Ночь подарков и желаний - Мария Жукова-Гладкова

Сейчас настал период старых технологий, в частности, в лекарственном бизнесе. На Западе умеют считать деньги, и раз можно продать технологию производства уже не используемого препарата и лицензию на его производство, так почему бы не продать? В особенности раз сами его производить не желают или не могут? Конечно, фармацевтические гиганты такие технологии и лицензии не покупают, хотя как знать… А небольшие производства, типа нашего, могут существовать только за счет производства таких лицензированных препаратов.

– И мы их выпускаем?

– Да, причем среди них есть на самом деле хорошие лекарства. Я сам пользуюсь глазными каплями, которые на Западе уже не производятся, а наша фабрика выпускает. Но они тебе пока не нужны, Тоня… – Артемий Вячеславович вздохнул. – На эти старые технологии и лицензии на производство препаратов есть спрос. Это наши конкуренты.

– И вы считаете, что они могли убить Истомина?

Главный технолог кивнул.

Я задумалась. Наверное, могли. Но ведь Гриша с товарищем искали документы на производство какого-то наркотика. Или не наркотика, а просто каких-то простых лекарств? Гриша мог так понять свое начальство! Парень по своему разумению сделал какие-то выводы. Или начальство не сообщало деталей. Или что-то напутало, потому что это не главное начальство. Или заказчик темнил?

Но все сходилось. Пусть не наркотик, но технология. Или уже готовые лицензии от западных концернов или изобретателей, что, наверное, даже более вероятно. Кому-то они нужны. Кто-то просчитал прибыли. Хотя ведь вроде бы еще и наши требуются? Но это другой вопрос. Я не сомневалась, что Истомин знал, кого нужно подмаслить, чтобы получить необходимые лицензии и разрешения у нас в городе.

А тут Истомину пригрозили. Он не понял. Или просто не захотел отдавать. Его убили, а документы – описание процесса и лицензии – исчезли. Про то, где они лежат, знал один Истомин. И их теперь ищут разные лица, в частности, дома у главного технолога. Везде.

Но я-то тут при чем? У меня-то их быть не может! Я про них только сейчас узнала! И Истомин никогда в жизни не бывал у меня дома! Правда, он почему-то бывал в нашем дворе… Вот бы выяснить, к кому он приезжал… Но как?

– А немцы что хотели у нас делать? – спросила я у Артемия Вячеславовича, вспомнив про иностранных претендентов на фабрику.

– Купить часть акций и производить свои препараты, потому что у нас дешевле само производство и рабочая сила. Это было хорошее предложение. Но Истомин не захотел их пускать.

– Почему?

– Тогда пришлось бы соблюдать все технологии от и до. А это удорожает производство.

– У нас они не соблюдаются?

Главный технолог легко улыбнулся.

– Тоня, ты видела, во что у нас в цехах одеты люди?

– В белые халаты.

– И на головах колпачок или косыночка. Это неправильно! Это поразило немцев. У них рабочие одеты в специальную одежду с головы до ног. Там специальные брюки, специальная обувь, из-под головного убора ни один волосок не торчит! Все в тонких перчатках, а не с голыми руками, да еще и с накрашенными лаком ногтями!

– Но ведь и у нас все это можно ввести!

Артемий Вячеславович хмыкнул.

– У нас это никогда не введут Тоня, мы в России! И такого порядка, как на немецком производстве, на нашей фабрике не будет никогда. Ну и есть множество других моментов…

Артемий Вячеславович рассказал про какой-то «съемник», прикрепляемый в конце машины, упаковывающей таблетки. «Съемник» очень дорогой, и при покупке машины (немецкой) Истомин отказался его брать, но в случае его использования можно избежать ручного труда. Зачем нам съемник? Зачем нам избегать использования ручного труда? У нас две тетеньки стоят предпенсионного возраста, а то и пенсионерки, которые рады-радешеньки этой работе. Зарплату получают, лекарства бесплатные и еще питание в рабочие дни.

– Так что в случае партнерства с немцами пришлось бы очень многое на производстве менять. А Истомин этого делать не хотел.

Я кивнула. Это мне было понятно. Но не немцы же его убили!

– А это правда, что Петр Петрович продал Истомину часть своих акций? – закинула я последний крючок.

– Правда.

– Почему? Ведь выгодное же производство!

– Они его разделили.

– То есть как разделили? У нас что, склад отдельно от производства?

