Вся жизнь перед глазами - Марина Серова

Вместе с ним дед выложил и коробку с патронами. Честно говоря, Андрей никак не ожидал подобного подарка и даже не знал, рад он ему или нет. С одной стороны, пистолет – штука, конечно, полезная. С другой – совершенно бесполезная, поскольку Андрей по роду занятий и складу характера не слишком-то интересовался подобными вещами и, признаться, даже не знал, что ему делать с дедовым презентом. В душе он даже побаивался брать его в руки. Дед же, с явной гордостью поглядывая на внука, ожидал реакции.

Андрей, поборов сомнения, осторожно взял ствол в руки. Он не ожидал, что тот окажется таким тяжелым. Дед тут же кинулся все ему объяснять, показывать, рассказывать, после чего предложил внуку обмыть подарок, выудив из пакета припасенную бутылку водки. Андрей организовал закуску и через несколько минут уже сидел на кухне с дедом, слушая рассказы последнего о лихих послевоенных событиях, заметно сдобренные художественным вымыслом…

Андрей положил пистолет на шкаф и забыл о нем. Однако прошло некоторое время, и он достал его, рассмотрев уже более внимательно. Ощущение ему понравилось. С пистолетом в руке Андрей вдруг почувствовал себя всемогущим. Теперь он уже радовался подарку деда. Что ни говори, а быть обладателем боевого оружия – это круто! Владелец такового поневоле становится объектом всеобщего внимания и уважения. Да, Андрей Рубальский был личностью демонстративной. Ему нравилось быть в центре внимания, привлекать поклонников и становиться объектом зависти – во многом еще и поэтому он стал музыкантом, а не только благодаря своим способностям и образованию. Однако при этом Андрей отлично понимал, что ствол – не та вещь, которой можно запросто крутить перед носом у каждого встречного. Он и деду-то достался не слишком законным путем, а уж у него и подавно нет юридических прав на ношение оружия. И по-хорошему надо ему об этом стволе помалкивать. Именно так Андрей и решил поступить, клятвенно заверив деда, что будет очень осторожен с пистолетом. И честно держал слово. Целых две недели…

Возможно, он продержался бы и дольше, если бы в тот вечер все не сложилось так, что… Словом, вот как все вышло. У Андрея состоялся очередной концерт, на котором он был особенно в ударе. Голос его лился легко и гладко, аккомпаниаторы не лажали, техника работала слаженно – все шло великолепно. Поклонники и поклонницы восторженно визжали, приветствуя своего кумира, и Андрей под конец концерта чувствовал себя звездой уровня по меньшей мере Джастина Тимберлейка. Он даже уступил просьбам присутствующих и спел на бис четыре раза подряд, хотя обычно под конец чувствовал себя разбитым и усталым и бывал рад переадресовать вокальное исполнение кому-нибудь из членов группы. В перерывах между отделениями он, правда, подкреплялся кофе с коньяком, особенно налегая на последний, однако опьянения не чувствовал. Он весь исходил энергией, выплескивая ее в зрительный зал…

…Реакция наступила позже, сразу после концерта, когда Андрей, выложившись полностью, уже сидел в комнате отдыха и мог позволить себе расслабиться. Перед ним стояла чашка кофе, из которой он лениво отхлебывал по глоточку, и бутылка коньяка, к которой он явно испытывал сейчас больший, чем к кофе, интерес. Его уже поздравили и коллеги, и поклонники, которые постепенно начинали расходиться, и он больше не должен был поддерживать имидж звезды. Рубашка его была расстегнута, он расслабленно откинулся на спинку стула, когда в дверь аккуратно постучали. Поморщившись – принимать кого бы то ни было и снова напрягаться не хотелось совершенно! – Андрей крикнул:

– Да!

В комнатку вошел Игорь Минаев, и Рубальский сразу же с облегчением выдохнул.

– Приветствую, Андрюша, приветствую! – с чувством произнес тот, пожимая протянутую руку Рубальского, который вновь вальяжно развалился на стуле, убедившись, что пришел человек, что называется, свой и это избавляет его от необходимости напрягаться и выдерживать имидж. – Вы сегодня превзошли самого себя!

– Да ладно! – снисходительно махнул рукой Рубальский, не будучи в силах, однако, скрыть, что ему приятно. – Пустяки!

– Не скажите, Андрюша, не скажите! – поднял указательный палец Минаев. Манера обращаться иногда на «вы» к давно и хорошо знакомому человеку была ему свойственна. Это означало, что наступил момент, когда Минаев хочет либо поиронизировать над кем-то, либо подчеркнуть торжественность момента. Рубальский с подозрением покосился в его сторону, пытаясь определить, что происходит сейчас. Кажется, Минаев был искренен. И вполне серьезно он продолжил: – Вы человек талантливый. Пожалуй, в нашей стране найдется не так уж много людей, сопоставимых с вами по силе таланта, не говоря уже о нашем городе!

