Чеченский след - Фридрих Незнанский

Наконец Марта сказала:

— Вот так.

И это значило, что все получилось именно так, как она хотела. Впоследствии Алексея раздражала эта фраза, которую Марта произносила каждый раз, когда получала то, что хотела, а получала она это всегда. Но в начале их знакомства Алексей был просто в восторге и от этой фразы, и от самой Марты. То, что Марта тоже обратила на Алексея внимание, не укрылось для посторонних взглядов.

— Шуры-муры с педагогом? — посмеивались над Алексеем ребята, а он лишь улыбался в ответ.

В душе Алексей уже знал, что «шуры-муры» с Мартой только начинаются, что Марте еще предстоит сыграть в его жизни далеко не последнюю роль.

Полным ходом шла подготовка: им вкалывали в вену какой-то препарат, потом показывали на экране сцены убийств и насилия с обилием крови и растерзанных человеческих тел.

Большинство сцен было связано с убийством женщин, детей и стариков. Лица тех, кого убивали, а также тех, кто убивал, рассмотреть было трудно, весь экран заслоняло в большинстве случаев кровавое месиво, снятое крупным планом.

Первый сеанс вызвал у Алексея шок. Пошатываясь, он вышел из зала, не заметил, как рядом оказалась Марта.

— Я так и думала, — сказала она.

— Что? — не расслышал вопроса Алексей.

— Я так и думала, что у тебя слабая нервная система, — объяснила Марта и повелительно добавила: — Сейчас ты пойдешь со мной.

— Хорошо, — с готовностью ответил Алексей.

Марта привела его в кабинет врача, туда, где всем им перед началом просмотра вкололи в вену какой-то препарат.

— Повторите, Виталий Георгиевич, — приказала Марта врачу.

— Не много? — тот покосился в сторону Алексея.

— Нормально, — ответила Марта.

— А что он потом будет делать? — захихикал врач.

— Разберемся, — ответила Марта.

— Ну смотри, — ответил врач.

После того как Алексею был сделан еще один укол, он почувствовал, что испытывает к Марте самые нежные чувства.

После третьего сеанса у Алексея уже не было ни страха, ни ужаса перед тем, на что он смотрел, только интерес и желание увидеть эти кадры еще раз. Ему даже показалось, что он испытывает странное возбуждение от того, что происходило на экране. Алексей не успевал следить за тем, как менялись его ощущения, желания, убеждения, жизнь превратилась в непрерывный поток: учения — подготовка — «экскурсии на места боевых действий» — получение денег — выходной, раз в две, а то и в три недели. В паузах, случайно возникающих в таком бешеном темпе работы, Алексей думал о Марте.

Наконец он осмелился назначить ей свидание.

Марта пришла на свидание в короткой юбке ярко-красного цвета и ярко-синей, обтягивающей фигуру кофточке. О том, что произойдет дальше, Алексей уже знал…

— И что же произошло? — спросил Алексея мужик, потягивая пиво.

К тому времени они уже успели взять по второй банке, на сердце у Алексея потеплело, события уходящего дня отодвинулись куда-то в сторону, накопившиеся нерешенные проблемы показались мелкими и ничтожными по сравнению с нахлынувшими сейчас на Алексея воспоминаниями…

— Ну? — спросил мужик.

— Что — ну? — передразнил его Алексей.

— Расскажи.

— Не понятно, что ли?

— Понятно-то понятно, но лишний раз послушать всегда приятно, — выдал мужик каламбур и рассмеялся.

Марта стала первой женщиной Алексея. Теперь каждый свой выходной он проводил с ней, Марта открывала ему новый мир, жесткий, если не сказать — жестокий мир неведомых Алексею человеческих отношений. Внешне демонстрируя холодность, Марта сама не замечала, как все больше и больше привязывается к Алексею, становится с ним все более и более откровенной…

В одну из таких встреч Алексей осмелился задать ей давно волнующий его вопрос:

— Марта, а ты знаешь, что нам колют, перед тем как показывать все эти кадры?

— Знаю, — ответила Марта.

Вопрос «что», готовый сорваться с уст Алексея, не успел прозвучать.

— Я могу быть в тебе уверена? — Марта смотрела ему в глаза.

Алексей не знал, что она имеет в виду: то ли их отношения, то ли название препарата, который колют…

— Железно, — не задумываясь, пообещал Алексей.

— Думаю, названия ты все равно не запомнишь…

— Да, конечно, — перебил ее Алексей, — главное — суть.

— Суть заключается в следующем: тебе вкалывают препарат, который вызывает сексуальное возбуждение, показывают кадры убийств…

— Зачем? — удивился Алексей.

