Серебряный остров - Николай Корнеевич Чуковский

тебя обидится.

Коле стало стыдно. Жалость и нежность к матери охватили его. Действительно, за что он её обидит?! Суп и так почти совсем остыл, пока он торчал здесь и разговаривал с Лизой. Подхватив авоську с кастрюльками, он пошёл в библиотеку.

Торопливо, с бьющимся сердцем, подошёл он к открытому окну читального зала и заглянул в него.

Посреди читального зала стояли мама и Виталий Макарыч.

— До свиданья, друг мой, — сказала мама.

Маленькая, она подняла руку и положила её на высокое плечо Виталия Макарыча.

— Я верю вам, — продолжала она. — Я верю вам, потому что вы вернули мне радость. Идите. Я буду ждать и надеяться.

Коля видел слёзы, блеснувшие у неё на глазах. Виталий Макарыч поднял руку и как бы невзначай коснулся своих глаз рукавом пиджака. О, какой лицемер!

Виталий Макарыч шагнул к дверям. Коля отошёл от окна и зашёл за кусты, чтобы не встретиться с ним. Он уже знал, что ничего не расскажет маме.

Однако он всё-таки, быть может, рассказал бы ей всё, если бы она спросила его о чём-нибудь, или погладила его по голове, или хотя бы улыбнулась ему, показав зуб со щербинкой. Но она не улыбнулась, не погладила, не спросила. За обедом она была молчалива и полна каких-то своих мыслей, и от мыслей этих глаза её непривычно блестели. И Коля не сказал ей ничего.

Пообедав, он вышел из библиотеки и побрёл в школу. Он шёл неторопливо и чем дальше, тем медленнее. Обеденный перерыв кончился, в школе уже гремели топоры и пилы. Но ему не хотелось возвращаться к своему верстаку, к рубанку, на школьный двор, где каждую минуту мог появиться Виталий Макарыч. У школьных ворот Коля нерешительно остановился. Постояв и поколебавшись, он, вместо того чтобы войти в ворота, пошёл дальше.

Ему некуда было идти, и он не знал, куда идёт. Он прошёл вдоль школьного фасада до конца площади. Опасаясь, как бы кто-нибудь из школьников не заметил его и не позвал в школу, он свернул с площади влево и побрёл вдоль стены школьного здания.

Что-то заслонило от него солнце. Он поднял голову. Старое здание школы, как огромный корабль, плывущий по воздуху, повисло над ним!..

— Псст!.. — раздалось у него за спиной.

Удивлённый, он обернулся.

Никого. Только длинные ветви бузины, разросшиеся возле полуобвалившейся красной кирпичной трубы, подозрительно шевелились.

И снова:

— Псст!..

Ветви раздвинулись, и Коля увидел острую седую бородёнку. Потом появилась рука и поманила Колю пальцем.

Архипов! От неожиданности Коля чуть было не вскрикнул.

— Идите сюда, — сказал Архипов шопотом и исчез.

Коля обошёл бузину кругом. Архипов сидел на кирпиче в узком пространстве между бузиной и трубой. Ветви сплетались над ним, образуя нечто вроде беседки.

— Что вы здесь делаете? — спросил Коля вполголоса.

— Тише, — прошептал Архипов; он взял Колю за руку, потащил к себе и усадил рядом с собою. — Я вышел на охоту. Вот, поглядите.

Сквозь щель между трубой и ветвями видна была пробоина в стене старого школьного здания и тропинка, которая вела от неё. Там, в пробоине, в сумраке, пронизанном редкими солнечными лучами, что-то шевелилось.

— Я их выследил, — сказал Архипов с удовольствием. — Теперь не уйдут.

— Да ведь это нищий с девочкой! — воскликнул Коля, вглядевшись.

— Угу, — подтвердил Архипов шопотом. — Они там ищут что-то. Он заставляет её все углы обыскивать.

— Ищут!

Коля хотел сказать, что и Виталий Макарыч искал там что-то утром, но сдержался.

— Что же вы собираетесь делать? — спросил он.

— Отнять у него девочку, — сказал Архипов. — Я снесу её к себе в землянку и спрячу за комодом. А потом отдам Агафье Тихоновне.

— Да ведь он за вами погонится.

— Кто? Слепой? — Архипов рассмеялся. — Он же не увидит, куда я побегу.

— Он вовсе не слепой! — воскликнул Коля.

И торопливо рассказал Архипову, как нынче утром слепой бежал, отлично разбирая дорогу.

Архипов выслушал его с любопытством, но недоверчиво.

— Ну, слепой он или не слепой, — сказал Архипов, — а девочка будет наша.

И сразу же они услышали мерное позвякивание железной палки. Нищий вышел из разбитого здания и, шагая по тропинке, приближался к ним.

Он шёл, как всегда, — щупая палкой дорогу и держа девочку за руку. Его обезображенное лицо было закинуто назад. Глаза бессмысленно смотрели в пространство.

Они притаились, поджидая, когда нищий и девочка поровняются с ними. И вот они совсем рядом.

Архипов мгновенно вскочил. Этот сухонький, небольшой старичок был удивительно проворен и ловок. Он обхватил нищего, упёрся бородёнкой ему в грудь, весь напружинился и поднял его на воздух.

Нищий был в полтора раза выше Архипова и в два раза шире. И однако Архипов держал его на весу и вертел из стороны в сторону, и большие ноги нищего в обмотках беспомощно болтались из стороны в сторону. Он ничего не мог поделать с Архиповым, потому что руки его были заняты: он не выпустил ни палки, ни девочки. Но слепым он больше не притворялся. Глаза его, полные испуга и бешенства, зорко глядели вокруг.

Архипов тряс его, как яблоню, шатал из стороны в сторону, стараясь обрушить в кусты. И нищий понял, что будет побеждён, если не освободит