Маисовый колос - Густав Эмар

— У меня в доме, действительно, было весело, но сам я не веселился. Я могу быть веселым только тогда, когда имею счастье видеть кого-нибудь из семейства вашего превосходительства.

— Вы чересчур любезны, сеньор Спринг, — сказал Розас с такой тонкой, едва уловимой насмешливой улыбкой, что никто не понял бы ее, кроме сэра Вальтера, давно уже в точности изучившего как малейшую игру физиономии, так и оттенки голоса диктатора.

— Если позволите, — продолжал Розас, — мы теперь отбросим в сторону комплименты и поговорим об одном крайне важном деле.

— Ничто не может доставить мне такое удовольствие, как возможность доказать вашему превосходительству свою всегдашнюю готовность подчиниться вашим желаниям — поспешил заявить ловкий дипломат, придвигаясь ближе к столу и машинально разглаживая правой рукой, украшенной крупным бриллиантом, роскошное кружевное жабо своей снежно-белой сорочки из тончайшего батиста.

— Когда вы думаете отправить пакет? — начал Розас, придвинув к себе свободный стул и облокотившись на него скрещенными руками.

— В посольство? Думаю отправить завтра, — ответил сэр Вальтер. — Но если вашему превосходительству угодно, я могу повременить.

— Да, я желал бы этого.

— В таком случае я прикажу задержать пакет, пока вы не приготовите свои депеши, высокоуважаемый сеньор.

— Что касается этого, то мои депеши уже готовы со вчерашнего дня.

— Позволено ли мне будет предложить вашему превосходительству один вопрос?

— Сколько вам угодно.

— Могу я узнать причину, по которой вы желаете задержку пакета, раз ваши депеши готовы?

— Причина очень простая, сеньор Спринг.

— Быть может, ваше превосходительство намереваетесь послать министерский пакет?

— И не думаю.

— В таком случае я не понимаю...

— Мои депеши готовы, но не готовы ваши.

— Мои?!— с удивлением вскричал Спринг.

— Да. Вы слышали, что я сказал?

— Слышал, но не понял. Я, кажется, уже имел честь сообщить вашему превосходительству, что мои депеши написаны и даже запечатаны. Я жду только еще нескольких частных писем, чтобы вложить их в пакет, как это всегда делается.

— Ах, я говорю вовсе не о письмах!

— Не угодно ли будет вашему превосходительству объясниться?..

— Мне кажется, ваша обязанность состоит между прочим в том, чтобы извещать свое правительство о положении дела Рио-де-ла-Платы в момент отправления пакетбота в Европу, не так ли?

— Совершенно верно, высокоуважаемый сеньор.

— Этой обязанности вы на этот раз не выполнили, потому что не сообщили некоторых фактов.

— Я доношу своему правительству о публичных происшествиях и общих делах Аргентинской республики, но не о делах внутренней политики аргентинского кабинета, которые мне совершенно неизвестны.

— Это все верно. Но знаете ли вы, сеньор Спринг, чего стоят «общие» дела?

— Чего они стоят? — медленно растягивая слова повторил посланник, желая выиграть время, чтобы сообразить, что скрывается за этим вопросом и не дать неловкого ответа.

Этим вопросом Розас поставил себя в свою любимую позицию, на которой он поражал своих противников неожиданными ударами из-за угла. Равного ему в умении сбивать обходными фразами с толку своих собеседников не было, поэтому он всегда выходил победителем в словесных состязаниях.

— Да, сеньор, какую цену могут иметь для правительства сведения о публичных делах и об общих вопросах в какой-либо стране?

— Очень большую...

— Ровно никакой!

— О ваше...

— Ровно никакой. Вы, европейцы, большие охотники нагромождать груды поверхностных фактов, когда желаете показать, будто проникли в суть, которая между тем совершенно недоступна вашим взглядам. А так как вы на этих шатких данных основываете свои действия, то и выходит, что вы постоянно ошибаетесь.

— Ваше превосходительство желает сказать...

— Я хочу сказать, сеньор посланник, что вы обыкновенно говорите о том, чего не понимаете, в особенности, когда дело идет о моей стране.

— Иностранный посланник, действительно, не может знать всех тонкостей политики, в которой сам лично не участвует.

— Тогда ему и не следует доносить своему правительству о том, чего он не знает. Если же он желает давать верные сведения, то он должен сойтись с руководителем политики той страны, в которой находится, слушать его и поучиться у него.

— Я, кажется, так всегда и делаю.

— Нет, не всегда.

— Это уж не по своей вине.

— Может быть!.. Ну, скажите мне, пожалуйста, знаете ли вы действительное состояние дела в настоящую минуту? Или лучше скажите мне, каким духом проникнуты депеши, которые вы посылаете к своему правительству о положении дел моего правительства?

— Каким духом?

— Ну, да... Или, говоря еще яснее, каким представляете вы в своих донесениях мое положение? Предвозвещаете вы мою победу или торжество анархии?

— О, сеньор генерал!..

— Это не ответ!

— Я знаю, но...

— Так как же?

— Относительно чего, сеньор генерал?

— Относительно того, что я говорю.

— То есть относительно настоящего положения правительства вашего превосходительства?

— Ну да.

— Мне кажется...

— Говорите откровенно.

— Мне кажется, все говорит в пользу торжества вашего превосходительства.

— Ваше мнение на чем-нибудь основано?

— Разумеется.

— На чем это именно, сеньор посол?

— На власти и могуществе вашего превосходительства.

— Гм!.. Плохое основание!

— Как плохое, сеньор генерал?

— Власть и могущество не у одного у меня в руках; их не мало и у анархистов. Разве вам это неизвестно?

— Помилуйте, сеньор...

— Имеете ли вы понятие о том, что делается у Лаваля в Энтре Риос?

— Знаю, ваше превосходительство; он лишен всякой возможности действовать после баталии Кристобаля, в которой армия конфедерации одержала полную победу.

— А между тем, генерал Эшепо теперь бездействует за недостатком лошадей.

— Это верно, но вашему превосходительству не трудно снабдить его лошадьми.

— А положение Корриентеса вам известно?

— Я думаю, Корриентес возвратится к федеральной лиге, как только окончательно будет разбит Лаваль.

— Однако пока что Корриентес тоже восстал против своего правительства. Вот вам уже две бунтующие провинции.

— Ну, две, а ведь...

— Что такое?

— Ведь конфедерация состоит из четырнадцати провинций.

— Их, нет!

— Как нет, ваше превосходительство?!

— Конечно. Разве можно считать те провинции, которые стали на сторону унитариев?