Страж вишен - Александр Рыскин

– Так у нас с вами поединок? – в свою очередь, улыбнулся Никулин.

– Нет, что вы! Только сотрудничество ради общего блага.

– Ради общего блага…, – эхом повторил Никулин. – Именно под этим лозунгом порой и отправляют на смерть тысячи людей. Мы всегда грешим ради общего блага.

– Это философский спор, Павел Игнатьевич. А меня интересуют реалии сегодняшние. Вы были знакомы с Аркадием Сычевым?

– Да. Как и десятки влиятельных лиц этого города. Вы же знаете, насколько криминал сегодня сросся с общественной жизнью.

– Знаю, к сожалению. А у вас нет версий, кто бы его мог заказать?

Повисла довольно напряженная пауза. Казарьянц, конечно, подготовил этот, вроде бы невинный вопрос заранее. Он как бы приглашал своего умного противника к игре по принципу: «я знаю, что ты знаешь, что я знаю…» Никулину хватило нескольких коротких секунд, чтобы понять стратегию Казарьянца и выработать в общих чертах план защиты.

– Не пойму, товарищ полковник – почему вы обратились с этим вопросом ко мне?

– Во-первых, не только к вам. А, во-вторых, все знают, что вы – человек в нашем городе уважаемый, и без вашего ведома тут мало что происходит. Не зря вас зовут за глаза ПИНом.

– Как, простите, меня зовут?

– ПИНом. Это аббревиатура от имени-отчества-фамилии. Допустим, ВВП – это Владимир Владимирович Путин. БАБ – Борис Абрамович Березовский. Ну, а вы – ПИН. Павел Игнатьевич Никулин.

– Забавно, – уголок рта владельца «Регион-банка» слегка приподнялся, обозначая улыбку. – Тогда, по аналогии, вас, наверное, зовут ЛОКом.

– Если бы, – развел руками Казарьянц. – Моему авторитету до вашего еще расти и расти. Да и работа у меня другая. Мало кто в лицо узнаёт. Кстати, вы не слыхали про такого вашего коллегу-банкира из Москвы, по имени Федор Петрович Замятин?

– Замятин, Замятин… Что-то припоминаю. Я нередко езжу в Москву по делам и встречаюсь со многими людьми, занятыми в банковской сфере. Фамилия мне знакома. А в связи с чем вы спросили?

– Павел Игнатьевич, – несколько укоризненно протянул Казарьянц. – Вы же хорошо знаете, что в подобного рода ситуациях…

– …вопросы задаете вы, – закончил за него Никулин. – Вы это хотели сказать?

– От вас ничего не скроешь. Чувствуется хватка профессионала. Я задал вам последний вопрос в связи с тем, что недавно обнаружили труп этого самого Замятина. И знаете где? – говоря это, полковник внимательно «ощупывал» взглядом лицо собеседника в надежде заметить хоть тень волнения. Но – напрасно…

– Не имею понятия, – безо всяких эмоций ответил Никулин.

– На территории нашей области. Мальчишки играли в лесу и – вот тебе, пожалуйста. Очередное заказное убийство.

– Криминал наступает, – произнес Никулин, таким же бесцветным тоном.

– И это еще не всё. Буквально позавчера на Украине напали на след банды, которая, по слухам, выполнила заказ на убийство Сычева.

И снова Казарьянц тщетно искал во взгляде Павла Игнатьевича намек на тревогу. Театральная пауза после последней произнесенной фразы должного эффекта не возымела.

– Штурмовики там что-то напортачили. Была перестрелка. Но, кажется, один все-таки выжил. Теперь-то уж его подлечат и выпотрошат по полной программе.

«Врешь! – с внезапной злостью подумал Никулин, не меняясь, впрочем, при этом в лице. – Геночка мне еще вчера вечером проболтался, что спецназовцы всех положили».

– Что ж… Я рад, что хотя бы одно дело о громком заказном убийстве в нашей стране будет доведено до конца.

– Да…, – задумчиво кивнул Казарьянц. – Давайте перейдем к другому, интересующему меня вопросу. Каковы были ваши взаимоотношения с покойным замом губернатора Вячеславом Сергеевичем Климовичем?

Оксана Огородникова

Состояние Андрея беспокоило меня все больше и больше. Он не мог забыть эту милую девочку, Лену. Вечерами уходил бродить по Москве и возвращался только под утро. Я стала замечать, что от него пахнет спиртным. На контакт он не шел, запирался у себя и не выходил часами. Забросил институт. Последней каплей стало то, что я попросила его поговорить по душам с Сашей.

– Мама! – сказал он мне. – Ну зачем?.. Он что, вернет мне Лену? А если нет, то тогда к чему его советы? Он сам не знает, что делать со своей жизнью, вернулся недавно из эмиграции и, по-моему, хочет снова назад. Для таких, как он, мир – это одна большая помойка!

