Деспот - Саша Кей

почти час ночи.

На пороге Марич в одних пижамных штанах.

– Настя, потрогай меня.

– Что? – я не верю своим ушам.

– Ты должна понять, что нормальный мужик всегда услышит твое «нет» и остановится. Прикоснись ко мне, Настя.

Глава 17

Умом я понимаю, что Марич не из тех, кто набрасывается.

Да, он своими аморальными условиями вынудил согласиться на секс, но до сих пор ничего не сделал. Не принудил.

Утром все могло случиться, но, если быть честной, я не возражала.

Уже привыкнув к его рукам, распалившись под опытными ласками, я готова была отдаться.

Я знаю, что однажды Марич меня несомненно возьмет, но это не будет насилием. В этом отношении я ему доверяю, как бы дико это ни звучало в сложившихся обстоятельствах.

Однако прямо сейчас меня нервировала его обнаженная грудь, пугали мускулистые плечи…

Мягкими шагами Марич подходит ко мне, замершей возле кровати. Между нами остаётся не больше десяти сантиметров, и чувствую тепло, исходящее от его тела, слышу его запах.

– Или мы с утра едем к специалисту. Ты не замечаешь, что за несколько прошедших часов, твое состояние усугубилось. Теперь ты шарахаешь от малейшего движения.

Я не хочу ехать к той тётке, будь она хоть тысячу раз профессионал. Её безэмоциональные слова до сих пор стоят в ушах. Да, работа психолога – препарировать, но я не собираюсь изливать душу незнакомому человеку.

– Только потрогать? – нервно спрашиваю я.

– Да. Прикоснись ко мне.

Помедлив, я выбираю безопасную зону и кладу руку на плечо Марича.

Под моим затравленным взглядом он демонстративно медленно зеркалит моё движение, и я успеваю побороть попытку съёжиться.

– Не так страшно?

– Вроде нет, – я облизываю враз пересохшие губы.

– Попробуем? Ты в любой момент можешь сказать: «Нет».

Я лишь киваю. У меня слабеют колени. Все-таки каким бы безопасным мне Марич ни казался, у него слишком мощная фигура и давящая аура.

– Повторяй за мной, – командует он.

И Марич осторожно поглаживает мое плечо. Я повинуюсь и провожу ладонью от его локтя по бицепсу до ключиц.

Его рука поднимается к шее, и меня начинает колотить.

– Ты можешь сказать: «Нет», – напоминает Александр. – Не терпи до предела. Мы не выдержку твою тренируем.

Усилием воли справляюсь с собой и позволяю ему пройтись по горлу, на котором до сих пор видны следы от пальцев Андрея.

Марич еще что-то говорит, а я оглушенно перевариваю, что впервые про себя назвала его по имени.

Это… доверие? Доверие к тому, кто, по сути своей, сам монстр?

Против воли я задумываюсь о том, что и сейчас прикосновения Александра пропитаны сексуальным подтекстом. В них нет дружеской невинности, но и нет той властности, с которой он подчинял меня прежде.

Успокоенная медленными поглаживаниями, ошеломленная открытием и внезапной растерянностью, я упускаю, что Марич смещается мне за спину, и, когда его рука проскальзывает подмышкой, я начинаю чаще дышать.

– Ты можешь сказать: «Нет», – Александр снова произносит эту мантру.

Я мотаю головой, сердце колотится, но приступа нет, мне вспоминаются лишь утреннее ласки. Сильные пальцы ласкают живот под сорочкой, поднимаясь все выше, пока не добираются до не скованной бюстгальтером груди. Дыхание щекочет мне макушку.

Я прислушиваюсь к своим ощущениям.

Мне не по себе, но так вроде легче.

– Когда ты сзади, нет ассоциаций...

А Марич совсем нескромно сжимает грудь, нежно целует в сгиб шеи и резко разворачивает меня к себе лицом.

Дезориентированная я хватаюсь за его плечи, прижимаясь к нему вплотную.

– Не закрывай глаза, – черный бездонный омут затягивает меня на свое дно.

Выбивая у меня почву из-под ног, Александр внезапно меня целует.

Впервые.

Его губы берут мои в плен, и от неожиданности у меня перехватывает дыхание. Поцелуй сладок, он пахнет только Маричем, у него вкус Марича. Язык медленно исследует мой рот, постепенно углубляясь и усиливая напор, и вот я уже хватаюсь за плечи Саши, как за спасительную скалу в бушующий шторм.

Краем сознания я осознаю, что меня ненавязчиво подталкивают к кровати. Понимаю, что происходит. Удовольствие, которое мне дарят ладони и губы Саши, туманят разум. Легкое возбуждение, предвкушение знакомого с утра наслаждения и флер опасения перед неизвестностью играют в крови.

Но стоит мне упасть на кровать, как я в панике вскрикиваю:

– Нет! – и сразу ощущаю свободу.

Откатившийся Марич тяжело дышит. Я вижу недвусмысленное свидетельство его желания, под тонкой тканью пижамных брюк.

– Спокойной ночи, на сегодня с тебя хватит.

Осознав, что сейчас Саша уйдет, и я останусь снова со своими страхами, я прошу:

– Давай продолжим.

Марич смотрит в потолок:

– Насть, это так не работает. Тебе реально нужен специалист. Все, что мы можем, это пробовать мелкими шажками…

Я упрямо протягиваю ладони и глажу его по груди и напряженному животу, сама тянусь к нему губами.

Он не отзывается на мои неумелые ласки, сжимает губы, а я только смелею. Я чувствую, что я контролирую ситуацию. Так легче.

Усевшись на него верхом, я попкой ощущаю внушительную выпуклость, выдающую, что не так Марич равнодушен к моим прикосновениям и поцелуям, как хочет показать.

– Я… – сглатываю, заглядывая ему в глаза и шалея от собственной храбрости. – Я хочу контролировать.

– Насть… – Саша явно хочет меня отговорить.

– Помоги мне. Помоги стереть из памяти этот ужас.

Неосознанно я потираюсь о его стояк, запускаю пальцы в черные, густые волосы, покрываю поцелуями его скулы и колючий подбородок.

– Что ж ты творишь, – стонет он и обрубает. – Я не железный, Настя. Если я окажусь в тебе, я не смогу быть сдержанным. Надо остановиться сейчас.

– Пожалуйста. Саша… – прижимаюсь к его губам своими. – Саш…

И стаскиваю сорочку, под которой нет не только бюстгальтера, но и трусиков.

Глава 18

Проснувшись с утра и вспомнив, что я вчера вытворяла, я со стоном прячу лицо в подушку.

Подушку, пахнущую Маричем.

То, что все это было не сном, подтверждает отсутствие на мне сорочки.

Господи! Как я могла?

Да, сейчас я больше не чувствую себя предательницей, но это на меня совершенно непохоже. Наверняка дело в этом самом успокоительном…

О боже, как мне теперь смотреть Саше в глаза?

Я останусь в комнате навеки вечные.

Что он обо мне теперь думает?

Вцепившись от отчаяния зубами в