– Ты ангар имеешь в виду, который стоит рядом с фабрикой? Нет, это наш основной склад, откуда товар развозится оптовым покупателям и куда они сами приезжают. Привозные лекарства, про которые я тебе рассказал, на него не поступают. Это другие, мелкие склады. Один точно на Петроградской стороне. Я там был. На других не был. Они меня не интересуют, да и мне там, признаться, нечего делать. На Петроградской я просто брал препарат для анализа. – Артемий Вячеславович помолчал немного и продолжил: – Нет, производства и склады остались прежними, и на них все по-прежнему. Есть производство, есть реализация. Только Истомин стал получать с них больше прибыли, а Петр Петрович меньше. Но утилизация отходов полностью отошла Петру Петровичу.

Я ничего не понимала. По-моему, на утилизацию отходов нужно тратить деньги, а не получать с этого, конечно, если не утилизуешь сам.

– На утилизации отходов очень хорошо отмываются деньги, – вздохнул Артемий Вячеславович. – У нас же особые отходы, и требуется, опять же, соблюдение вполне определенных технологий.

– И у нас они не соблюдаются?

– Конечно, нет. Но деньги там крутятся большие. Я точно знаю, что, например, финны выделяют средства то ли на очистительные, то ли на заградительные сооружения, а скорее и на то, и на другое, чтобы наше дерьмо не шло к ним. Что-то, конечно, делается, но не в тех объемах и не с тем качеством, которое требуется. Но я лично к этому не имею никакого отношения. Я работаю только на производстве. А утилизацией занимается отдельная компания, которая принадлежит Петру Петровичу. Возможно, она оформлена на кого-то еще. Я просто не знаю. Но именно таким образом Истомин и Петр Петрович разделили дело.

Я покачала головой. По крайней мере, хоть выяснила, что у нас происходит на фабрике – пусть и в общих чертах.

– Значит, по вашему мнению, Истомина убили из-за каких-то технологий или лицензий? – еще раз уточнила я.

– Да, – кивнул Артемий Вячеславович. – Хотя я могу многого не знать. То есть точно не знаю. Я не лез в их дела с Петром Петровичем. Я просто выполнял порученную мне работу. Но, видишь, и меня достали…

Артемий Вячеславович еще раз вздохнул. Мне стало его жалко. Одинокий, немолодой уже человек. Я не знала, была ли у него когда-нибудь семья, спрашивать было неудобно. Жил он в двухкомнатной квартире, в обычном панельном доме. Особых богатств я там не заметила. И теперь ему еще эту квартиру приводить в порядок!

– Артемий Вячеславович, когда вас выписывать будут, вы мне скажите, я с вами домой поеду, помогу прибраться. Я бы одна все сделала, но квартира опечатана, а вы – хозяин. Без вас я заходить не могу.

– Спасибо, Тоня, – поблагодарил он.

Я обещала заезжать, но теперь мне было пора домой. Юлианку сегодня у моего отца заберет Валентина, но я же должна провести вечер с ребенком! И дома что-то нужно сготовить. Не все же на работе людей кормить.

Глава 24

В метро достала из сумки книжку Владимира Альбертова. Где еще читать-то? В метро. Других мест для чтения не знаю. Дома некогда. На работе тем более. Правда, теперь у меня два дня выходных… Если начало понравится, почитаю завтра.

Действие начиналось с приземления летающей тарелки в престижном загородном поселке под Петербургом.

Тарелка описывалась во всех деталях и почему-то напоминала гигантский мужской детородный орган. Конечно, все местные бабы сбежались посмотреть.

– Вам нравится Владимир Альбертов? – прозвучал над ухом приятный баритон.

– Нет, – сказала я. – Он мне не понравился, – автоматически ответила я и повернула голову вправо.

Рядом сидел мужчина лет сорока со шкиперской бородкой и волосами чуть выше плеч. Внешность была не то чтобы богемной, но я почему-то подумала, что он художник. Пальто на нем было длинное и широкое, темно-синее. Из-под пальто торчал темно-серый свитер с высоким воротом. В руках – перчатки.

– Вы с ним лично знакомы? – оживился мужчина.

Я кивнула.

– Ну и какой он в жизни?

Я перевернула книгу оборотом обложки и показала на фотографию.

– Значит, это все-таки пишет мужчина?

– Жена жаловалась, что он ворует ее идеи, – сказала я.

– А-а, тогда понятно. Я был уверен, что автор – женщина.

Я призналась, что впервые держу в руках книгу Владимира Альбертова и еще несколько дней назад даже не подозревала о его существовании. После личного знакомства захотелось ознакомиться с творчеством, тем более у соседей оказалось несколько произведений этого писателя.

– Да, на него многие подсаживаются, как на иглу.

– А вы врач-нарколог?

– Нет, я психолог, и меня просто интересует, что именно увлекает наших граждан, если люди вдруг начинают массово подсаживаться на какого-то писателя или исполнителя. Я стараюсь изучить его творчество и понять, почему это происходит.