Девять дней в мае - Всеволод Непогодин

- Я на полном серьёзе! Мне только что жена звонила из Одессы и сообщила о том, что по городу поползли слухи мол «Правый сектор» обещает вознаграждание за мою голову в пятьдесят штук грина! – эмоционально сообщил Тимофеев.

- Обещать у нас всё что угодно могут, особенно «Правый сектор», а вот выполняют обещания в Украине редко! Да и слухов сейчас столько, что их нельзя воспринимать всерьез. Каждый брехун что-нибудь ляпнет бездумно, и эта ложь выдается за правду, - Небеседин успокаивал брюнета.

- Бормана ночью убили, нашего Бормана. Он был полный, запоминающийся и его легко опознали на видеозаписях. Борман стрелял с Калашникова по врагам на Греческой.  Фашисты начали вырезать наших, - печальную весть сообщила Кураховская.

- В Одессу нельзя возвращаться – пристрелят прямо в аэропорту! – сказал Вадим.

- Началась охота на русских, не желающих стать на колени перед нацистами, - констатировала «Мисс баррикада».

- Откуда вы это узнали? С новостного сайта, поддерживающего майдановцев? Вы уверены, что это правда? В интернете нынче полно дезинформации, - произнес Вениамин.

- Одесса просто так не сдасться, это я вам гарантирую! – уверенно сказал Тимофеев.

- Мне уже нечего терять – внуки взрослые, прожила прилично, так что я выбрасывать белый флаг не собираюсь! – бодро произнесла Галина Сергеевна.

- Отчаянные вы граждане, - констатировал Небеседин.

     Началась запись программы. Тимофеева и Кураховскую сразу позвали в студию и представили собравшимся. Чета Мацигор заняла места среди зрителей. Вениамин остался за кулисами и смотрел на мониторе что происходит в студии. Он пил воду из пластиковых стаканчиков и настраивался на эфир.

- Украинские журналисты врут о количестве погибших в доме профсоюзов! Сорок восемь человек говорите? Это абсурд! По моей информации погибло сто двадцать семь человек! Десятки трупов спрятали в подвале здания и тайком вывезли ночью! Морг переполнен неопознанными телами! Милиция сейчас специально отказывается принимать заявления о розыске пропавших без вести! – Вадим резал правду-матку перед камерами.

- Это спланированный акт геноцида русских! – визжала Кураховская.

- А кто стоит за этой акцией? – спросил ведущий.

- Олигарх Коломойский и его ставленник губернатор Немировский! В пятницу Немировский в сопровождении охранников был на Греческой площади и наблюдал со стороны за битвой. Рядом с ним были два парня с ноутбуками и они наверняка в режиме реального времени информировали Коломойского о том, как происходит расправа над русскими патриотами! – сказал Тимофеев.

- Немировский – дрянь! Он не одессит, сам с Кривого Рога. Его назначили, чтобы он уничтожал всё русское в городе! – кричала Галина Сергеевна.

     Наконец в студию позвали Небеседина. Он присел на красный кожаный диван и прищурился из-за ярких прожекторов, направленных на лица гостей. Телевизионщики не жалели средств на освещение. После слов Тимофеева и Кураховской пошел активный обмен мнениями между приглашенными экспертами. Выступали военные специалисты, представители общественных организаций и два депутата Государственной Думы. Все сходились на том, что произошедшее в доме профсоюзов это заранее подготовленная акция, направленная на то, чтобы сломить дух русских патриотов на юго-востоке Украины. Споры шли ожесточенные. Градус дискуссии накалялся. Вениамин не решался вставлять свои пять копеек, когда дебатировали статусные дяди. Ведущий увел обсуждение в сторону от одесской трагедии и начал говорить о роли украинских средств массовой информации в антироссийской пропаганде. Небеседин выждал момент, протянул руку как школьник на уроке и ведущий предоставил ему слово:

- Киевские журналисты оболванивают граждан! Судите сами – еще год назад никто не знал кто такие титушки и сепаратисты, а сегодня эти слова самые обиходные у ведущих столичных каналов! Не могли ведь из воздуха взяться миллионы титушек и сепаратистов?! – сказал Вениамин.

- Киевские журналисты это обслуга хунты. Они выполняют задания своих хозяев-олигархов, того же Коломойского, - поддержал Небеседина отставной полковник российской армии.

- На языке каждого украинского телеведущего сейчас привкус крови! Когда мы включаем киевские каналы, то видим на экранах вампиров, наслаждающихся гибелью русских героев в доме профсоюзов! – образно выразился Тимофеев.

- Украинские журналисты хуже проституток! Даже у шлюх на Таможенной площади есть честь и совесть, а у этих дешевых болтунов ничего нет за душой! – «Мисс баррикада» была в своём репертуаре.

