Том 11. Пьесы. 1878-1888 - Антон Чехов

П л а т о н о в. Я не умею думать.

Пауза. А вот ты подумай! (Подходит к ней.) Ты подумай! Я лишил тебя семьи, благополучия, будущности… За что? К чему? Я ограбил тебя, как самый злейший враг твой! Что я могу тебе дать? Чем я могу заплатить тебе за твои жертвы? Этот беззаконный узел твое несчастье, твое minimum, твоя гибель! (Садится.)

С о ф ь я Е г о р о в н а. Я сошлась с ним, а он смеет называть эту связь беззаконным узлом!

П л а т о н о в. Э-э… Не время теперь придираться к каждому слову! У тебя свой взгляд на эту связь, у меня свой… Я погубил тебя, вот и всё! Да и не тебя одну… Подожди, что еще запоет твой муж, когда узнает!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Ты боишься, чтобы он не наделал тебе неприятностей?

П л а т о н о в. Этого я не боюсь… Я боюсь, чтобы мы его не убили…

С о ф ь я Е г о р о в н а. Зачем же ты, малодушный трус, шел тогда ко мне, если ты знал, что мы убьем его?

П л а т о н о в. Пожалуйста, не так… патетично! Меня не проймешь грудными нотами… А зачем ты… Впрочем… (машет рукой) говорить с тобой значит проливать твои слезы…

С о ф ь я Е г о р о в н а. Да, да… Никогда я не плакала, пока не сошлась с тобой! Бойся, дрожи! Он уже знает!

П л а т о н о в. Что?

С о ф ь я Е г о р о в н а. Он уже знает.

П л а т о н о в (поднимается). Он?!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Он… Я сегодня утром объяснилась с ним…

П л а т о н о в. Шутки…

С о ф ь я Е г о р о в н а. Побледнел?! Тебя бы ненавидеть нужно, а не любить! Я с ума сошла… Я не знаю, за что… за что я люблю тебя? Он уж знает! (Треплет его за рукав.) Дрожи же, дрожи! Он всё знает! Клянусь тебе честью, что он всё знает! Дрожи!

П л а т о н о в. Быть не может! Не может быть этого!

Пауза.

С о ф ь я Е г о р о в н а. Он всё знает… Нужно же было когда-нибудь сделать это?

П л а т о н о в. Отчего же ты дрожишь? Как ты объяснилась с ним? Что ты ему сказала?

С о ф ь я Е г о р о в н а. Я объявила ему, что я уже… что не могу…

П л а т о н о в. Он же что?

С о ф ь я Е г о р о в н а. Был похож на тебя… Испугался! А как невыносимо твое лицо в настоящую минуту!

П л а т о н о в. Что он сказал?

С о ф ь я Е г о р о в н а. Он сперва думал, что я шучу, но когда убедился в противном, то побледнел, зашатался, заплакал, начал ползать на коленях… У него было такое же противное лицо, как у тебя теперь!

П л а т о н о в. Что ты наделала, мерзкая?! (Хватает себя за голову.) Ты убила его! И ты можешь, и ты смеешь говорить это так хладнокровно? Ты убила его! Ты… назвала меня?

С о ф ь я Е г о р о в н а. Да… Как же иначе?

П л а т о н о в. Он же что?

С о ф ь я Е г о р о в н а (вскакивает). Постыдись же, наконец, Платонов! Ты не знаешь, что ты говоришь! По-твоему, значит, не нужно было говорить?

П л а т о н о в. Не нужно! (Ложится на диван лицом вниз.)

С о ф ь я Е г о р о в н а. Честный человек, что ты говоришь?

П л а т о н о в. Честнее было бы не говорить, чем убивать! Мы убили его! Он заплакал, ползал на коленях… Ах! (Вскакивает.) Несчастный человек! Если бы не ты, он до самой смерти не узнал бы о нашей связи!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Я обязана была объясниться с ним! Я честная женщина!

П л а т о н о в. Знаешь, что ты наделала этим объяснением? Ты рассталась с мужем навсегда!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Да, навсегда… Как же иначе? Платонов, ты начинаешь говорить как… подлец!

П л а т о н о в. Навсегда… Что же будет с тобой, когда мы разойдемся? А мы скоро разойдемся! Ты первая перестанешь заблуждаться! Ты первая откроешь глаза и оставишь меня! (Машет рукой.) Впрочем… делай, Софья, что хочешь! Ты честней и умней меня, возьми же всю эту некстати заваренную кашу в свое распоряжение! Делай и говори ты! Воскрешай меня, если можешь, поднимай меня на ноги! Скорее только, ради бога, а то я сойду с ума!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Мы завтра уезжаем отсюда.