— Не перебивай, — упрекнула Марта, — а потом, когда ты видишь это не первый раз, возбуждаясь при этом столько же раз, сколько ты смотришь на этот экран, в твоем подсознании формируется своего рода рефлекс. Убийство и кровь становятся для тебя стимулами, и теперь они для тебя так же необходимы, как еда, секс…

Алексей ужаснулся:

— А как же я потом?..

— Как ты потом будешь жить? — усмехнулась Марта.

— Да.

— Странный вопрос. Это становится для тебя естественным и необходимым. Что же в этом страшного?

Мужик на всякий случай отодвинулся от Алексея подальше.

Алексей заметил это:

— Боишься?

— А то, — ответил мужик, — кто тебя знает…

— Это точно, бывало, живешь с человеком годы и совсем не знаешь его. А человек, знаешь ли…

— Дерьмо, — вспомнил мужик стоявших перед ними в очереди отца и сына.

— Ну дерьмо не дерьмо, а загадка — точно, — сказал Алексей.

— Как же потом с этим жить? Как ты жил? — не унимался мужик.

— В этом отряде я проработал около трех с половиной лет. Потом умерла мама. Деньги мне были больше не нужны, и единственное, что удерживало меня там, была Марта…

— А кто она вообще? Откуда там взялась? И почему такое почтение от этого вашего, забыл…

— Никиты Сергеича?

— Вот-вот…

— Марта окончила факультет психологии Ростовского университета, защитила диплом на тему «Психология поведения человека в экстремальных ситуациях», поступила в аспирантуру, а мы были для нее практикой, материалом, на котором она отрабатывала свою усовершенствованную методику подготовки людей-убийц…

— Ужас какой! Как же ты с ней? — удивился мужик.

— При всем при этом она оставалась нежной, чувственной женщиной, потом, правда, я узнал, что роман у нее был не только со мной, но мне лично связь с Мартой дала очень много, на многое открыла глаза…

Солнце палило, просачиваясь сквозь хвойные лапы деревьев. Марта и Алексей лежали на траве и смотрели на небо, наслаждаясь спокойным свежим воздухом. Алексей вдохнул полной грудью, выдохнул, снова вдохнул.

— Что вздыхаешь? — спросила Марта.

— Дышу, — ответил Алексей.

— Нет, вздыхаешь, — сказала она, — что-то хочешь у меня спросить? Спрашивай.

— Психолог ты мой, — попробовал отшутиться Алексей.

— Психолог, да не твой, — серьезно произнесла Марта, — тебе принадлежит только малая часть меня, а мне самой давно уже ничего не принадлежит.

— Ну малыш. — Он обнял ее, желая успокоить, защитить.

Марта высвободилась из его объятий.

— Я не малыш, — все так же серьезно произнесла она.

— Я не хочу, чтобы ты грустила, — играя, приказал ей Алексей.

— А я и не грущу. Я не умею грустить, так же как не умею испытывать чувства страха, ревности, тоски…

— Я что-то не понял, — приподнялся на локте Алексей, — это в каком смысле?

— В прямом, — ответила Марта, — я прошла курс НЛП.

— Чего-чего?

— Нейро-лингвистического программирования. Это когда с помощью определенной подготовки человек может научиться ничего не чувствовать, не испытывать ни сожаления, ни страха, ни боли — одним словом, эта такая программа, как бы тебе объяснить…

— Типа того что вкалывают чего-то, а потом показывают картинки?

— Нет, механизм другой, а эффект тот же: человек перестает испытывать чувства, которые могут помешать его делу.

— Значит, ни ревности, ни привязанности, ни сострадания?

— Да, — подтвердила Марта.

— А как же любовь?

— Любовь — это физическое влечение двух тел, — тоном всезнающего педагога объяснила Марта.

Алексей задумался. Ему казалось, что он любит Марту. Но теперь, сопоставив сказанное ею с подготовкой, с возбуждающими препаратами, он начал сомневаться в истинности своих чувств. Вдруг он понял, что не любит ее. Но теперь другая мысль беспокоила Алексея: «А смогу ли я любить кого-либо вообще?» Он спросил об этом Марту. Марта задумалась.

— Смотря что ты понимаешь под этим словом, — ответила она.

— Как что, верность, искренность, невозможность жизни без любимого человека.

— То есть просто зависимость? — жестко спросила Марта.

Алексей растерялся. Все, что произносила эта женщина, вызывало в нем внутренний протест, но слов, чтобы опровергнуть то, что она говорит, он не мог найти.

— А как же семья? — спросил он.