Бой тигров в долине. Том 2 - Александра Маринина

Результаты исследования объектов со следами рук еще не готовы, но эксперты обещали сделать быстро, потому что в данном случае речь шла об ориентирующей информации, необходимой для оперативной работы. Но отчего-то Надежда Игоревна уже не сомневается в том, каковы будут эти результаты. Есть свидетель, который в день убийства видел Ларису Скляр возле дома Екатерины Аверкиной. И есть свидетель, видевший Ларису в тот же день, часом позже, поднимающейся на лифте в доме Натальи. И есть заключение трасолога о наличии следов, свидетельствующих о том, что замок в двери квартиры Натальи могли открывать «неродным» ключом. Вроде бы все сходится.

Но зачем? В чем смысл? Где мотив?

Может быть, она что-то проглядела? Надежда Игоревна бросила взгляд на часы: половина седьмого. Надо остаться и еще раз внимательно изучить материалы дела, которое она начала вести полтора месяца назад и уже основательно подзабыла, поскольку дел-то в производстве много, поди упомни все. Да и время прошло. Принимала она дело Аверкиной к производству накануне Нового года, когда началась обычная запарка со сроками и отчетностью, голова была занята черт знает чем, могла и пропустить что-то важное. Вот не заметила же она, что в протоколе осмотра места происшествия нет подписи судмедэксперта! Спасибо Киргану – подсказал. Хотя чего ждать от адвоката? Да чего угодно, только не великодушия к противнику. Наверняка не от чистого сердца указал он ей на этот промах, держал что-то при себе, то ли камень за пазухой, то ли козырь в рукаве.

Она открыла форточку и вышла на несколько минут из кабинета: пусть проветрится, что-то душновато после рабочего дня, в течение которого в этом кабинете кого только не было и что только не происходило! А голова нужна свежая, потому что момент ответственный. Через две недели закончатся два месяца, отведенные законом на проведение предварительного следствия. За две недели Рыженко должна постараться все закончить, а как тут закончишь, когда, кажется, впору все заново начинать? Конечно, рапорт о продлении сроков еще никто не отменял, но руководство такие рапорты страсть как не любит, у них отчетность: процент дел, законченных расследованием в установленные законом сроки. И процент этот должен быть высоким, иначе не похвалят.

Надежда Игоревна прогулялась по коридору до лестницы, прошла два пролета вверх, потом четыре вниз, потом снова два вверх и оказалась на своем этаже. Ну вот и ладно, кровь немножко разогнали, в кабинете уже прохладно и свежо, можно возвращаться.

Первое, что сделала следователь Рыженко, снова усевшись за свой стол, – достала из сейфа вместе с делом специальный конверт с вещдоками и вынула кольцо, снятое с большого пальца правой руки погибшей Кати Аверкиной. Измерила диаметр обычной канцелярской линейкой, посмотрела в сопоставительную таблицу: а размер-то отнюдь не пятнадцать с половиной и даже не шестнадцать. Восемнадцать. Это кольцо ни при каких обстоя– тельствах не могло оказаться на руке Натальи Аверкиной, оно просто в ту же секунду свалилось бы даже с ее большого пальца.

Она принялась внимательно читать материалы, начиная с самого первого документа. Дошла до осмотра места происшествия, раздраженно хмыкнула, наткнувшись снова на постановление о проведении дактилоскопической экспертизы кольца, стала читать протокол обыска квартиры Натальи Аверкиной, отмечая на отдельном листочке изъятые в квартире объекты и сопоставляя перечень с вынесенными постановлениями о направлении на экспертизу. И вдруг чуть не подпрыгнула на месте: счет! Тот самый счет на оказание медицинских услуг в швейцарской клинике. Он обнаружен в квартире Аверкиной и приобщен к материалам дела в качестве вещественного доказательства, на основании которого можно было судить о мотиве. Но Аверкина на первом же допросе, еще в момент задержания, категорически отказывалась признаваться в том, что получала этот счет. Почему же документ, вложенный в прозрачный файл, не был исследован на предмет наличия на нем следов рук подследственной? Как такое могло получиться? Постановление должен был вынести следователь, который работал по делу еще тогда, в день совершения преступления и задержания подозреваемой, 25 декабря. Ну в самом крайнем случае 27 декабря, в понедельник, когда Рыженко еще не приняла дело к своему производству. Почему это не было сделано?