П л а т о н о в. Да, да, едем… Скорей только!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Надо увезти тебя отсюда… Я написала о тебе матери. Мы к ней поедем…

П л а т о н о в. К кому хочешь!.. Делай, что знаешь!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Мишель! Ведь новая же жизнь… Пойми ты это!.. Слушайся, Мишель, меня! Пусть всё будет по-моему! У меня свежей голова, чем у тебя! Верь мне, мой дорогой! Я подниму тебя на ноги! Я повезу тебя туда, где больше света, где нет этой грязи, этой пыли, лени, этой грязной сорочки… Я сделаю из тебя человека… Счастье я тебе дам! Пойми же…

Пауза. Я сделаю из тебя работника! Мы будем людьми, Мишель! Мы будем есть свой хлеб, мы будем проливать пот, натирать мозоли… (Кладет голову ему на грудь.) Я буду работать…

П л а т о н о в. Где ты будешь работать? Не такие есть женщины, как ты, посильнее, да и те валятся, как снопы, от безделья! Не умеешь ты работать, да и что ты будешь работать? Наше положение. Соня, таково теперь, что полезнее было бы рассуждать здраво, а не утешать себя иллюзиями… Впрочем, как знаешь!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Увидишь! Есть женщины не такие, как я, но я сильнее их… Веруй же, Мишель! Я освещу путь твой! Ты воскресил меня, и вся жизнь моя будет благодарностью… Едем завтра? Да? Я сейчас пойду в дорогу собираться… Собирайся и ты… В десять часов приходи в избу и приноси свои вещи… Придешь? Платонов. Приду.

С о ф ь я Е г о р о в н а. Дай мне честное слово, что ты придешь!

П л а т о н о в. А-а-а… Сказал же!

С о ф ь я Е г о р о в н а. Дай честное слово!

П л а т о н о в. Честное слово… Божусь… Уедем!

С о ф ь я Е г о р о в н а (смеется). Верю, верю! Даже раньше приходи… Я раньше десяти часов буду готова… А ночью и покатим! Заживем, Мишель! Счастья своего ты не понимаешь, глупый человек! Ведь это наше счастье, наша жизнь!.. Завтра же ты будешь другим человеком, свежим, новым! Задышим новым воздухом, потечет в наших жилах новая кровь… (Хохочет.) Прочь, ветхий человек! На тебе руку! Жми ее! (Подает руку.)

Платонов целует руку.

С о ф ь я Е г о р о в н а. Приходи же, мой тюлень! Я буду ждать… Не хандри… Прощай пока! Я живо соберусь!.. (Целует его.)

П л а т о н о в. Прощай… В одиннадцать или в десять?

С о ф ь я Е г о р о в н а. В десять… Даже раньше приходи! Прощай! Оденься на дорогу поприличней… (Смеется.) Денежки у меня есть… Дорогой и поужинаем… Прощай! Пойду собираться… Будь же весел! В десять часов жду! (Убегает.)

ЯВЛЕНИЕ II

П л а т о н о в (один).

П л а т о н о в (после паузы.) Не новая песня… Сто раз слышал…

Пауза. Напишу ему и Саше по письму… Пусть поплачут, простят и забудут!.. Прощай, Войницевка! Прощай всё! И Саша, и генеральша… (Открывает шкаф.) Завтра я уже новый человек… Страсть какой новый! Во что белье взять? У меня нет чемодана… (Наливает вино.) Прощай, школа! (Пьет.) Прощайте, мои ребятишки! Исчезает ваш плохой, но добрый Михаил Васильич! Это я пил сейчас? Для чего? Больше не стану пить… Это в последний раз… Сяду писать Саше… (Ложится на диван.) Софья искренно верит… Блаженни верующие!.. Смейся, генеральша! А ведь генеральша смеяться будет! Хохотать будет!.. Да! От нее, кажется, письмо было… Где оно? (Достает с окна письмо.) Сотое письмо, если не двухсотое после дикой ночи… (Читает.) «Вы, Платонов, не отвечающий на мои письма, неделикатный, жестокий, глупый невежда! Если и это письмо оставите без внимания, не явитесь, то, так и быть уж, сама явлюсь к вам, черт с вами! Жду целый день. Глупо, Платонов! Можно подумать, что вам стыдно той ночи. Забудем ее, если уж на то пошло! Сергей и Софья ведут себя прескверно - конец месяцу, вымазанному диким медом. А всё потому, что нет красноречивого болванчика с ними. Вы болванчик. До свиданья!»

Пауза. А почерк-то какой! Аккуратный, смелый… Запятые, точки, ять, е - всё на своем месте… Женщина, правильно пишущая, редкое явление…

Входит М а р к о. Надо будет ей письмо написать, а то придет, пожалуй… (Увидев Марко.) Явление…

ЯВЛЕНИЕ III

П л а т о н о в и М а р к о.

П л а т о н о в. Милости просим! Кого надобно? (Поднимается.)

М а р к о. К вашему благородию… (Вынимает из сумки повестку.) Повесточку к вашей милости…

П л а т о н о в. А… Очень приятно. Какую повесточку? Ты от кого?

М а р к о. От Ивана Андреича, мирового судьи-с…

П л а т о н о в. Гм… От мирового? На что я ему сдался? Дай сюда! (Берет повестку.) Не понимаю… На крестины зовет, что ли? Плодовит как саранча, старый грешник! (Читает.) «В качестве обвиняемого по делу об оскорблении действием дочери статского советника Марьи Ефимовны Грековой». (Хохочет.) Ах, черт возьми! Браво! Черт возьми! Браво, клоповый эфир! Когда будет разбираться это дело? Послезавтра? Приду, приду… Скажи, старче, что приду… Умница, ей-богу, умница! Молодец девка! Вот давно бы так и следовало!

М а р к о. Извольте расписаться-с!

П л а т о н о в. Расписаться? Изволь… Ужасно ты, братец, на подстреленную утку похож!

М а р к о. Никак нет-с…

П л а т о н о в (садится за стол). На кого же ты похож?

М а р к о. На образ и подобие божие-с…

П л а т о н о в. Так… Николаевский?