Галерея призраков - Альфред Хичкок

И все же я еще не до конца верил своим чувствам, пытаясь найти какое-то здравое объяснение всему происходящему. Это просто нелепо, повторял я себе. Гренки с сыром, поданные к ужину, вероятно, оказались некачественными, и мне привиделся кошмар. С трудом добрел я до своей каюты и вошел в нее. Все помещение насквозь пропахло застоявшейся морской водой — это был именно тот запах, который я почувствовал, проснувшись прошлой ночью. Не могу описать, каких сил мне стоило раскрыть чемодан и нашарить в нем коробку восковых свечей. Я разжег дорожную лампу, которую всегда беру с собой в поездки, чтобы иметь возможность еще немного почитать после того, как погасят свет, и убедился, что иллюминатор опять открыт. Все мое естество начал заливать какой-то первобытный ужас, которого прежде я никогда не испытывал и не хотел бы испытать впредь. Однако теперь, располагая светом, я решил осмотреть верхнюю койку, предположив, что обнаружу ее залитой морской водой.

Должен признать, что меня ожидало разочарование. Простыни на постели были смяты, как будто на них спали, морской запах там был еще более явственен, однако все белье оказалось на удивление сухим. Мне ничего не оставалось, как решить, что Роберт не осмелился сменить постель после событий вчерашней ночи, а то, что мне довелось пережить сегодня, было не более чем кошмарным сном. Я отдернул занавеси как можно шире и попытался со всем возможным тщанием осмотреть верхнюю койку. Она была абсолютно сухой. Однако иллюминатор снова был открыт. С каким-то тупым чувством обреченности я в очередной раз закрыл его и накрутил гайку на болт, затем просунул в петлю гайки свою тяжелую трость и затягивал ее до тех пор, пока металл не начал прогибаться под давлением. После этого я повесил дорожную лампу в головах койки и сел под ней, изо всех сил стараясь побороть охватившее меня смятение. Так я и просидел всю ночь, не в состоянии даже подумать об отдыхе. Честно сказать, я вообще ни о чем не способен был думать. Но иллюминатор оставался закрытым, и я не верил, что он теперь откроется без приложения значительной силы.

Наконец наступило утро, и я медленно оделся, не переставая размышлять о событиях прошедшей ночи. День выдался ясным, и я вышел на палубу, горя желанием понежиться под ласковыми лучами солнца и вдохнуть свежий морской аромат, столь разительно отличавшийся от стоялого океанского смрада в моей каюте. Не отдавая себе отчета, я неторопливо двинулся к корме в сторону каюты судового врача. Там я и нашел его стоящим с трубкой во рту, вышедшим освежиться, как это было и накануне.

— Доброе утро, — сдержанно произнес он, разглядывая меня с неприкрытым любопытством.

— Доктор, вы были абсолютно правы, — сказал я. — С этим местом происходит что-то неладное.

— Я так и знал, что вы передумаете, — торжествующе воскликнул он. — Непростую ночь пришлось пережить, не так ли? Приготовить вам что-нибудь для поднятия тонуса? По собственному рецепту.

— Нет, благодарю вас, — отказался я. — Лучше я расскажу вам о том, что случилось ночью.

Я попытался как можно точнее описать события прошлой ночи, не опуская ни одной детали и не скрывая, что происшедшее ввергло меня в неведомое мне прежде состояние панического ужаса. Особенно подробно я остановился на рассказе об иллюминаторе, ибо в этой части своего повествования был уверен до такой степени, что мог бы на Библии присягнуть об ее истинности, даже если все остальное мне только показалось. Я сообщил, что дважды закрывал иллюминатор за ночь, причем во второй раз даже помял металл, затягивая гайку своей тростью. Наверное, я несколько переусердствовал в описании всех деталей своей борьбы с иллюминатором.

— Мне кажется, вы опасаетесь, что я не поверю вашему рассказу, — проговорил врач, улыбнувшись. — Позвольте заверить вас, что я весьма далек от этого. А потому я еще раз повторю вам свое приглашение. Собирайте вещи, переносите их ко мне и занимайте половину моей каюты.

— Может быть, вы только на одну ночь согласитесь разделить со мной мою каюту? — спросил я. — Помогите мне добраться до сути происходящего.

— Эти попытки могут стоить вам довольно дорого, — возразил врач.

— А именно? — спросил я.

— Они могут привести вас на морское дно. Я собираюсь оставить службу на этом судне. Я решил, что сделаю это при первой же возможности.

