Рейтинговые книги
Читем онлайн Остров - Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 49
class="p1">— Иногда, — признается она, посмотрев на Сьонни, тот бросает на нее злой взгляд, держась рукой за рот.

— Пойдем, — приглашает Храфн, — покажу вам место. Наш дворец. Детский дворец, — смеется он.

Она следует за ним, а Эмбла за ней c недоверчивым видом. Они проходят через весь магазин, в каждой витрине устроен маленький домик. На полу лежат матрасы, окруженные полками и сложенной мебелью; натянутые сверху покрывала и ковры обеспечивают жителям покой. Место напоминает Маргрет лагеря беженцев, которые она видела в репортажах из других стран, пока еще приходили новости из-за границы. Только никаких бородатых мужчин, никаких худых женщин с маленькими детьми на руках. Здесь одни ребята, младшим лет десять, старшим — шестнадцать-семнадцать; сгрудились на мягкой мебели, играют и болтают. На одном кресле девочка с щенком на руках; никого красивее Маргрет в жизни не видела: длинные, почти белые волосы, большие миндалевидные глаза. Наверное, ровесница, как и ей, уже тринадцать. Девочка смотрит на них безучастно, на ней кожаная куртка и ошейник, в ушах большие кольца; сидит в компании мальчишек постарше. На полу перед ней маленький мальчик со светлыми вьющимися волосами, играет в компьютерную игру.

Храфн ходит как король по своему королевству, это Бенни, там Арндис, Йои, Толстячок, Вилли; они запомнили почти все имена. Йоханна — так зовут девочку с белыми волосами.

Они следуют за ним и попадают в темное пространство, заполненное большими овальными формами и странным химическим запахом. Здесь мы храним надувные замки, поясняет он, и они узнают зал, в котором в детстве отмечали дни рождения, где полиэтиленовая скатерть была вечно липкой от газировки и сахарной ваты и детские голоса эхом разносились под ритмы техно. Теперь здесь полная тишина, которую нарушает лишь шум насосов, вдувающих воздух в замки, на полу разбросаны бутылки и банки из-под пива, использованные презервативы.

Другие магазины разгромлены; пол магазина игрушек усыпан кубиками, мячами и обезглавленными куклами; рыбки в зоомагазине спят вечным сном брюхом кверху в вонючей коричневой воде.

У двери продуктового магазина раздается тихий, но грозный рык, Храфн осторожно открывает двери и ласково разговаривает с собаками, которые его узнают, виляют хвостами, с интересом принюхиваются к девочкам. Эмбла засовывает руки под мышки, она боится собак. Храфн приветствует парней, сторожащих еще не распроданные богатства; морозилки работают, и на полках что-то есть. Шоколад, однако, закончился, овощной холодильник пуст.

Он кладет несколько вещей в корзину, смотрит на Маргрет.

— У вас есть морозилка?

Она кивает. Давно уже не видела так много еды. Они получают большую пачку риса, кокосовую стружку, пшеничную муку, консервированные персики, свеклу и пасту, несколько банок сардин, сливочное масло и полный пакет замороженной кровяной и ливерной колбасы.

— Это никто не берет, — Храфн морщится, затем, помедлив, кладет им на самый низ замороженного цыпленка, немецкую суповую курицу.

— Подойдет? — спрашивает он.

Конечно. Затем Эмбла спрашивает, есть ли женские прокладки. Вопрос приводит Храфна в замешательство, забавно видеть этого самоуверенного парня таким растерянным, и подружки смеются, впервые за долгое время, и он смеется вместе с ними, выписывая в воздухе какие-то знаки, это вон там сзади, берите сколько хотите.

Они вешают два пакета на руль велосипеда Эмблы, Маргрет садится на багажник с третьим в обнимку, и они трогаются с места, красные от волнения и радости. На подъеме с парковки Эмбла буксует, и Маргрет криками подгоняет ее, оборачивается и машет Храфну и мальчикам, которые стоят на улице и курят сигареты, заложив руки в карманы. Храфн как бы непроизвольно поднимает руку, и она тотчас замолкает; меня зовут Мара, думает она, мне двенадцать лет, я воровка, я влюблена.

ГОЛОДНЫЙ ДОМ

Темнота поглотила меня, окружила, как смоляные лужи, вязкая, и поблескивает. Пытаюсь освободиться, наладить дыхание, но смола растекается по лицу и подавляет сознание, не могу двинуться.

Я не собираюсь умирать.

Мысль обретает форму и проникает в подкорку, пробуждает к жизни слова и проталкивает их в горло, к языку, я кричу и внезапно просыпаюсь от собственного голоса.

Больше нет темноты, нет зимы. Солнце пробивается сквозь тусклое стекло и светит прямо мне в глаза, я отворачиваюсь; спальник мокрый от пота, сознание затуманено.

Поднимаюсь на дрожащих ногах, от температуры меня трясет, и рана дергает. Я должен добраться до ручья и набрать себе воды; лекарств, черт возьми, никаких.

Ковыляя, спускаюсь, беру котелок и открываю дверь на улицу. Собака, обогнав меня, выскакивает из влажной полутьмы. Весна пошла в атаку, сугробы тают, и муха жужжит на катышках навоза во дворе. Подволакивая ногу, добираюсь до ручья и ложусь на берегу, опустив лицо в омут и подставив его холодному течению. Затем переворачиваюсь на спину и вглядываюсь в небесную синеву. Морской песочник, принарядившись, похоже, озабочен строительством гнезда. А ты молодец, воображала.

Если я умру, жизнь здесь продолжит свой привычный ход, все останется как прежде. Небо будет ясным или грозовым, дягиль и лесная герань скроют мои следы, баклан и крапивник на своем посту, а лиса рыщет по камням и отмели в поисках добычи. Овцы меня мало замечают; пощипав траву на берегу, поднимаются выше в горы; только бы их не занесло снегом. Ничто из этого на самом деле не имеет никакого значения.

Тира тычется в меня мордой и тихо воет, знает, что это лучше, чем лизать лицо. Возможно, ты и будешь по мне скучать, бедолага.

Я сажусь и опускаю котелок в ручей, лучше взяться за дело, чем лежать, мучаясь от слабости и приступов жалости к себе. Плетусь домой, развожу огонь и ставлю воду, черт с ним, с дымом, на этот раз.

Я снимаю бинты с раны и морщусь от боли, они черные от крови, гноя и грязи. Прокипятив тряпку, пытаюсь прочистить рану, но меня едва не рвет от боли, приходится до хруста стиснуть зубы. Заставить себя снова перевязать рану не могу, пусть лучше дышит.

Поднимаюсь наверх, ложусь в постель и забываюсь в беспокойном сне; в сновидениях только горе и утраты, любимые и давно пропавшие лица, слишком короткие и полные боли жизни. Тьма накрывает меня снова.

Лидеры правительственной оппозиции лишены депутатской неприкосновенности

РЕЙКЬЯВИК, 15 мая. — Пятеро руководителей Коалиции избирателей были задержаны и заключены под стражу сегодня утром, после того как парламент лишил их депутатской неприкосновенности. Их подозревают в преступлениях против государства и представителей власти. Среди арестованных Видар Мар Йонссон, председатель Коалиции, его заместитель Астрид Эйнарсдоттир и Вигнир Видарссон, секретарь Коалиции и сын Видара Мара.

Обвинения еще не сформулированы, но под

1 ... 19 20 21 22 23 24 25 26 27 ... 49
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Остров - Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир бесплатно.
Похожие на Остров - Сигридур Хагалин Бьёрнсдоттир книги

Оставить комментарий