Рейтинговые книги
Читем онлайн Хрущевцы - Энвер Ходжа

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 62

Хрущев огласил решение и, пропев Информбюро заупокойную молитву, сказал: "Когда я сообщил об этом Неру, он остался доволен и сказал, что это умное решение, которое будет одобрено всеми". Весть о роспуске Информбюро получил сначала закоренелый индийский реакционер, а уже затем наши коммунистические партии(!). Помимо всего прочего, этот факт показывал, кто был этот ренегат, этот троцкист-ревизионист, пришедший к руководству Советского Союза и Коммунистической партии Советского Союза.

Ухищренными, троцкистскими формами и методами - лестью, шантажом, упреками, угрозами - Хрущев пытался прибрать к рукам все мировое коммунистическое движение, "дирижерской палочкой" править всеми остальными партиями, которые, естественно, без прямого указания с его стороны, объявили бы Коммунистическую партию Советского Союза "партией-матерью" и даже признавали бы, как говорила скрытый агент советских ревизионистов, Лири Белишова, которую мы раскрыли позднее, что "Хрущев - наш отец"!). Именно в этом направлении и вели работу Хрущев и хрущевцы.

Хрущевцы, конечно, начали эту работу еще при. жизни Сталина, за спиной у него. Это убеждение подкрепляется у нас и опытом наших взаимоотношений с советскими руководителями, грубым обращением с нами на купеческий манер Микояна и еще кое-кого другого.

А после смерти Сталина их наступление, направленное на разрушение социализма в остальных странах, становилось все более мощным. Хрущев, как и в Советском Союзе, стал подстрекать в Болгарии, Чехословакии, Польше, Румынии, Венгрии, а также в Албании антимарксистских, замаскированных и изобличенных элементов. Хрущев и его сообщники стремились поставить под свой контроль этих людей там, где они стояли в руководстве, а там, где нет протащить их путем ликвидации надежных руководителей интригами, путчами или же покушениями, какое хотели совершить на Сталина (и, пожалуй, вполне вероятно, что они совершили его).

Сразу же после смерти Сталина умер Готвальд. Странная, скоропостижная смерть! Тем, которые знали Готвальда, никогда не могло и в голову приходить, что тот здоровый, сильный и живой мужчина умрет ... от гриппа или простуды, схваченной, дескать, в день похорон Сталина.

Я знал Готвальда. Когда я съездил в Чехословакию, я встретился с ним в Праге; мы долго беседовали о наших заботах. Он был скромный, искренний, скупой на слова товарищ. В беседе с ним я чувствовал себя непринужденно; он слушал меня внимательно, время от времени делая затяжки из своей трубки и с большой симпатией говорил мне о нашем народе и о его борьбе; он пообещал помочь нам в создании промышленности. Он сулил мне не горы и не чудеса, а очень скромный кредит, который предоставляла нам Чехословакия.

- Таковы наши возможности, - сказал он. - Позднее, когда мы наладим свою экономику, мы пересмотрим вопросы с вами.

Готвальд, старый друг и товарищ Сталина и Димитрова, скоропостижно умер. Это событие огорчило, но и удивило нас.

Позднее последовала - столь же скоропостижно - смерть товарища Берута, не говоря уже о более ранней смерти великого Георгия Димитрова. И Димитров, и Готвальд, и Берут нашли смерть в Москве. Какое совпадение! Все трое были товарищами великого Сталина!

Пост первого секретаря партии после Берута занял Эдвард Охаб. Сбылась, таким образом, старая мечта Хрущева. Однако позднее Хрущев "не поладил" с Охабом, ибо, по всей видимости, последний не как следует исполнял его требования и приказы. Позднее мы присутствовали и на тех совещаниях, на которых Хрущев брал Охаба на мушку. Я несколько раз встречался с Охабом - в Москве, Варшаве и Пекине - и считаю, что он не только не шел ни в какое сравнение с Берутом, но вообще не был наделен одаренностью, необходимой для руководства партией и страной. Охаб тенью пришел и тенью ушел, не пробыв и года на том посту.

О том как развернулись позднее события в Польше я расскажу ниже, но тем не менее отмечу здесь, что со смертью Берута расчищался путь к престолу Польши для реакционера Гомулки. Этот "коммунист", выпущенный из тюрьмы после некоторых перипетий и судорог разношерстного руководства, в котором не было недостатка в агентах сионизма и капиталистических держав, был протащен в руководители его другом, Никитой Хрущевым.

Польша была "старшей сестрой" хрущевского Советского Союза. За ней следовала Болгария, над которой хрущевцы издевались и издеваются без зазрения совести и наконец превратили ее в свою "послушную дочь".