- А как же профессиональная журналистская этика? – поинтересовался ведущий.

- О чем вы говорите?! Они не знают что это такое! Украинские журналисты знают только как лизать попу редактору и стоять по стойке «смирно» перед хозяином! – сообщил Вадим.

    В студии появились Акимов и мать братьев Давыденко. На большом экране в студии начали показывать запись видеообращения религиозного деятеля Кавунова, которого в Одессе все давно считали проходимцем, чьи слова не стоят и дырки от бублика. Бородач Кавунов говорил медленно и скучно:

- В пятницу сожгли на Куликовом поле православную палатку, где ежедневно молились русские патриоты за мир и спокойствие в Одессе. В доме профсоюзов погиб мой товариц Семенов. Я отговаривал его появляться в пятницу на Куликовом поле, но он настоял на своём. Я – лидер русских Одессы и поведу за собой всех, кто готов бороться с произволом фашистов…

- Выключите этого провокатора! – заорала мать братьев Давыденко.

- Кавунов ни разу не был весной на Куликовом поле! – крикнул Тимофеев.

- Мы у него просили денег на палаточный лагерь, но он нам даже гривну не дал! Это самозванец, а никакой не лидер русских Одессы! – возмущалась Кураховская.

- Кавунова давно раскусили в городе и никто его не воспринимает всерьёз! – сказал Вениамин.

Давыденко, Тимофеев, Кураховская, Небеседин мгновенно закипели, и только Акимов умудрился в этот момент заснуть прямо в студии. Андрей не постеснялся камер и разлегся прямо на диване рядом с одесской четвёркой. Ведущий с пониманием отнесся к Акимову и не сделал ему замечание. Мать братьев Давыденко упала на колени и начала причитать:

- Я не знаю, где два моих сына! Антона арестовали и за два месяца мне разрешили только одно десятиминутное свидание в Киеве! Артема ранили возле дома профсоюзов, и друзья увезли его неизвестно куда! У Антона остались без присмотра жена с грудным ребёнком! Когда Антона задержали у бабушки его жены случился инфаркт, и она умерла через двоё суток! А этот жулик Кавунов хочет примазаться к русским патриотам и нажиться на нашем горе!

- Кавунов – аферист! Он столько народа кинул со своим кредитным союзом во время кризиса! – вопила Галина Сергеевна.

- Стоп! Хватит! Успокойтесь, пожалуйста! – ведущий приостановил запись программы и подошел к маме братьев Давыденко. Возникла десятиминутная пауза. Разревевшуюся Давыденко увели за кулисы. Кураховская проследовала за ней в знак солидарности. Оставшаяся часть программы была посвящена боям в Донецкой области. Морщинистая женщина в чёрном траурном платье рассказывала о своей убитой племяннице, трудившейся санитаром в госпитале и помогавшей раненым ополченцам. Все присутствующие в студии синхронно встали, и передача закончилась минутой молчания.

- Почему вы не поинтересовались у нас о личности Кавунова? Одесситы его на дух не переваривают, - Вениамин обратился к ведущему.

- Извините, пожалуйста! Я расстроен, что так вышло! Это редактор подбирает участников, а не я! – сказал ведущий в своё оправдание.

   Небеседин пулей вылетел из студии и устремился в уборную. Выпитая перед эфиром водичка давала о себе знать. Справив малую нужду, Вениамин резко открыл дверцу и случайно ударил ей по лбу возрастного мужчину в клетчатом пиджаке. Небеседин давно не смотрел телевизор, но лицо мужчины показалось ему знакомым с детства. Мужчина от боли приложил ладони к лицу и уселся на пол. Перспектива сесть в российскую тюрьму за непредумышленное убийство явно не прельщала Вениамина, и он шустро покинул ватерклозет. Уже в коридоре он сообразил, что треснул по лбу сценариста Аркадия Инина. Уважаемый Аркадий Яковлевич! Если вы сейчас читаете эти строки, то я как рассказчик имею вам сказать, что Небеседин не хотел вас травмировать и приношу вам извинения от имени порой неловкого Вениамина!

    Небеседин вернулся в комнату за курткой, оставленной на вешалке. Мужчина лет тридцати пяти в светлой рубашке с галстуком общался с четой Мацигор:

- Нацгвардия действует хитро против ополченцев. Отправляют сначала парубков, призванных в армию из сел, строить блокпосты. Понятное дело, что наши ополченцы это гуманисты  и они не будут стрелять по обычным пацанам. Как только те достраивают блокпосты, туда сразу подтягивается нацгвардия и начинает палить по нам.