– Гоша, вы меня смущаете, – засмеялся Рубальский, чувствуя себя, тем не менее, польщенным. – Ты присаживайся, – благодушно кивнул он на свободное кресло, куда Минаев опустился с присущей ему аккуратностью, тщательно расправив отглаженные брюки на коленях.

Весь вид Рубальского свидетельствовал о том, что он готов и дальше выслушивать льстивые речи в свой адрес, однако Минаев замолчал, думая о чем-то своем. Рубальский сам продолжил беседу:

– Фух, хорошо, что это ты! А то я уж думал, что снова придется раздавать автографы неугомонным поклонникам и рассказывать им о своих творческих планах и перспективах. Ты знаешь, как я терпеть этого не могу! – Рубальский поморщился, хотя Минаев отлично знал, что певец все это просто обожает.

Игорь продолжал молчать, словно думая о чем-то своем. Уже изрядно подвыпивший Рубальский, казалось, этого не замечал. Он вытянул длинные ноги и, прихлебывая коньяк из горлышка бутылки, пустился в рассказы о предстоящих гастролях и связанных с этим планах. Минаев слушал его вполуха, глядя в сторону.

– …В общем, через три недели вернемся, тогда и видно будет, – долетела до ушей Минаева заключительная фраза Рубальского.

– М-да, – неопределенно кивнул Минаев, понимая, что должен как-то прокомментировать этот монолог, бо́льшую часть которого он пропустил мимо ушей. – А ты не боишься?

– Чего? – не понял Рубальский.

– Ну, другая страна. То-се… – неопределенно высказался Минаев и осторожно добавил: – Криминал возможный…

– Ха! – Рубальский хлопнул себя по коленке. Затем он поднял палец и снисходительно пояснил: – Швеция – это тебе не бандитская Россия. Это одна из самых благополучных и цивилизованных стран мира, к твоему сведению! Уж я-то знаю, о чем говорю, мне там приходилось бывать, и неоднократно.

– А ты не собираешься там насовсем обосноваться? – вдруг полюбопытствовал Минаев.

Рубальский постарался придать своему лицу туманное выражение.

– Вообще-то я уже думал об этом, – небрежно бросил он. – Но есть кое-какие сложности… В общем, все это еще нужно обдумать.

– Ну, во сколько там обходится месячное проживание? – спросил Минаев.

– Смотря где, – покачал головой Андрей. – Смотря какой отель, уровень…

– Да я не об этом! Если уехать туда на ПМЖ, снять квартиру, найти работу…

Рубальский посмотрел на Минаева с недоумением. Сам он не рассматривал подобный вариант – не в том плане, что у него не было мыслей переехать в Швецию, а насчет съема квартиры и работы. Он-то точно знал, чем хотел бы там заниматься в случае переезда. А если не музыкой, то и ехать незачем. Что он, посуду, что ли, будет мыть в кафе? Андрея Рубальского куда больше интересовали перспективы творческого развития, чем просто жизнь в экономически благополучной стране на вполне приличное пособие.

– Не знаю, – протянул он. – А ты что, свалить хочешь?

– Нет, это я просто так, в порядке общего развития, – сказал Минаев. – Да, в плане криминала – точнее, его отсутствия, – это одна из самых спокойных стран. Правда, там встречаются психопаты-одиночки, любящие раз в пять лет навести шухер на всю страну…

– Ну, на этот случай всегда можно приобрести пистолет! – махнул рукой Рубальский. Он уже дошел до той стадии опьянения, когда, что называется, море становится по колено и любой проект кажется легко осуществимым. – Там оружейные магазины на каждом шагу. И разрешение получить – пара пустяков. Не то что у нас – одна травматика или охотничьи ружья!

– А ты что, хотел себе купить пистолет? – поинтересовался Минаев, с любопытством глядя на друга.

– Я? Нет, – тут же ответил Андрей. Потом, чуть помявшись, он склонился к уху друга и прошептал: – Вообще-то раньше у меня была такая идейка, но теперь в ней нет нужды. Смотри!

Он соскользнул с кресла и взял со стола небольшую сумку. Открыв ее, Рубальский с многозначительным видом сунул в нее руку и достал пистолет – большой, увесистый «ТТ». Рубальский с гордостью смотрел на Минаева, любуясь произведенным эффектом.

– Круто, – сдержанно ответил тот. – Откуда?

– Дед подарил, – небрежно бросил Рубальский. – На день рождения. Так что я теперь при полном боевом комплекте!