Почему сердце находится слева, а стрелки часов движутся вправо. Тайны асимметричности мира - Крис Макманус

стороне левой ладони, а Зигмунд Фрейд прибегал к знакомому многим из нас способу:

Не знаю, всегда ли другим людям очевидно, что для них левое, а что правое, и что левое и правое для всех остальных. В моем случае (в детстве) приходилось задуматься, что для меня значит правое, никакое внутреннее ощущение не сообщало мне об этом. Обычно я проверял себя, делая несколько движений правой рукой, словно бы пытался что-то написать.

Этот трюк – своего рода прикладной каламбур. Особенно хорошо он работает в английском языке, в котором слова «правый» (right) и «писать» (write) являются омофонами, то есть произносятся одинаково[93].

В технологическом обществе различать левое и правое – очевидная необходимость, ведь как бы мы тогда могли «поместить правый конец шаробура в самый левый из барахлящих вурцлеров»? Точно так же простые указания всегда требовались, чтобы различать правое и левое («Не ходи в левую пещеру, там живет саблезубый тигр!»). И все равно, левое и правое часто путали, и, по словам лингвиста Джин Эйчисон, «перепутать левое и правое – это, вероятно, самый распространенный семантический сбой; на втором месте идет путаница между вчера, сегодня и завтра»[94].

Чтобы говорить о правом и левом, необходимы прежде всего слова для их обозначения. Более тонкое требование – нужно, чтобы мозг был асимметричным. И даже в этом случае нам приходится учиться правильно и точно употреблять эти слова. Стоит взглянуть на них более пристально. Откуда они взялись? Английский язык – часть индоевропейской семьи языков, в которых, как видно из табл. 4.1, существует множество слов, обозначающих правое и левое.

Таблица 4.1. Слова, обозначающие «правое» и «левое» в индоевропейских и других языках

Некоторые из этих слов очень похожи – скажем, чешское pravý и польское prawy или sinistro в итальянском и sinister в латинском, но области, где говорят на чешском и польском, соседствуют, а итальянский – современный потомок латыни. Поэтому мы и говорим о языковых семьях, в которых слова похожи, словно кровные родственники. И все же некоторые из этих слов очень отличаются. В самом ли деле они состоят в родстве?[95]

Одним из блестящих достижений лингвистики стало установление родства языков между собой, что сделало возможным реконструкцию индоевропейского праязыка, прапрапрадеда большинства языков в нашей таблице. Предположение о родстве языков впервые выдвинул в конце XVIII века сэр Уильям Джонс, главный магистрат Калькутты, которая была тогда столицей Британской Индии. Джонс изучал санскрит, древний язык Индии, на котором около 1000 года до н. э. были написаны Веды, и был поражен его «прекрасным строением». Все, кому довелось биться с латинскими спряжениями и склонениями и с еще более сложными греческими, всей душой согласятся с Джонсом, считавшим санскрит «совершеннее греческого и богаче латыни». Но поразила его не только красота языка. В 1786 году он заметил сильные связи санскрита с латынью и греческим, «как в корнях глаголов, так и в грамматических формах, что вряд ли может быть случайностью; это сходство так велико, что ни один филолог, который занялся бы исследованием этих языков, не смог бы не поверить в то, что они произошли из общего источника, которого уже не существует»[96].

Джонс оказался провидцем, и его идея об общем источнике более чем подтвердилась, несмотря на то что огромное разнообразие современных языков на первый взгляд говорило против этого. Первый прорыв произошел в 1822 году, когда Якоб Гримм, тот, что вместе со своим братом Вильгельмом собрал знаменитые волшебные сказки, понял, что звуки одного языка претерпевают систематические изменения в других языках. Закон Гримма описывает, как слова, в санскрите и латыни начинающиеся на звук /p/, стали в германских языках начинаться звуком /f/ – таким образом латинское pater в английском сделалось father, а piscis (рыба) превратилось в fish. Есть и другие подобные законы, выводы из которых показали, каким образом связаны между собой индоевропейские языки[97].

Конечно, следует принимать во внимание не только звучание слов, но и грамматику, морфологию, а также массу других моментов. Равным образом необходимо рассматривать не только современные языки, но и их предшественников. Английский вырос из среднеанглийского, родственного англо-фризскому, который состоит в родстве с готским и другими восточногерманскими языками, входящими в германскую ветвь индоевропейской семьи, восходящей к индоевропейскому праязыку. Также удалось расшифровать такие языки, как хеттский, клинописные надписи на котором сохранились на глиняных табличках, найденных археологами в ходе раскопок в Богазкёе в Турции, а также тохарский А и тохарский B, сохранившиеся в рукописях, обнаруженных в пустынях Синьцзяня, на Великом шелковом пути. Все это, замечает лингвист Роберт Бикс, складывалось воедино, словно огромная мозаика-пазл – с той лишь разницей, что никакой картинки на крышке коробки не было[98].

Итогом этой работы стала реконструкция языка, на котором говорили в Европе примерно до 3000 года до н. э., и на ответвлениях которого в конечном счете заговорила половина населения Земли. Вопрос о том, где жили праиндоевропейцы, все еще остается предметом споров, хотя некоторые тонкие намеки дает сама их лексика. Слова *mori, означающее море или большое внутреннее озеро, и *neh2us (лодка) указывают на передвижения по воде, а слово *snoigwhos (снег) – что климат был не слишком мягким (астерикс в начале слова говорит о том, что это реконструированное, гипотетическое слово, а такие символы, как h2 и gwh, обозначают реконструированные лингвистами древние звуки). В числе кандидатов на прародину индоевропейцев – Южный Кавказ, север Месопотамии, Малая Азия и юг России[99].

Богатство индоевропейского праязыка наводит на мысль, что в нем неизбежно должны были быть слова, обозначающие правое и левое. Почти невозможно вообразить язык, в котором бы не было этих слов. Как иначе можно было бы распоряжаться во время охоты или возделывая поля, обучать пользоваться инструментом или обсуждать тактику? Из таблицы видно, что многие слова, обозначающие правое и левое, достаточно похожи, чтобы можно было говорить об их общем происхождении. Свидетельства, однако, неоднозначны. В индоевропейском праязыке, несомненно, имелось слово, значившее «правое». Как и во всякой специальной области, эксперты расходятся в деталях и даже в том, как лучше записать это слово, но это было нечто вроде *de[h]s (i) —, *t’ek[h]-s-, или *deksinos / *deksiwos / *deksiteros. Общие черты в этих реконструкциях вполне очевидны. Поразительно, однако, почти полное отсутствие в индоевропейском праязыке слова, обозначавшего «левое». В недавней энциклопедической реконструкции индоевропейского праязыка Иванов и Гамкрелидзе высказываются довольно категорично: «Обращает на себя внимание при почти полном