Отцы-командиры Часть 2 - Юрий Мухин

Александр Захарович объясняет, что причина в отсутствии танков и артиллерии. Согласно тем шаблонам, по которым действовало данное советское командование, это так. Но в этом ли дело?

Вот, скажем, фельдмаршал Манштейн описывает, как он взял в 1941 году Крым через Перекоп и узкий Ишуньский перешеек.

«Численное превосходство было на стороне оборонявшихся русских, а не на стороне наступающих немцев. Шести дивизиям И армии уже очень скоро противостояли 8 советских стрелковых и 4 кавалерийские дивизии, так как 16 октября русские эвакуировали безуспешно осаждавшуюся 4 румынской армией крепость Одессу и перебросили защищавшую ее армию по морю в Крым. И хотя наша авиация сообщила, что потоплены советские суда общим тоннажем 32000 т, все же большинство транспортов из Одессы добралось до Севастополя и портов на западном берегу Крыма. Первые из дивизий этой армии вскоре после начала нашего наступления и появились на фронте.

Немецкая артиллерия имела превосходство перед артиллерией противника и эффективно поддерживала пехоту. Но со стороны противника на северо-западном побережье Крыма и на южном берегу Сиваша действовали бронированные батареи береговой артиллерии, неуязвимые пока что для немецкой артиллерии. В то время как Советы для контратак располагали многочисленными танками, 11 армия не имела ни одного.

Командование не имело к тому же никаких возможностей облегчить войскам тяжелую задачу наступления какими-либо тактическими мероприятиями. О внезапном нападении на противника в этой обстановке не могло быть и речи. Противник ожидал наступления на хорошо оборудованных оборонительных позициях. Как и под Перекопом, всякая возможность охвата или хотя бы ведения фланкирующего огня была исключена, так как фронт упирался с одной стороны в Сиваш, а с другой — в море. Наступление должно было вестись только фронтально, как бы по трем узким каналам, на которые перешеек был разделен расположенными здесь озерами.

Ширина этих полос допускала сначала введение в бой только трех дивизий (73, 46 и 22 пд) 54 ак, в то время как 30 ак мог вступить в бой только тогда, когда будет занято некоторое пространство южнее перешейков».

В целом Манштейн объективно описал трудности, стоявшие перед ним, но поскольку он все же большой брехун, то у меня вызывает некоторое сомнение в том, что у Манштейна в Крыму не было ни одного танка. Дело в том, что все немецкие генералы, когда пишут о танках, упоминают в своих" мемуарах только о немецких танковых дивизиях, как таковых, и молчат о танковых батальонах резерва главного командования. Эти батальоны были вооружены очень неплохими французскими трофейными танками, а этих танков немцы взяли у французов больше, чем к 1941 году построили своих. И немцы на французских танках участвовали в боях с 22 июня 1941 года, о чем есть упоминания наших артиллеристов.

Манштейн прорвался в Крым за счет артиллерии, и он пишет, что немецкая артиллерия имела превосходство над нашей. Но это было превосходство не в количестве стволов, а в том, как немецкие офицеры свою артиллерию использовали.

Вот А. 3. Лебединцев пишет, что для прорыва требовалось 300 стволов на километр фронта, а у них было всего 30. Вообще-то даже в 1944 году для прорыва немецкой обороны (скажем, в Белоруссии) хватало и 80, в конечном итоге это зависело не только от наличия артиллерии, но и от того, в чьих она руках. Чтобы вы поняли, что хотел от артиллерии Александр Захарович, приведу цитату из воспоминаний А. В. Невского, который служил комбатом дивизионного батальона связи 2-й стрелковой дивизии, о прорыве фронта под Ленинградом 14.01.1944 г.: «Только я успел доложить генералу о выполнении своей задачи, началась артиллерийская канонада, загремел «бог войны», такой музыки мы никогда не слыхали, длилась она 1 час 50 минут. За огневым валом пошла пехота, связисты потянули провода в условиях исключительно полного бездорожья, последнее обстоятельство произошло по «вине» артиллерии. Артиллерия, в полном смысле вспахала всю линию немецкой обороны, как по фронту, так и в глубину обороны на 6 километров.

Никаких проволочных заграждений, ни ДОТов, ни ДЗОТов, ни окопов не оказалось, после чего вполне естественно было, что в этой зоне мы не видели ни одного немца».

Тут уместен вопрос, а были ли немцы в этой полосе до артподготовки? Дело в том, что немцы, почувствовав или узнав, что их ожидает, покидали свои укрепления и уходили в свой тыл на вторую линию обороны. И делали это с 1941 года. Во время прорыва немецкой обороны под Ростовом осенью 1941 года опытный маршал Тимошенко заподозрил это, приказал артподготовку не проводить и послал разведку. Оказывается, немцы отошли на восемь километров. Тогда их догнали и провели артподготовку сразу по второй линии обороны.

