Следы на воде - Николай Сергеевич Перунов

атаковать конницей в три лавины.

– Да, я в курсе плана. На карте с деревянными фигурками, я проведу сражение не хуже тебя.

– Если не веришь на слово, что тебя не убьют то изволь дослушать, почему тебя не убьют. У Карвина нет конницы, поэтому ему придется оставлять резервы на флангах, чтобы блокировать атаки нашей кавалерии. Под первые две волны он успеет подставить каре из резервов и там будут потери. Если конечно тот сброд, что останется на флангах не дрогнет сразу и удержит каре. Третья врежется во фланг центра построения. Ее возглавлять будешь ты. Я прослежу, чтобы две другие лавины ушли вовремя, и присоединюсь к тебе. Таким образом половину сражения ты будешь стоять в сторонке но у всех на виду, и поучаствуешь только в последнем ударе который обратит врага в бегство.

– А если что- нибудь пойдет не так?

– Ну во первых я и мои телохранители будем рядом и если что подстрахуем. Во вторых твои доспехи стоят как отряд харадримов, в них тебя можно разве что попытаться уморить голодом. И в третьих я дам тебе своего волка.

– Чтобы если вдруг меня не прикончат орки, то наверняка сожрал Белое Ухо? – волка звали белое ухо. Он весь был абсолютно белым, и только край правого уха был темный. Когда я спросил Грая почему, он сказал что ну левое же белое.

– Лошадь в бою может погибнуть, споткнуться или еще что. Если ты рухнешь с коня то возможно действительно окажешься в опасности. В своем волке я уверен, его им не взять. – я бросил взгляд на гнома.

– Я что, мне добавить нечего. Я всегда верил в тебя Фрэнк. – усмехнулся гном.

– Давлин, вы с Гримером будете руководить пехотой. Все просто вы наковальня, мы молот. Нам просто надо реализовать преимущество кавалерии.

– Ага, завтра будет славный день,– мрачно добавил я.

– Я ждал этого дня всю свою жизнь, Фрэнк. – ответил Грай.

После меня ждала бессонная ночь. Ладно, ездить верхом на волке я научился во время своих путешествий по Гундабару, успокаивал я себя. Во времена моей юности у меня даже была отдельная дисциплина конный бой. Сейчас я старательно вспоминал занятия где нас учили противостоять пешему сопернику. Как правильно рубить, не подставляясь под удары. Было страшно. К утру пришло забвение. Через час после рассвета мы свернули лагерь и двинулись на врага. Хотя мне до сих пор было сложно видеть в них врагов, в тех кого я не знал, кто мне ничего не сделал и кто жил на другом краю света. Мне сложно было четко обозначить причины, почему они должны были умереть. С другой стороны, честно говоря, у меня не было ощущения, что я что то делаю не так. Ну имеется в ввиду в тем моменты когда я мог чувствовать что- то кроме страха. Но он в свою очередь понемногу изживался горькой самоиронией и едким цинизмом. И вот я в сверкающих доспехах, на белом огромадном волке ехал впереди колонны всадников. За три километра до встречи с неприятелем мы развернулись в боевой порядок. Привели в готовность нашу катапульту на колесиках. В первую очередь конечно она давала нам моральный эффект. После событий у Замка Рассвета, вид летящих камней должен был наводить на противника непередаваемый ужас. Помимо того стратегически, она вынуждала противника играть первого номера. Мы могли наносить урон не сближаясь, пусть и незначительный. Значит атаковать придется Карвину. А без кавалерии это непросто. Когда сойдутся два пехотных строя мы ударим с флангов конницей. Этому приему учат в любом командном вузе на первом курсе. Он прост как и все гениальное. Еще пару часов возни, и вот две армии выстроились друг напротив друга. Метрах в восьмистах от нас развернулись боевые порядки орков. Если бы меня спросили сейчас сколько их навскидку, я бы ответил тысяч сто. Минимум. Паника потихонечку снова начинала вступать в законные права наследования престола в моей голове. К счастью шлем скрывала мое лицо, и поэтому вид у меня невзирая на все перипетии моего внутреннего мира был вполне себе героический. Пехотные лавины начали сходится. Мы заняли свои позиции на флангах, чуть сзади. Грай суетился, где- тл вокруг раздавая приказы адъютантам и расставляя кавалерию. Я конечно тоже был в курсе плана и понимал что к чему. Честно говоря план был прост и тривиален, и поэтому любой из нас мог составить его единолично. Но последний раз я знал все это вчера вечером за ужином. Ровно до того момента, когда мы каким то непостижимым образом пришли к консенсусу по поводу того, что я тоже пойду в атаку. Наша катапульта начала метать камни. Там куда метили наводчики в рядах орков начиналось заметное беспокойство. Слава о смертоносных машинах прокатилась по стране. Ряды сомкнулись закипела битва. Гундабарец пустил первую конную войну в атаку. Ей навстречу выдвинулись резервы, прикрывая фланг. Время шло, лилась кровь. Я немного перегорел, нервное напряжение спало на смену ему пришла некоторая апатия и обреченность. Начала сказываться усталость бессонной ночи. Я был зрителем в театре. Конный удар повторился на этот раз с обоих флангов. И снова их встретили каре из резервов. Конница первой волны начала отступление. И тут выдвинулись мы. Загудели трубы, лавина пришла в движение. Наша группа была самой многочисленной, мы включали чуть больше половины всех конников. Первые две атаки исчерпали резервы, по длинной дуге мы заходили во фланг и тыл сражающихся орков. Гуща сражения бесформенной темной массой неумолимо приближалась, причем со скоростью куда большей нежели мне того хотелось. К счастью развернуться и бежать мне было некуда, потому что за моей спиной более полутора тысяч всадников неслось в карьер. Сейчас моими действиями руководил исключительно инстинкт самосохранения. Грай и орки из его личной охраны скакали рядом и перед самым сближением вырвались чуть вперед. И вот я уже лечу в гуще сражающихся. Я наношу академически правильные удары, рубящие с вложением корпуса. Один на право, один налево. Мы обрушились подобно молоту. Наемники и так значительно превосходили умением и вооружением армию равных и брали верх, а когда мы оказались сзади это был разгром. Враги обращались в бегство. Мой дорогущий отточенный клинок из первосортной стали режет плоть, доспехи и кости с одинаковой легкостью. Удары за счет инерции скачущего волка и нанесения сверху вниз получаются сокрушительными. Шерсть моего скакуна и мои сверкающие доспехи щедро заляпаны кровью. В какой- то момент я понимаю, что моя пищеварительная система дала волю страху когда- то и я в пылу боя даже и не заметил этого.