Да нет, не может быть, это же такая очевидная глупость, ошибка, просто бросающаяся в глаза! Наверняка документ где-то спрятался, надо как следует поискать, перебрать все материалы по листочку, и обязательно найдется и постановление, и заключение эксперта-дактилоскописта. Надежда Игоревна почувствовала, что ее бросило в жар, даже кисти рук покрылись испариной. Она методично перебрала каждый листок.

Документов не было. Открыла сейф, снова достала плотный конверт с вещдоками, подняла клапан, заглянула внутрь. Конечно, вон он, этот злополучный счет, лежит себе в файле, никому не нужный и никем не исследованный. На нем нет ни малейшего следа порошка, то есть эксперты к этому файлу даже не притрагивались.

И снова ее окатило горячей волной: а допрос сотрудника клиники, выдавшего счет? Она только сейчас вспомнила о том, что собиралась допросить тех, кто в филиале швейцарского медицинского центра контактировал с Натальей Аверкиной по поводу лечения от бесплодия. Когда Рыженко туда позвонила, ей сказали, что врач находится в отпуске за границей, а счет оформляла и выдавала как раз его супруга, которая, само собой, отдыхает вместе с мужем. Они должны были вернуться… Господи, когда же? Кажется, в конце января, и Надежда Игоревна собиралась допросить их обоих. И забыла. Ну просто совершенно из головы вылетело.

А что же Кирган-то? Если он с самого начала хотел отстаивать непричастность своей подзащитной к убийству, то почему он-то не заметил, что у следствия нет никаких доказательств? Аверкина утверждает, что счет в глаза не видела и в руках не держала, и опровергнуть ее показания может только наличие следов ее рук на документе или на файле. Или адвокат заметил и промолчал, готовясь взорвать свою бомбу в самый опасный момент?

И в эту секунду у нее на столе зазвонил городской телефон. Наверное, Лена, дочь, или интересуется, когда загруженная работой мама вернется, наконец, домой, или собирается отпроситься на какую-нибудь сомнительную гулянку, скажет, что пойдет с подругой в кино или в кафе, а сама побежит на свидание к великовозрастному ловеласу. Но почему она звонит на ее служебный номер? За Ленкой такого не водится, она предпочитает звонить на мобильный.

Надежда Игоревна сняла трубку и услышала голос адвоката Киргана. Легок на помине!

– Вы что же, надеялись застать меня на службе в такое время? – Голос у Надежды Игоревны был какой-то странный, одновременно и недовольный, и виноватый. – Вы на часы-то посмотрели, когда номер набирали?

– Посмотрел, – откликнулся Виталий. – Но я всегда надеюсь на удачу. И она обычно меня не подводит, вот как сегодня. Надежда Игоревна, сколько времени вы еще пробудете на месте?

– Минут сорок, может быть, час, не больше.

– Вы меня примете? Или мне явиться завтра строго в рабочее время?

– Если успеете – приму, но специально ждать не буду, имейте в виду. Как только закончу свои дела, сразу уйду.

– Я буду очень стараться, – весело пообещал он.

У него были причины торопиться: оперативники позвонили Антону, чтобы предупредить, что все согласования получены и за Ларисой Скляр с завтрашнего дня устанавливается наружное наблюдение; стало быть, встречаться с ней Антону больше не следует, иначе об этом тут же узнает Рыженко. А заодно они по секрету сообщили Сташису, что экспертиза замка готова и сегодня во второй половине дня передана следователю. Что написано в заключении эксперта – они не знали, а Киргану обязательно нужно было это выяснить. Но для визита к следователю требовался предлог, любой, какой угодно, лишь бы не подставлял под удар оперов. Откуда он мог узнать о том, что эксперты закончили работу, если не истекли отведенные на это законом 15 суток? Ниоткуда. Стало быть, придется что-то выдумывать. Пусть и не очень убедительное.

Время действительно позднее для деловых визитов, уже десятый час, но Кирган надеялся доехать быстро, основной поток автомобилей к этому времени обычно рассасывается. И вдруг начал сыпать снег, густой, тяжелый, липнущий к стеклам. В комбинации с гололедицей получилась поистине взрывоопасная смесь: движение на дорогах тут же замедлилось, и машины ползли с черепашьей скоростью.

Через сорок минут Виталий понял, что опаздывает. Только бы она не ушла, только бы дождалась его! Он снова позвонил.

– Надежда Игоревна, тут метеорологическая катастрофа, мне еще минут двадцать до вас добираться. У меня есть шанс?

– Пока есть, – ровным голосом ответила следователь.

И снова он не понял, злится она или нет.