем больше угроза.

Вроде бы тема интересная, но скорее на «вырост». Да и вряд ли первая же версия этой фишки будет достаточно точной и быстрой. Те, кого я видел в тоннелях были от первого до третьего уровня, и особо друг от друга не отличались. За всё время пути встретилась лишь одна четвёрка и та была скорее своеобразной, чем опасной. Тот самый жирдяй что самоубился об стену как раз и был четвёркой. Но меня беспокоил не он и его отвратные мутации, а те «ребятки» что охотились на нас стаей вблизи чужой общины.

Пока они туповатые, конечно. Но тенденция в их поведении совсем нехорошая.

Совсем незаметно, за размышлениями, мы добрались до места своего обитания. Поздоровались на улице с Лаской, что ковырялась в разложенном на столе и разобранном оружии. Её муж — Серый, тоже тут был и приветствовал нас. Парень занимался в спорт уголке.

Честно, думал зайду домой, искупаюсь и тут же отрублюсь. Но не тут-то было.

Холодная вода бодрила просто страсть, причём в условиях дикой экономии всё тело пришлось помыть всего-то парой литров. Благо, что хотя бы влажных, ароматных полотенец, была целая пачка. Мойся — не хочу.

Затем меня порадовала чашка чая и пара бутербродов. Закинув поверх этого богатства стопку дорогущего (по довоенным меркам), элитного коньяка, я потащил свою задницу за водой. К нам в закуток она проведена не была, а экипировку чем-то отдраивать было нужно.

В итоге проваландался больше часа. Пока оттёр всё, пока замочил с моющим, пока собрал хабар в кучу и подсчитал убыток в виде израсходованного бк…

… сна не осталось ни в одном глазу.

Об употреблении коньяка вскоре пожалел. Синтезированная из порошка пища, плюс алкоголь — это двойной удар по желудку, который, итак, настрадался после памятного купания в насыщенной химикатами водице.

Чтобы как-то отвлечься завязал диалог с Борзом:

Борз, ты спишь? Что с хабаром делать будем?

Волк ответил секунд через десять:

А что с ним делать дон? Я бы от пары инъекций не отказался. Думаю, ты тоже. Остальное можно сдать Голливуду.

В словах снайпера отражались мои собственные мысли, так что спорить я не стал:

Тогда может ужалимся инъекциями, соберём манатки и в бар?