— Значит, вы отказываетесь помочь мне выяснить…

— Не отказываюсь, — торопливо ответил врач. — Но моя профессия требует сохранять здравый рассудок, а не пускаться в погоню за призраками и тому подобным.

— Вы хотите сказать, что это было привидение? — спросил я с насмешкой, но в следующую секунду с поразительной отчетливостью вспомнил то ужасающее ощущение чего-то сверхъестественного, которое целиком завладело мной прошлой ночью.

— А вы можете предложить какое-либо разумное объяснение всему происходящему? — неожиданно резко ответил он вопросом на вопрос. — Нет, не можете. Вы говорите, что найдете объяснение, а я вам говорю, сэр, что не найдете, потому что такового просто не существует.

— Дорогой мой сэр, — воскликнул я, — не беретесь ли — вы, человек науки, тем самым утверждать, что в природе существуют явления, не имеющие объяснений?

— Именно так, — сердито ответил он. — А если кто-то попытается такое объяснение предложить, не думаю, что оно способно будет удовлетворить меня.

Я не мог отважиться провести в одиночестве еще одну ночь в своей каюте, и тем не менее я был решительно настроен разгадать ее тайну. Не думаю, что нашлось бы много мужчин, согласившихся переночевать там без надежного спутника после таких двух ночей, что выпали на мою долю. Однако я решил, что мне ничего не останется, как пойти на это, если я никого не смогу уговорить составить мне компанию. Врач, судя по всему, не собирался отваживаться на подобный эксперимент. Он заявил, что является хирургом и потому не волен распоряжаться собой; в любой момент на судне могут возникнуть непредвиденные обстоятельства, может потребоваться его срочное вмешательство, врачебная помощь, а он не способен будет квалифицированно оказать ее, если у него будут расшатаны нервы. Возможно, он был прав и абсолютно искренен, но я склонен полагать, что врач просто искал уважительные причины, которые смогли бы избавить его от принятия моего предложения. Отвечая на мой вопрос, он сказал, что вряд ли на борту найдется хоть один человек, который пожелал бы участвовать в моем расследовании, и через несколько минут, сославшись на благовидный предлог, я оставил его. Чуть позже я встретил капитана и также поведал ему свою историю. В завершение я заявил, что если не найду себе на ночь компаньона, то буду просить его разрешения не гасить свет в коридоре и останусь дежурить в каюте сам.

— Послушайте, — задумчиво проговорил капитан. — Я скажу вам, что мы сделаем. Я лично буду нести эту вахту с вами, и мы посмотрим, что произойдет. И я уверен, что нам удастся докопаться до причин этих странных событий. Возможно, на судно тайком проник какой-нибудь ненормальный, и теперь, скрываясь от команды, он невольно пугает пассажиров. А может быть, все дело в древесине, из которой изготовлена эта койка.

Придя в восторг от предложения капитана разделить со мной ночное дежурство, я попросил его прислать в каюту судового плотника, чтобы он тщательно проверил все помещение. Капитан вызвал мастера и приказал ему следовать всем моим распоряжениям. Тут же мы вдвоем прошли ко мне в каюту. Сняли все белье с верхней койки и внимательно осмотрели ее, надеясь найти отошедшую доску или скрытую панель, которую можно было бы сдвинуть в сторону. Проверили каждый стык, простучали пол, вывернули все винты из нижней койки и разобрали ее на части — одним словом, в сто первой каюте не осталось и квадратного дюйма, который был бы не исследован и не изучен. Все оказалось в идеальном порядке, и мы вновь привели каюту в первоначальный вид. Когда мы уже заканчивали, дверь чуть приоткрылась, и в нее заглянул Роберт.

— И что же, сэр? Нашли что-нибудь, сэр? — спросил он с глуповатой ухмылкой.

— Ты был прав насчет иллюминатора, Роберт, — сказал я и вручил ему обещанный соверен.

Вместе с Робертом я вышел в коридор и оттуда наблюдал, как плотник, завершив работу, собирает инструменты.

— Я человек простой, сэр, — обратился он ко мне, — но позвольте дать вам совет. Собирайте-ка вы вещи и разрешите мне заколотить эту дверь четырехдюймовыми гвоздями. Нехорошее это место, сэр, и все тут. Только на моей памяти четверо пассажиров этой каюты расстались с жизнью. Что ни плавание — то чья-нибудь смерть. Сэр, прошу вас, съезжайте отсюда, пока не поздно!

— Еще на одну ночь я здесь все-таки задержусь, — ответил я.

— Ох, не стоит, сэр, ох, не стоит! Зря вы это. Дурное это место! — Плотник печально покачал головой, подхватил сумку с инструментами и вышел из каюты.