Сами немцы никогда не считали количества своих орудийных стволов на километр фронта, никогда безумно не перепахивали землю в полосе нашей обороны. Ведь используемые нашими артиллеристами приемы — это реликты Первой мировой войны. Но тогда такая артподготовка была простительна — тогда были еще не развиты электроника, оптика, авиация — базы средств артиллерийской разведки. Однако ко Второй мировой войне ситуация резко изменилась, техника шагнула вперед, и немцы, кроме прекрасной оптики, применяли радиоразведку, звукометрическую разведку и особенно эффективно разведку целей и корректировку артиллерийского огня с помощью авиации.

Немецкий самолет «Фокке-Вульф-189», который наши войска за двухфюзеляжность называли «рамой», дружно ненавидят все оставшиеся в живых фронтовики, ненавидят вместе с самолетом «Хеншель-126», который за неубирающиеся шасси называли «костылем». Эти самолеты очень редко сами атаковали наши войска, но они были фронтовыми разведчиками и корректировщиками артиллерийского огня.

Что это значит, поясню парой эпизодов из воспоминаний А. В. Невского. Задачей батальона, в котором он служил, была связь командира дивизии с командирами входящих в дивизию полков, поэтому служба батальона, как правило, проходила в дивизионном тылу, да еще в лесистой местности, то есть в условиях, когда немецкие артиллерийские наблюдатели с переднего края немцев видеть батальон А. В. Невского никак не могли и, следовательно, не могли по нему и стрелять. Но вот как это было реально.

31 мая 1942 года их дивизия была перемещена вдоль фронта. Невского с группой связистов в 15 человек послали к новому месту расположения штаба дивизии коротким путем — через болото. Они сильно измазались и, выйдя к тыловой речке, сняли с себя всю одежду, постирали и развесили на кустах сушить. Далее произошло следующее: «И вдруг в 250 м разрыв снаряда с черным дымом, через минуту второй, уже значительно ближе. Приказываю схватить оружие и технику (большинство успели прихватить и обувь) и голыми бежать в сторону, и сразу же по нашему белью был дан беглый огонь. Самолет-корректировщик точно засек наше расположение, и мы остались в чем мать родила. И вот в сапогах и при оружии, но голым, предстал я перед нач. штаба. Полковника Крицына обуял гомерический хохот, а ночью мои люди работали, голыми проводили связь, комары нещадно помогали и только к 24–00 была доставлена одежда».

А вот случай 3 марта 1944 года.

«На перекрестке дорог рос ельник, и я в этом месте решил организовать пункт сбора донесений (ПСД). Солдаты Потахов Андрей и Таксис Галина Александровна начали валить лес, чтобы сделать сруб в три ряда, а затем поставить палатку. Сам я пошел в штаб дивизии.

На обратном пути увидел, что почти напротив ПСД в 400 м западнее разорвался снаряд с черным дымом, бегу к ПСД, второй разрыв снаряда раздался в 200 метрах. Приказал своим людям немедленно бежать в сторону, поскольку увидел в воздухе самолет противника, который корректировал эту стрельбу.

Сам бросился в сторону, заметив в снегу какую-то выемку, в нее и упал. В этот миг на перекресток обрушился беглый огонь противника из нескольких орудий, снаряды разрывались тесным кольцом вокруг меня, комья мерзлой земли били меня, а я сам соображал, что если на меня упадет еще и елка, то сучья меня пронзят, но одна из глыб меня крепко ударила, и я потерял сознание».

А я же во всей мемуарной литературе и намека не встречал о том, что наши войска в ходе войны хоть когда-нибудь использовали авиацию для корректировки огня нашей артиллерии. И что обидно: по сравнению с тем огромным парком самолетов, которые построили немцы, самолеты-разведчики и корректировщики занимали очень скромное место: FW-189 немцы построили 846 машин, Hs-126 — 510, а помнят их наши ветераны всю войну и на всех фронтах.

В декабре 1940 года в Москве было проведено Совещание высшего руководящего состава РККА. Собралась, так сказать, элита Красной Армии, самые лучшие ее кадры. Обсуждалось, что нужно, чтобы выиграть современную войну. С докладами и с обсуждениями выступили 85 человек. И ни один не заикнулся о том, что артиллерия Красной Армии нуждается в средствах разведки и корректирования огня, даже о самолетах-корректировщиках никто не упомянул. В результате британский историк Лен Дейтон пишет: «Артиллерия Красной Армии по своему уровню соответствовала той, что использовалась на Западном фронте в 1918 году, — это почти то же самое, что назвать ее очень плохой. В грядущих сражениях меньше 50 процентов потерь немецких войск, действовавших на Восточном фронте, приходилось на артиллерийский огонь, в то время как относительные потери от огня англо-американской артиллерии превышали 90 процентов».