– Что ты говоришь, Андрюша! – возмутилась я. – Александр Данилович – достойный человек, мой давний друг. Он любит тебя и готов помочь.

– Мама, я знаю только одного действительно достойного человека с таким сочетанием имени и отчества – Александр Данилович Меньшиков!

Больше за тот вечер мы не сказали друг другу ни слова.

* * *

Беседа длилась вот уже третий час. Казарьянц не оставлял попыток пробить брешь в отменной защите своего бывшего коллеги. Поняв, что расставить логическую ловушку Никулину не удастся, полковник решил попросту измотать его, добиться, чтобы банкир устал и выдал себя каким-нибудь неосторожным словом или хотя бы взглядом…

– Так вы говорите, что с Климовичем у вас с самого начала сложились ровные отношения?

– Да, говорю. Леон Ованесович, мне кажется, мы с вами ходим по замкнутому кругу. Вы явно хотите из меня что-то вытянуть. Так скажите прямо. Мне скрывать нечего – кроме, разве что, подробностей моей личной жизни. Но они вас вряд ли интересуют.

– Не торопитесь, Павел Игнатьевич. Я, конечно, чувствую некоторую свою вину за то, что отнимаю у вас время. Но и вы меня поймите. За короткий срок – сразу два заказных убийства в нашей небольшой области. Москва давит изо всех сил. Наши коллеги из УВД попросили нас о помощи. Видите ли, Сычев был одной из ключевых фигур местного криминалитета. С его устранением расклад может коренным образом измениться. Кто будет вместо него? Свято место пусто не бывает…

– Уж не меня ли вы примеряете на эту роль? – с едва уловимым оттенком угрозы произнес Никулин.

– Вас? Боже упаси! Но ведь вы не отрицаете факт своего знакомства с Сычевым? Значит, могли случайно стать обладателем ценной для нас информации.

– С таким же успехом вы можете допросить еще с десяток чиновников нашей мэрии и аппарата губернатора. О бизнесменах я уже не говорю.

– А у нас с вами не допрос, Павел Игнатьевич.

– Что же тогда? Дружеская беседа?

– Именно, – обрадовано подтвердил Казарьянц. – Дружеская беседа.

– В таком случае, позвольте узнать, когда я могу покинуть вас? – Никулин взглянул на часы. – Ровно через пятьдесят минут у меня встреча с акционерами банка. А я за всю жизнь никуда не опоздал.

– Отлично! Вы свободны, я только подпишу вам пропуск. А в качестве компенсации за то, что отнял у вас время, я дам вам вот эту кассету.

– Что там? – недоверчиво спросил Никулин.

– Послушаете – и узнаете. Поверьте, вам будет очень интересно.

Павел Игнатьевич Никулин

Я вышел из здания областного ФСБ и сел в машину. Водитель знал, куда меня везти. Да, этот кавказец, неизвестно как добравшийся до такой должности, изрядно помотал меня. Будь на моем месте кто-нибудь другой – раскололся бы, как орех. Он так явно демонстрировал мне, что в курсе, кто именно заказал Сычева… Сразу виден чекист старой закалки. Подобные спецы и раньше ценились на вес золота, а уж теперь-то и подавно…

Заседание правления прошло вяло и скучно. Решать особенно было нечего – дела у «Регион-банка» шли как обычно. Все пайщики (а их, кроме меня, было еще четверо) давно уже по умолчанию согласились, что финансовые вопросы курирую я, и только я. Они просто ничего в этом не смыслили. Да и процент акций у них был смехотворный…

В половине четвертого я уже был дома. Диана отсутствовала – поехала к родителям в деревню. Лена была мрачнее тучи.

– Папа, мне нужно поговорить с тобой, – довольно решительным тоном заявила она. Ну, наконец-то!

– Слушаю тебя внимательно, – произнес я, раскладывая на столе свои бумаги.

– Ты… У меня очень важная новость. Ты только пойми меня правильно, я знаю, что всё это, с твоей точки зрения, ужасно, но…

– Лена! – сказал я строго. – Ты же отлично знаешь – я не люблю длинных вступлений.

И тут она выдала, зажмурившись:

– Я беременна.

– Не понял? – проговорил я, хотя со слухом у меня было всё в порядке.

Она повторила.

– То есть, ты хочешь сказать, что там, в Москве, подцепила кого-то и..?

– Не кого-то, пап… Я его очень люблю. И очень хочу к нему вернуться.

– Сядь. Сейчас ты назовешь мне его имя и фамилию.

– Папа, дело в том, что…

– Я никогда дважды не повторяю!

Она зашмыгала носом. Хотя отлично знала, что я не отношусь к тем странным мужикам, на которых действуют бабские слезы. Пусть даже и слезы собственной дочери.

– Андрей Огородников…, – произнесла она так тихо, что я понял лишь по губам.