Совершенно в отличие от чехов поляков, румын, не говоря уже о немцах, болгары были тесно связаны со Сталиным и с руководимой им Всесоюзной Коммунистической партией(б). Более того, болгарский народ еще раньше традиционно был связан с Россией. Именно в силу этих связей царь Борис не решился официально включить Болгарию в войну против Советского Союза, и советские войска вступили в Болгарию без единого выстрела.

Хрущеву надо было закрепить это влияние в своих шовинистических интересах и в целях распространения и закрепления ревизионистских взглядов. Поэтому он воспользовался этими обстоятельствами, доверием Болгарской Коммунистической партии к Сталину, Советскому Союзу и Всесоюзной Коммунистической партии (б) и поставил во главе Болгарской коммунистической партии никчемного человека, лица третьестепенной важности, но зато послушного малого, готового исполнить любое распоряжение Хрущева, его посла и КГБ. Это был Тодор Живков, которого накачали и надули и, наконец, сделали первым секретарем ЦК БКП.

Мне думается, что после Димитрова в партии и государстве Болгарии не было руководителя, не то что равного с Димитровым, но даже и близкого ему по принципиальности, идейному и политическому кругозору, по руководящим способностям. Здесь, конечно, я не говорю о Коларове, который умер вскоре после Димитрова, несколько месяцев спустя после него, и который был старым революционером, вторым деятелем после Димитрова, вместе с которым он работал в Коминтерне.

С Коларовым я впервые познакомился, когда я съездил в Болгарию с официальным визитом, в декабре 1947 года. Он был приблизительно того же возраста и роста, что и Димитров, был приятным собеседником; во время встреч с ним он рассказывал нам о возложенных на него Коминтерном заданиях, как, например, в Монголии, Германии и других странах. Коларову, по-видимому, было поручено партией заведовать взаимоотношениями с зарубежными странами, ибо он неоднократно говорил нам об отношениях Болгарии особенно с ее соседями, которые были и нашими соседями: с Югославией, и Грецией. Он разъяснил нам и международное положение вообще. Это очень помогло нам.

Коларов, как и незабываемый Георгий Димитров, был скромным человеком. Ни малейшего проявления высокомерия не наблюдалось в нем в ходе беседы, независимо от того, что мы были молодыми. Он почитал и уважал нас и наши мысли, и мы, хотя встречались с ним впервые, за время пребывания там чувствовали себя как в семье, как в тесной компании, в которой преобладали взаимная любовь, единство и усилия к достижению единой цели, к построению социализма.

Только один раз в моей жизни я встречался с Димитровым и Коларовым, этими выдающимися болгарскими коммунистами, но храню о них неизгладимые воспоминания. После Димитрова Коларов стал премьер-министром и был одним из инициаторов осуждения титовского агента, Костова, но прошло всего лишь несколько месяцев, и Коларой умер. Его смерть также очень огорчила меня.

После смерти Димитрова и Коларова в руководство Болгарской коммунистической партии и болгарского государства стали выдвигаться лишенные авторитета и личности люди.

В Болгарию я ездил несколько раз по делу, а также на отдых, с женой и детьми. Правду говоря, в Болгарии я испытывал особое удовольствие, быть может, оттого что оба наших народа, хотя они совершенно различного происхождения, в веках сосуществовали, терпели и боролись против одного и того же захватчика - оттоманов; к тому же во многих отношениях они сходятся особенно скромностью, гостеприимством, устойчивостью характера, стремлением сохранить лучшие традиции, фольклор и т.д.

До смерти Сталина в нашей дружбе с болгарами не было никаких шероховатостей. Обе стороны любили Советский Союз чистой и искренней любовью.

С болгарскими руководителями я беседовал, ел и пил неоднократно, вместе с ними путешествовал совершал поездки по Болгарии. И позднее, пока Хрущев еще не порвал с нами,

у нас с ними не было идеологических и политических разногласий, они хорошо, тепло принимали меня. Многие из них как Вылко Червенков, Ганев, Цела Драгочева, Антон Югов и др. были не молодыми, а старшего поколения, работали с Димитровым в изгнании или внутри страны в подполье, а позже сидели и в застенках царя Бориса. Над ними, наконец, одержал верх Тодор Живков воплощение политической посредственности.

После смерти Георгия Димитрова генеральным секретарем партии стал Вылко Червенков. Он был человеком высокого роста, с полу седыми волосами, с пухлым лицом; всякий раз, когда я встречался с ним в Болгарии или Москве, он производил на меня впечатление добряка; он ходил вразвалку, как будто хотел сказать: "Что я делаю на этой ярмарке? Я тут нахожусь понапрасну".

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 62
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Хрущевцы - Энвер Ходжа бесплатно.

Оставить комментарий